Портрет баронессы Зиммерштадт
Шрифт:
– Можете потрогать его рукой, он держится крепко, - сказал Дэймон.
– Невероятно, - сдавленно прохрипел Нодли, вставая.
– Я ещё приду к тебе, - он вышел в прихожую, оглядываясь по сторонам.
– Приду с хирургом...
– Посмотрите, он измазан спермой, - говорил Дэймон.
– Опять окунулся в чьё-то влагалище, мерзавец. Если бы знать - в чьё... И ведь я ничего не могу с ним сделать, ничего!
Нодли схватил цилиндр и пальто.
– Мне надо тщательно всё обдумать, - сказал он, выходя из квартиры.
– Случай очень необычный... Увидимся, Дэймон!
И он устремился вниз по лестнице.
Через
В доме царил тихий переполох. К Нодли подбежала хозяйка - герцогиня Райзингэм, полная пожилая дама в небрежно накинутом шлафроке. Обменявшись с доктором приветствиями, она повела его в спальню дочери.
– Сегодня ночью в дом пробрался преступник, - идя, говорила она.
– Это гнусный злодей, маньяк, который не украл ничего, кроме невинности моей юной Паулины...
– Девушка изнасилована?
– Да, и самым зверским образом. Сейчас полицейские ищут, каким образом он проник в спальню... Паулина едва жива от ужаса... У неё, кажется, кровотечение...
– Не беспокойтесь, миледи, я сделаю всё что в моих силах.
Осмотрев пациентку, Нодли нашёл, что большого вреда насильник девушке не причинил, но плева была разорвана и вокруг влагалища виднелись синяки, как будто кто-то с силой давил в этих местах.
Паулина, улучив минуту, когда они остались наедине, призналась, что насильника не было. Её изнасиловало какое-то прыгающее животное, которого она дотоле никогда в жизни не видела. Оно было похоже на волосатую лягушку с хоботом, которым оно и насиловало её. Испуганная девушка клялась, что говорит правду.
Бледный как полотно доктор попрощался с герцогиней, обнадёжив её в скором выздоровлении дочери, прыгнул в карету и велел кучеру гнать на Гончарную. Карета загремела по булыжникам. За окнами в белесом тумане плыли огни газовых фонарей, афишные тумбы и тёмные силуэты прохожих.
На звонки в дверь долго никто не отвечал. Наконец на пороге показался заспанный художник всё в том же халате.
– Никаких изменений, - сообщил он, пропуская Нодли в прихожую.
– Мой член уходит каждую ночь, чтобы изнасиловать кого-то. Сегодня опять шлялся неизвестно где, а я лежал в кровати и испытывал оргазм.
– В котором часу это было?
– Примерно в четверть первого ночи.
Нодли уставился на племянника. Время совпадало с сегодняшним нападением на Паулину Райзингэм!
– Дэймон, меня только что вызывали в дом, где некое существо, похожее на лягушку с хоботом, изнасиловало чистейшую, ещё совсем юную девушку, - сказал он, озираясь, как будто это существо могло прятаться где-то поблизости.
– Совсем юную, говорите?
– Она ещё дитя!
Дэймон хмыкнул.
– То-то я чувствовал, что член входит в неё с трудом. Да, представьте, я это чувствовал!
Нодли повалился в кресло.
– У всякого, даже самого странного происшествия должно быть объяснение, - сказал он, вытирая пот.
– Оно должно быть и у твоей болезни. Она не могла начаться просто так. Ей что-то предшествовало, верно?
– Вы не поверите.
– Поверю или нет - это моё дело. Выкладывай всё начистоту. Итак, с чего всё началось?
Художник раздвинул гардины, впуская в комнату бледный утренний свет.
– А началось всё с портрета одной особы, который мне заказали, - заговорил он.
– Эта особа дважды приезжала сюда, в эту квартиру, чтобы позировать мне. И случилось так, что я влюбился в неё по уши.
– Продолжай, - сказал Нодли, видя, что он умолк.
– Я любил её страстно, безумно, но вынужден был скрывать свои чувства, потому что она никогда не приезжала одна. Во время позирования здесь находилась её тётка, которая следила за мной в оба глаза. Я не смел даже взглядом намекнуть на свою любовь. Тогда я изобразил её на портрете в голом виде. Разумеется, портрет я никому не показывал. Я спрятал его в дальней комнате и любовался на него по многу часов, а посланцам от заказчиков говорил, что портрет ещё не готов. Дошло до того, что я, в припадке любовного безумия, изобразил между ногами обнажённой девушки мой собственный член. Я прописал его со всеми мельчайшими подробностями, на нём виден чуть ли не каждый волосок... Представьте, как только я закончил работу над ним, любовная страсть во мне угасла. Ушла, как будто её никогда и не было! С тех пор всё и началось.
Нодли встал.
– Где портрет? Я должен на него взглянуть.
Не говоря ни слова, Дэймон вышел из комнаты, прошёл в конец коридора и остановился у дверей, запертых на два больших замка. Он отворил их, потом принёс подсвечник и они с Нодли вошли в небольшое помещение с единственным плотно зашторенным окном. В блеске свечей доктор увидел стоящий посреди комнаты портрет молодой обнажённой девушки. Художник изобразил её лежащей на софе. Между её ног, резко контрастируя со всем настроем и цветовой гаммой картины, тёмным мохнатым пауком распластался мужской половой орган: волосатая мошонка и вздыбленный пенис. Картина выглядела настолько необычно, что у Нодли перехватило дыхание. А всмотревшись в изображённую, он не смог сдержать удивлённого возгласа.
– Да это же баронесса Алисия Зиммерштадт, у которой скоро свадьба с герцогом Де Пре, кузеном короля!
– Мой оживший член изнасиловал её самой первой, - проговорил Дэймон мрачно.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. Перед тем, как это случилось, я думал о ней. И в тот же вечер член ушёл в первый раз. Можете представить мою панику, когда мошонка с пенисом отвалилась от меня! Я, наверное, сошёл бы с ума, если б на меня не нахлынуло чувство полового возбуждения. Я вдруг вообразил, что дырявлю именно её - мою баронессу... Моя фантазия разыгралась. Я сжимал Алисию в объятиях, и мой член бешено сновал в её дырке. О, какой восторг меня переполнял... Я был на небесах... и ещё выше... Потом я лежал без сил. Я не мог прийти в себя... А вскоре вернулся член и прилепился ко мне как ни в чём не бывало. Он был выжатый, как тряпка, и весь следующий день ничто не могло заставить его подняться.
– Поразительно, - пробормотал Нодли.
– Я хотел сразу послать за вами, но передумал. Да и зачем? Член ведь на своём законном месте, и если бы я рассказал вам эту историю, вы бы сочли меня сумасшедшим... Потом он не уходил целую неделю. Всю эту неделю я находился дома, пока друзья не зазвали меня в Оперу. Там я увидел одну даму, как мне сказали - графиню Кампана. Я наблюдал за ней издали. Не буду скрывать, она произвела на меня впечатление... Вернувшись к себе, я лежал в одиночестве и думал о ней. Вот тогда-то член ушёл во второй раз. Я изнасиловал графиню Кампана, доктор! Я изнасиловал её, для меня это несомненно, но произошло это как бы на расстоянии, очевидно, посредством телепатии. Я держал эту даму в своих руках, чувствовал её пышные бёдра и засаживал член в самое её горячее нутро так, что она дёргалась подо мной...