Порт-Артур — Токио
Шрифт:
Не желающий признавать, что их башня вышла из строя, расчет носовой спарки «Хацусе» ни в чем не уступал своим визави с «Витязя». Они тоже вращали многотонную башню вручную, а ведь при этом, теоретически, целиться по движущейся мишени было невозможно. При подаче из погребов пороховые картузы оборачивали мокрыми тряпками, иначе они могли взорваться еще на полпути к орудиям — пожар у барбета не могли потушить уже четверть часа, и элеваторы изрядно накалились. Но воистину — «хотеть значит мочь». Из практически неисправной башни, с рыскающего на курсе корабля — из-за бушующего вокруг рубки пламени рулевые не всегда видели, куда они ведут броненосец —
Сотни глоток на кораблях Того и Камимуры исторгли яростное «Банзай!», когда идущий за «Громобоем» русский крейсер выбросил в небо столб ослепительно яркого оранжевого пламени, в котором нелепо кувыркались обломки разодранной взрывом второй трубы. Через мгновение второй взрыв, еще более мощный, расколол надстройку прямо за кормовой башней, после чего не покинув строя, опрокидываясь и задирая в небо таранный форштевень, корабль исчез в огромной, разрастающейся дымной туче…
«Новик», немедленно заложив крутую циркуляцию, ринулся к месту исчезновения «Витязя» в надежде спасти хоть кого-нибудь. В том, что броненосный крейсер погиб, причем погиб почти мгновенно, сомнений у Балка не было. Впереди, прямо по курсу, обходя место катастрофы, ворочал коордонат в сторону противника «Пересвет». Дым его пожаров перемешивался с дымным облаком на месте трагедии…
— Командир! Смотрите! Он еще не затонул! — раздался с марса крик мичмана Максимова.
— Похоже, что корабль опрокинулся, Максимилиан Федорович?
— Да, точно… Это днище торчит, — ответил командиру старший офицер кавторанг Шульц, не отрываясь от бинокля, — Но люди-то где? Никого не вижу я там, Сергей Захарович.
— Плохо дело… Все смотрите внимательнее, где живые… Малый ход! Круги и жилеты приготовьте. Должен же хоть кто-то остаться…
Из дымного тумана все явственней проступало обросшее водорослями и ракушками безжизненное красно-бурое брюхо опрокинувшегося крейсера с возвышающимся над поверхностью воды острием тарана. Сначала казалось, что никто не выжил. На всклокоченной пенной воде возле днища плавали только деревянные обломки…
— Неужели все…
— Похоже, что от него две трети всего осталось. Опрокинулся мгновенно, судя по всему. Поэтому и держится еще. И вряд-ли кто успел…
— Смотрите! На нем! Там, дальше к корме!
— Где?
— Видно двоих, или нет… Троих… На скуловом киле.
— Правьте ближе, но совсем вплотную подходить к нему нельзя, не дай Бог кого под винты затянем…
— Командир! Сзади нас японец выходит! «Хацусе» «Громобою» корму режет! Средним левого борта бьет в нас!
— Черт! Как же близко они уже подошли! Похоже, что прорывается Того, а, господа офицеры? Но если этот его головной, а остальных мы в этом дымном киселе не видим, то и они нас не видят? Так?
— Несомненно…
— А вот «Пересвет» и «Ослябя» у них прямо под пушками. Сейчас ведь и их… Самый полный вперед! К «Витязю» вплотную, в дым! Ведь если с «Хацусе» нас разглядят получше…
Там сбросьте плот, круги, и жилеты к ним подвяжите! Сейчас обойдем его в этой дымной каше, и перед «Ослябей» проскочим…
Я принял решение, господа: идем в торпедную атаку! Атакуем японского адмирала. Полагаю, что до «Микасы» сейчас уже меньше мили. Штер, Зеленой, Бурачек, все по местам! Другого такого шанса не будет… Надо нам самому Того в глазки заглянуть. За всех наших поквитаться! Все минные аппараты: «Товсь!» Порембскому передайте — его час настал! Сначала левым бортом, потом на отходе — кормовым!
