Портрет Мессии
Шрифт:
— Вы говорили с Антипой?
— Мое золото скажет за меня все, что нужно. Но на мечтателей и фанатиков тратить я его не собираюсь. Я хочу видеть человека, способного поднять Иудею на римлян, прежде чем тратить свои деньги на восстание.
— Сейчас этот человек среди нас!
Хозяин покачал головой.
— Не раз доводилось мне видеть людей, похожих на твоего господина. Вроде бы владеют всеми талантами, какими наделил их Господь, а в критический момент колеблются. Целые нации поднимались и гибли из-за такой нерешительности. И кто знает, чего не хватает им в такую минуту? Уж определенно
— Вы это серьезно?
— Ты сам видел, как принимает его народ Иерусалима. Видел надежду на их лицах. Скажи! Разве не больно будет этим людям потерять такого человека?
— Да они взорвутся от ярости, — пробормотал Иуда. — Так всегда бывает, когда люди видят, как римляне нас унижают!
Никодем мрачно кивнул в знак согласия, его темные глаза встретились с глазами молодого человека.
— Есть люди, Иуда, рожденные для того, чтобы вести нас и вдохновлять. Неужели ты станешь колебаться, увидев, как народ возмущен гибелью твоего учителя? Ты забыл о Моисее? Он повесил на крест змею и выставил его перед своей армией. Таким же символом будет смерть твоего наставника. Настало время исполнить свое предназначение, Иуда! Царство Божье уже близко. Отдай Пилату Иешуа, и Пилат взамен отдаст тебе Иерусалим!
Я не могу отдать Пилату Иешуа, а потом повести его армию в бой!
— Почему нет? То, что происходит под покровом тьмы, во тьме и останется. Никто ничего не узнает. Кроме того, ты поведешь в бой вовсе не его армию. А когда ты будешь царем Израиля, все забудут имя Иешуа. Люди назовут Иуду Искариота Мессией, истинным пророком. И будут правы!
Иуде явно понравилась мысль о том, что он может стать Мессией, глаза его возбужденно засверкали.
— Вы можете подкупить Антипу? Чтобы не вмешивался?
— О, это просто. Он уже прибыл в Иерусалим.
Лицо молодого человека омрачилось тенью сомнения.
Рим этого не потерпит. Если даже мы и одержим верх над легионами из Сирии, они пришлют новые.
Учись на ошибках прошлого — только тогда можно удержать завоеванное. Истребив силы Пилата и поборов сирийские легионы, ты или будешь ждать, когда тебя раздавят, или выступишь в поход на Египет. Египтяне оценят твое мужество и тоже поднимутся против римлян. Когда это случится, ты сможешь заключить с ними союз и завершить начатое дело. Впоследствии можно и парфян переманить на свою сторону. Они заклятые враги Рима и тотчас ухватятся за возможность, которую ты им предоставишь. Объединенная армия под твоим командованием пройдет через Африку и разобьет римские легионы прежде, чем Тиберий пробудится от дневного сна.
Да, на словах все, конечно, легко и красиво.
— Никогда не бывает легко жертвовать теми, кого мы любим, сколь ни велика необходимость. Это всегда тяжело. Но возможно, Рим правит нами лишь потому, что мы ему позволяем; империя падет, когда мы откажемся покоряться ей. Момент настал, нужен только человек,
С минуту Иуда молчал, затем ответил:
— Говорите, что я должен делать.
— Оставаться в Иерусалиме небезопасно, госпожа. Прокула недоуменно смотрела на центуриона Корнелия.
Час был поздний. Она уже удалилась на свою половину и читала при свечах о Песахе, когда в дверном проеме вырос великан Корнелий.
— О чем ты?
— Этой ночью Пилат арестует еврейского Мессию. К утру об этом узнает весь город. Когда это случится, они, возможно, нападут на дворец. Я не смогу защитить вас, если это произойдет, поэтому организовал вам побег. Пожалуйста, оденьтесь в дорогу и следуйте за мной.
— Это Пилат тебя послал?
— Он и сам бы пришел, но сегодня вечером решается слишком многое.
— Отвечай на вопрос! Ты здесь по приказу Пилата?
— Нет.
— Он бы так никогда не поступил. Я римлянка, как и ты, и Пилат, и все, кто оказался в этом проклятом дворце. Я не стану убегать от судьбы, которая ждет остальных.
Большое круглое лицо центуриона налилось краской.
— Вам не понравится здесь завтра, госпожа. Вы не видели, что делают солдаты с женщинами после битвы.
— Что такого сделал Пилат? Почему навлек на нас такие испытания?
— Ваш муж только исполняет приказы императора.
— И они касаются еврейского Мессии?
— Я и так сказал больше, чем должен.
Предчувствие надвигающейся беды проникло в сны Прокулы. И сон этот она сочла ниспосланным ей свыше.
Он был прост и страшен: распинали человека, как это много раз случалось и раньше. Но на этот раз все было по-другому. Наблюдающие за казнью стояли не на расстоянии, как это положено. Они подошли к самому основанию креста, ловили капающую сверху кровь и размазывали ее по своим лицам, а затем по лбам и головам тех, кто оказался в стороне и не мог дотянуться.
Прокула вздрогнула и проснулась. А потом прошептала в ночь:
— Он ритуальная жертва для заклания!
Она спрыгнула с кровати, разбудила спящую на полу рабыню и сказала, что ей нужно срочно поговорить с трибуном стражи. Девушка опрометью выбежала из спальни и вернулась через несколько минут с офицером и эскортом солдат.
— Я должна поговорить с Пилатом, — сказала Прокула, торопливо накидывая плащ поверх ночного одеяния.
— Наместник занят, госпожа.
— Но сейчас ночь!
— Скоро наступит рассвет, госпожа, но у него срочные дела.
— Отведите меня к нему!
— Это невозможно. Наместник в большом зале. Нас он не вызывал и никому не позволит войти, в том числе и женщине.
— Тогда отведите меня к Корнелию.
— Но, госпожа, у меня нет права…
— Я не об одолжении прошу, трибун. Я вам приказываю!
— Центурион рядом с вашим мужем.
Тогда отведите меня к залу и передайте центуриону, что я хочу поговорить с ним, срочно. Пусть Корнелий сам решает, сможет ли выйти ко мне.