Порождения ехиднины
Шрифт:
– Двум, двум умным парням. Этот карьерист-недоучка, он не дурак, просто у него туман вокруг, да? А все остальные видят. А Максим не видит - но у него почему-то все равно получается. А тому завидно. Он тут чуть от злости не умер, представляешь? Я ему вина с лимонником налил - он решил сначала, что это наркотик правды, потом - что яд. Он в этом заведении отличником был, Рауль... Ты понимаешь, что мы себе на голову посадили, да?
– Ничего особенного. Это заведение и все четыре его филиала так работают уже лет пятьдесят, я интересовался. Правда, это обычно проблемы структур Совета - но за Совет я с некоторых пор не волнуюсь и тебе не советую. Там водятся скорпионы. А мы как утаскивали из заведения годное нам, так и дальше можем утаскивать. Только годное, отобранное. Максим твой просто, наверное, увидел что-то похожее на себя раньше, пожалел, решил отчистить. Хорошее, в общем, начинание - но ты ему напомни, что богадельня - это у меня и для подростков, а у него - служба безопасности, и туда надо брать не как в химчистку. Не для того отдел создан, черт его побери с его руководителем... проснулось деточко, жалостью прониклось! Вовремя...
– ворчит Рауль.
– А систему, конечно, надо менять на корню - потому что открывать свой университет безопасности нам все-таки выйдет дороже. Это не автошкола.
– Водятся... так пусть просыпается. Позвоню ему сегодня и ультиматум поставлю. Это образовательное учреждение, да? Вот пусть берут и образовывают. Пусть Сообщество берет и образовывает.
– Ты себе последствия представляешь?
– интересуется Рауль. Вот что значит - прилив кислорода не туда и невовремя.
– Представляю, - злорадно отзывается Франческо.
– И пусть не жалуются, что персонала нет. Мир завоевывать, так персонал есть, а один университет в порядок привести - уже нет?
– Встань и руки за голову заложи.
– Прогнуться, поднять, встряхнуть оживившуюся тушку. Клиент на полголовы выше, это минус, но весит столько же - это плюс.
– Кстати, как супруга?
– В антитеррористической операции, вся, с головой.
– Франческо изображает работающую Джастину. Получается что-то вроде Кали за компьютером. Ожерелья из черепов пока нет, появится по результатам операции.
– Рассказывай теперь, что с поисками.
– С поисками хорошо и плохо. Хорошо - Максим почти с самого начала понял, кто это. Доктор Моро, да. Еще хорошо, он сразу нашел специалиста по делу, очень милая женщина и очень толковая, но нервная какая-то. Ее местная полиция на плоскогорье сплавила, чтобы она им триумф не портила. Напомни мне Аболса убить. Я его специально сюда зазывал, чтобы у нас такого - ык, - последний рывок, - не было. И плюс отдел. И плюс Королева. Максим говорит - если все так и пойдет, вопрос суток. Это все хорошо.
А "плохо" переводить не нужно. Плохо, что это Доктор Моро.
Вопрос суток? Это уже будут третьи сутки, и если все трое суток Моро будет заниматься с Антонио тем же, чем со всеми предыдущими жертвами... Фотографии и описания прокрутили по всем местным каналам, да и в Европу скандал - точнее, пока еще триумф флорестийской полиции - дополз. В Европе, правда, материалы беспощадно цензурировали по всем осям: и по возрастному цензу, и в отношении подробностей. Считают - и обоснованно - что детали сообщать нельзя, во избежание маскировки убийств под действия серийных убийц и для того, чтобы не провоцировать потенциальных психопатов. Только нашей прессе море по колено.
Самое отвратительное тут, что нужно, должно, необходимо желать счастливого исхода - беда только в том, что не очень уже понятно, какой именно исход будет счастливым. Потому что кадры выразительные. Наверное, даже после такого можно жить, можно даже хотеть жить... чудеса случаются, но нам бы другое чудо. А еще о таких мыслях нельзя никому говорить, потому что нужно и должно надеяться на спасение, не сомневаться и не давать сомневаться другим.
– Если Максим говорит, что вопрос суток, значит, осторожничает. Кстати, как получилось, что он твоему шурину так вовремя челюсть сломал?
– Вот это едва ли не главная удача во всей этой гнусной истории: Антонио-старшего в картине нет, а Максим есть.
– Все, можешь одеваться.
Уф-ф, неужели закончил? Можно сесть и размять руки. И позвонить Мариям - и попросить горячего шоколаду... и даже не нужно говорить, что без сахара, здесь все и так знают.
– Он не только челюсть. Еще ребра, сотрясение спинного мозга и что-то в том же духе. Но через неделю Антонио будет прыгать, как раньше. Вот боевую подготовку в университете можно оставить в покое. А вышло у них черт знает что, потому что параллельно они в столовой смотрели интервью с тем несчастным, которого полиция выдавала за Моро. Антонио на этом фоне разглагольствовал и договорился до внесения под шумок корректив в образовательные программы, а заодно решил Максима похвалить за то, что тот победил свой эгоизм и начал воспитывать в себе волю к добру. Это Антонио какого-то славянского мыслителя начитался, понимаешь ли. Ну вот три фактора сошлись и надавали шурину по чему попало.
– Какая жалость, - щурится Рауль, - что я этого не видел. Или наоборот, как хорошо.
Хорошо, потому что чувство долга заставило бы разнимать - поскольку он мог бы это сделать, не очень пострадав в процессе.
Шоколад точно такой, как нужно. Очень горячий, очень горький - и совершенно несладкий.
– Кстати, - говорит совершенно оживший Франческо, - ты, если можно, потом доктора Камински найди - а то она тут ходит как привидение. Паулу напугала.
– Чем именно и что она из себя представляет, эта доктор?
– Вот только напуганной Паулы нам и не хватает.
Хорошо еще, что два отпрыска надежно заперты в интересном месте. Хорошо ли, что Антонио обезврежен - трудно сказать, с ним еще сидеть надо, с другой стороны - это много лучше, чем просто маяться в ожидании, а персонал в здешней больнице такой, что на него и положиться можно, если устанешь. Не оставят бедного раненого пирата томиться от жажды... но зато он никуда, черт его побери, влезть не сможет, ровно потому, что розысками руководит Максим. Мы еще не проверяли, приходит ли к Антонио благоразумие, если речь идет о жизни его сына. Не приходилось до сих пор.
– Серая была совершенно. И очень вежливая.
– Франческо обвел руками в воздухе нечто замысловатое.
– В нормальном состоянии она желтая и на всех бросается. Максим, кажется, влюбился.
Желтая? На всех бросается и поиск поставила на ноги за сутки - не одна, конечно, но все-таки - само собой, Максим влюбится. Он и от чертова иезуита нашего оторваться не мог - когда шарахаться от него перестал. Это такая эротическая серия "Максим и аналитики".
Франческо поводит плечами, удивляясь, что они работают.
– Наверное, дело в том, что до сих пор они только тела находили. И то с опозданием.
Тогда, почти двадцать лет назад, все началось с того, что дед по материнской линии подарил Раулю в честь завершения службы в рядах ССО яхту. По справедливости яхту нужно было дарить той части ССО, где он служил, поскольку именно в силах самообороны его научили не тонуть даже в шторм и нырять почище японских ныряльщиц за жемчугом, обращаться с парусными и моторными плавсредствами, да и вообще обеспечили замечательный веселый год между лицеем и поступлением.