Взвыв, подобно кидающемуся в атаку дикому кочевнику сиреной, «Новик» бросился в атаку, нырнув в ползущее над морем дымное облако. Построенный в Германии «чехол для машин» ускорился, несмотря на свежую пробоину в корме от снаряда с «Хацусе», до невиданных со времен сдаточных испытания на далекой родине 24-х узлов. По рыку командира, в машинном заклепывали клапана на котлах, крестясь на всякий случай. И через какую-то пару минут русский крейсер с размаху вылетел из дымной пелены… Прямо на четыре японских дестроера, уже развернувших торпедные аппараты для стрельбы по неожиданно вяло отстреливающемуся «Пересвету».
В прицелы их ошалевших от неожиданности торпедистов, вместо длинного высоченного борта броненосца-крейсера, по которому уже можно было бы через несколько минут почти не целясь пускать мины, внезапно ворвался их главный ночной кошмар. Проскочить к более крупной цели мимо «Новика» нечего было и мечтать! Уроки жарких ночных стычек с «Новиком» под Артуром усвоили ВСЕ матросы и офицеры японских миноносцев.
Вполне логично, что командиры кораблей первого отряда решили, что лучше утопить неожиданно подставившийся крейсер, чем быть утопленными им, при попытке прорыва к «Пересвету», тем более, что первыми же залпами артиллеристы «Новика» вывели из строя машины на «Инадзуме». Зная, с кем имеют дело, и втайне мечтая о такой возможности уже минимум полгода, командиры трех головных эсминцев залпом разрядили аппараты в своего шустрого и зубастого врага. Четвертый искушать судьбу не стал и отвернул к своим броненосцам… Вскоре туда же метнулся и последний оставшийся на ходу истребитель.
Отбив минную атаку на свои корабли, утопив один и обездвижив второй вражеский контрминоносец, «Новик» хладнокровно увернулся от нацеленных в него торпед, и, вздымая форштевнем огромный бурун, устремился… Нет, вовсе не обратно, под защиту своих больших кораблей, как этого ожидали офицеры в рубках японских броненосцев…
— Адмирал! Смотрите! «Новик» собирается добить наши оставшиеся на ходу эсминцы…
— Эсминцы? Нет, Ямомото, ошибаетесь! Перенести огонь среднего и противоминного калибра левого борта на приближающийся малый русский крейсер!
Ему не нужны эсминцы… Он идет в торпедную атаку на нас! Продублируйте мой приказ «Сикисиме» и «Ясиме»… И нашим башням главного калибра тоже, пока нам не до «Баяна»… Но как же быстро он идет! Буккоросу! Сколько на дальномере?
— Господин командующий, все дальномеры разбиты…
— Хорошо, не волнуйтесь… Лево на борт! Четыре румба!
— Но, адмирал… Мы же так упремся в броненосцы Григоровича…
— Кормой становиться у нас нет времени… Только подставим весь борт под его мины. Сигнал этим двум эсминцам атаковать его, вплоть до тарана… Если дойдут… Почему не начинаем поворот! Скорее же! Лево на борт!!!
— Накрыли, господин командующий! Накрыли!
— Рано радуетесь… Да, мачту снесли, Да, с кормы уже не стреляет… Все, господа, сейчас будет пускать мины… И что у нас с рулем, в конце-то концов!
— Главный механик докладывает: штуртросы заклинило, пришлось разобщить… В корму было попадание крупным снарядом с одного из русских броненосцев-крейсеров… Отделение рулевых машин на треть затоплено! Ворочают вручную…
— Русский крейсер пустил мину! Две! Встает кормой…
— Еще раз накрыли! Третью трубу сбило! Парит!