Порт-Артур (Том 2)
Шрифт:
– Почему все это находится здесь, а не в пороховом погребе?
– удивился Звонарев.
– Покорно благодарю! Погреб помещается рядом с нашим казематом. Стоит одному снаряду попасть в него, и мы взлетим на воздух, а тут и более укрыто, и при взрыве пострадает солдатня, а не мы, - спокойно ответил капитан.
Обойдя нижний этаж, они по лестнице поднялись вверх. Тут картина была несколько иная. Солдаты сидели или лежали на нарах с винтовками, почти никто не спал. В любую минуту вся рота могла выйти с оружием в руках. Около входа стояли приготовленные к действию пулеметы
Несколько глухих взрывов, донесшихся со стороны внутреннего дворика форта, отвлекли внимание капитана.
– Японец сегодня сильно волнуется с самого вечера, как бы не полез на штурм, - забеспокоился Рязанов.
– Он, ваше высокоблагородие, слышит, как мы роемся под землей, и трусит, что его могут взорвать. Со страху и бомбочки бросает, - вмешался Блохин.
– Я вернусь в свой каземат, - проговорил капитан, - вас же попрошу понаблюдать с брустверов, что делается у противника.
Звонарев повиновался. На дворе было очень темно. Низко нависли тяжелые тучи, шел нудный осенний дождь, сквозь который с трудом пробивались лучи прожекторов.
Когда глаза привыкли к темноте, прапорщик различил фигуры часовых, припавших к бойницам. Несмотря на темноту, ружейная перестрелка не замолкала ни на минуту.
– Берегись!
– крикнул Блохин и толкнул Звонарева за прикрытие. Почти тотчас блеснул яркий огонь и грохнул взрыв ручной гранаты.
Поднявшись затем на бруствер, Звонарев и Блохин стали вглядываться в окружающую темноту. За пеленой дождя японские окопы едва выступали чуть заметной полоской. На ней то здесь, то там вспыхивали на мгновение огоньки ружейных выстрелов.
– Вот бы сейчас пойти в разведку, - проговорил Блохин.
– Завязнешь в грязи и заплутаешься в темноте, - возразил Звонарев.
– Никак нет! В такую погоду только и ползать к японцу в гости. Давайте сходим сейчас на укрытый ход, - предложил он.
– Там до врага рукой подать: может, что ежели и не увидим, то услышим.
Звонарев замялся. Укрытый ход представлял собой узенькую, в аршин шириной, тропинку, которая шла по наружному краю рва вдоль крыши контрэскарпной галереи. Даже днем там легко было оступиться и упасть с трехсаженной высоты в ров. Теперь же двигаться но нему было во много раз опаснее. С наступлением темноты здесь выставлялись часовые. Поколебавшись немного, он все же согласился. Они осторожно миновали дворик и зашли к Рязанову, которому сообщили свои наблюдения и планы.
– Желаю успеха, хотя и уверен в противном, - напутствовал их капитан.
Добираться до укрытого пути пришлось ощупью, на четвереньках. Их окликнул испуганный голос часового:
– Кто идет?
Узнав, кто идет и зачем, он вызвался проводить их до самого капонира.
Заметив движение, японцы открыли ружейный огонь и начали бросать бомбочки. Одна упала к самым ногам Звонарева. В темноте чуть заметной точкой тлел бикфордов шнур. Прапорщик остолбенел от ужаса. Еще мгновение, и фунтовый заряд пироксилина взорвется у его ног, убьет или искалечит на всю
– Пошла дальше, - спокойно проговорил стрелок, сталкивая бомбочку в ров, где она тотчас же взорвалась.
Тут только прапорщик вполне осознал, какой опасности он только что избежал.
– Спасибо тебе, братец!
– схватил он солдата за руку.
– Э, что, вашбродие! Пустое это. За ночь-то сколько их таких перекидаешь в ров, - неторопливо рассказывал стрелок.
Добравшись до крыши капонира, Звонарев хотел было высунуться и посмотреть вперед, но в это время луч японского прожектора остановился против этого места. Опять пришлось томительно ожидать, пока он сдвинется в сторону.
Прапорщик стал дрожать от холода.
– Пошли назад, - предложил он Блохину.
– Подождем еще малость, Сергей Владимирович.
Сосчитаю до ста: коль прожектор не уйдет - поползем домой.
Не успел он просчитать и до пятидесяти, как луч угас и опять стало совершенно темно. Блохин мигом вскарабкался на бруствер и пополз вперед.
Звонарев и двое часовых остались ожидать на месте. До японцев здесь было всего шагов тридцать. В тишине ясно слышался их гортанный говор, стук лопат, звяканье железа и тонкий, пискливый лай маленьких сторожевых собачонок.
– Ох, и вредные же они! За сто шагов русского человека чуют, а на своих не лают, - сообщил шепотом один из стрелков.
Прислушиваясь к разговору, Звонарев внимательно всматривался туда, где скрылся Блохин.
– А ну, потише, послушаем, что впереди делается, - остановил он солдат.
– Вы, вашбродь, не очень высовывайтесь, может я заметить, - предупреждали стрелки.
Вдруг впереди у японцев звонко залаяла собака.
– Почуяла, стерва, - буркнули в один голос солдаты.
– Будет теперь баня.
После полуминутного молчания посыпались ружейные выстрелы, полетели бомбочки. Прапорщик и стрелки припали к самому брустверу.
– Пропал, черт рябой, - проговорил один из стрелков, имея в виду Блохина.
Переждав минуту, Звонарев все же рискнул на мгновение высунуться из-за бруствера и чуть не ударился лицом о сапоги ползущего назад Блохина. Солдат удивительно тихо и неслышно опустился на укрытый путь.
– Ничего не видел, а где работают - слышал: чуть правее нашего.
Прошло не меньше четверти часа, пока японцы наконец успокоились. За это время несколько бомбочек опять упали совсем рядом с прапорщиком, но он уже спокойно скидывал их в ров, где они и рвались.
– Надо придумать такую бомбочку, чтобы она взрывалась от удара, - заметил Блохин.
– Пошли обратно. Сергей Владимирович.
– И артиллеристы тихонько двинулись вдоль бруствера.
Рязанов крепко спал, положив голову на стол. Рядом с ним стоял недопитый стакан водки.
– Разрешите, вашбродь?
– проговорил Блохин и, не дожидаясь ответа, опрокинул водку себе в рот.
– Сразу веселее на сердце стало, - улыбнулся он.
Карамышев храпел на кровати. Прапорщик не захотел будить офицеров и вместе с Блохиным направился в капонир.