Портрет дьявола: Собрание мистических рассказов

Скотт Вальтер

Джеффри собирался бурно запротестовать, но Миллисент решительным жестом остановила его.

— Конец, и чтобы ты ни сделал и ни сказал, от этого ничего не изменится. Мужчина на стене, чей злобный призрак до сих пор является в комнате, — наш предок, сэр Энтони Грей. Он был дурным человеком, совершил немало злых дел и перед смертью впал в буйное помешательство. Был ли художник, писавший его второй портрет, серьезен или настроен на цинический лад, никто из нас не знает. О существовании этого портрета известно только нашей семье. К несчастью, сэр Энтони оставил нам в наследство свою душевную болезнь. Иным поколениям везет: мой отец, например, ее избежал, но вот мой единственный брат — опасный безумец, и мы с Элисон в любую минуту можем сделаться жертвами семейного проклятия. Решение выйти за тебя и утаить тайну было неправедным, но я не настолько безнравственна, чтобы проделать это с легким сердцем. Настанет день, когда ты возблагодаришь

меня за эту ночь ужаса: она спасет тебя от худшего. Я никогда не выйду замуж и надеюсь только, что ты сумеешь меня простить, я ведь тебя любила, и искушение было слишком сильным.

— Будь я проклят, если откажусь от тебя! — воскликнул Аннзли.

— Откажешься, — печально отозвалась Миллисент. — Погорюешь немного, но однажды поймешь, чего избежал, и будешь рад.

— Миллисент, Миллисент, ты действительно так думаешь? Неужели я должен уйти из твоей жизни, а ты — из моей?

В его выкрике прозвучало отчаяние, но также и готовность смириться — Миллисент это уловила. Она с материнской нежностью заглянула в его молящие глаза.

— Дорогой, это неизбежно.

— Я стану тебя ждать. Я не женюсь, я буду готов откликнуться на твой зов. О Миллисент, Миллисент, неужели у нас нет надежды?

Даже задавая этот вопрос, он знал уже, что надежды нет. Пережитый ужас до сих пор не позволял ему рассуждать ясно, но краем сознания Джеффри все же понимал, что не в силах что-либо изменить. Мучительная страсть требовала выхода, однако Джеффри чувствовал: приговор судьбы свершился, и для мужской любви Миллисент словно бы умерла.

— Прощай, — произнесла она скорбно. Она не потянулась поцеловать его или коснуться руки. — Скоро за тобой прибудет экипаж, подожди его здесь. С отцом я объяснюсь сама, тебе наверняка не хочется его видеть.

Лишившийся дара речи, Аннзли застыл на месте, а Миллисент плавно, как призрак, выскользнула за порог. Вскоре явился слуга с кофе на подносе и с запиской, извещавшей, что экипаж подан. Рассеянно глотая напиток, Аннзли отметил про себя, что и в горестный час Миллисент не забыла о его материальных нуждах. Ее всегда отличала доброта; ему помнилось, что это была одна из причин, почему он любил ее.

Еще минута, и экипаж понес Джеффри в лесную чащу. Скрытно наблюдая за ним, Миллисент заметила, что он понурился и не поднимает головы. Больше она его никогда не видела. Когда стена деревьев за ним сомкнулась, Миллисент обратилась мыслями к своей одинокой участи и бедам, какие, быть может, уготовило ей будущее.

Пер. с англ. Л. Бриловой

МОНТЕГЮ РОДС ДЖЕЙМС

(Montague Rhodes James, 1862–1936)

Англичанин Монтегю Родс Джеймс, или, как он сам себя неизменно именовал, М. Р. Джеймс, непревзойденный рассказчик «страшных» историй, опубликовавший с 1895-го по 1933 г. свыше тридцати новелл, без которых ныне не обходится ни одна сколь-либо представительная антология рассказов о призраках, по праву числится в ряду классиков этого жанра. Рассказы Джеймса изначально сочинялись для устного чтения в кругу друзей и знакомых по Кингз-колледжу, где учился, а затем и преподавал автор: ежегодно в канун Рождества в приличествующей случаю сумрачной обстановке собирался небольшой кружок, и спустя некоторое время к гостям выходил с рукописью в руках Монти Джеймс, задувал все свечи, кроме одной, усаживался возле нее и приступал к чтению. Созданные, таким образом, ad hoc, для узкого дружеского круга, рассказы Джеймса впоследствии становились известны и широкой читательской аудитории, появляясь на страницах журналов и затем собираясь в авторские книги: за дебютным сборником «Рассказы антиквария о привидениях» (1904) последовали «Новые рассказы антиквария о привидениях» (1911), «Тощий призрак» (1919), «Предостережение любопытным» (1925) и «Собрание рассказов о привидениях» (1931).

Отличительными особенностями избранного им прозаического жанра сам писатель называл «атмосферу и искусное нагнетание напряжения», когда безмятежный ход повседневной жизни героев нарушает «вмешательство какого-либо зловещего существа, вначале едва заметное, а затем все более и более назойливое, пока пришелец из иного мира не делается хозяином положения. Не мешает иногда оставлять щелочку для естественного объяснения событий, но только такую крохотную, чтобы в нее невозможно было протиснуться» ( Джеймс М. Р.Из предисловия к сборнику «Призраки и чудеса: Избранные рассказы ужасов. От Даниеля Дефо до Элджернона Блэквуда» [1924] / Пер. Л. Бриловой // Клуб Привидений. СПб.: Азбука-классика, 2007. С. 5, 6). Другой характерной чертой готических историй Джеймса, несомненно, является присущая им «антикварная» составляющая: введение в основной — современный — антураж повествования старинных документов, рукописей, раритетов,

как правило, непосредственно связанных со сверхъестественными событиями рассказа, научные отступления и насыщенные эрудицией комментарии сообщают произведению, по словам самого автора, «легкий флер временной отдаленности» и делают Джеймса родоначальником особой «антикварной» ветви в жанре рассказа о привидениях. Этот «ученый» колорит джеймсовской прозы неудивителен, если учесть, что ее создатель — не только известный в свою эпоху беллетрист, но и выдающийся исследователь, оставивший труды в области палеографии, религиоведения, медиевистики, специалист по христианским апокрифическим текстам и другим памятникам древней письменности, составитель уникальных каталогов средневековых рукописей, хранящихся в крупнейших библиотеках Великобритании, профессор, а позднее ректор Кингз-колледжа в Кембридже и Итонского колледжа (которые он некогда с блеском окончил), увлекавшийся археологией и влюбленный в старинную архитектуру (что очевидно уже из названий ряда его новелл — таких как «Алтарь Барчестерского собора», «Дом при Уитминстерской церкви», «Случай в кафедральном соборе»).

Меццо-тинто

Излюбленная автором «антикварная» тематика присутствует и в рассказе «Меццо-тинто» («The Mezzotint»), написанном во второй половине 1890-х гг. и впервые увидевшем свет в дебютном сборнике Джеймса «Рассказы антиквария о привидениях», выпущенном в свет лондонским издателем Эдвардом Арнольдом. На русском языке впервые напечатан в переводе Н. Куликовой в изд.: Одержимость: Сб. рассказов ужасов. М.: Рипол; Джокер, 1992. С. 211–223; позднее появилось несколько других переводов. Перевод Н. Дьяконовой, включенный в настоящую антологию, печатается по изд.: Готический рассказ XIX–XX веков: Антология. М.: Эксмо, 2009. С. 533–544. В нижеследующих примечаниях учтены материалы комментария М. Кокса к публикации рассказа в изд.: James М. R.«Casting the Runes» and Other Ghost Stories / Ed. with an Introduction and Notes by Michael Cox. Oxford; N. Y.: Oxford University Press, 1999. P. 14–25.

* * *

Совсем недавно я, помнится, имел удовольствие рассказать вам о том, что приключилось с моим другом Деннистоном во время его поисков произведений искусства для кембриджского музея. ^{130}

Хотя по возвращении в Англию он не очень-то распространялся насчет своего приключения, оно не могло остаться в тайне от большинства его друзей и в частности от джентльмена, возглавлявшего в то время музей изящных искусств другого университета. ^{131} Казалось бы, такие новости должны были произвести большое впечатление на ученого, разделявшего интересы Деннистона; он не мог не доискиваться объяснения случившемуся — объяснения, которое убедительно показало бы, что ему самому никогда не доведется попасть в столь опасную переделку. Его утешала мысль о том, что ему не нужно приобретать старинные рукописи для своего учреждения лично, ибо это было обязанностью Шелбурнианской библиотеки. ^{132} Пусть ее служащие, коли им угодно, обшаривают в поисках подобных материалов закоулки Европы. Он же радовался возможности всецело посвятить себя расширению и без того непревзойденной коллекции английских топографических планов и ландшафтных гравюр, которая хранилась в его музее. ^{133} Однако оказалось, что даже в этой изученной вдоль и поперек области имеются свои темные уголки, в один из которых мистера Вильямса нежданно-негаданно и привела судьба.

Всякий, кто хоть сколько-нибудь увлекается коллекционированием топографических изображений, знает некоего лондонского торговца, без чьей помощи любые подобные разыскания — пустая трата времени. Мистер Дж. У. Бритнелл довольно часто публикует превосходные каталоги своего обширного и непрерывно пополняющегося собрания гравюр, планов, старинных набросков с видами усадеб, церквей и городов Англии и Уэльса. Как специалист в соответствующей области, мистер Вильямс просто не мог их не просматривать; однако, поскольку его музей уже просто ломился от подобных экспонатов, его покупки были регулярными, но не слишком крупными, и он не столько искал раритеты, сколько стремился заполнить пробелы в рядовой части своей коллекции.

И вот в феврале прошлого года на стол мистера Вильямса в кабинете музея лег каталог из магазина мистера Бритнелла и в придачу к нему машинописное сообщение от самого торговца. Письмо гласило:

«Дорогой сэр, просим Вас в прилагаемом каталоге обратить внимание на № 978, который мы с удовольствием вышлем Вам для ознакомления. Искренне Ваш, Дж. У. Бритнелл».

Найти в каталоге номер 978 было, как заметил про себя мистер Вильямс, секундным делом; там значилось следующее: