Портрет Мессии
Шрифт:
— За него это делает Мэллой, — после недолгого раздумья заметил Корбо. — Полагаю, именно он проинструктировал Ричленда, чтобы тот молчал.
— Мэллой не станет рисковать потерей человека из-за картины, — заметила Елена Чернова. — Он профессионал. Если он считает, что сделка может состояться, она состоится. Риск только в том, что мы что-нибудь выкинем. Но он это учитывает и, наверное, подготовился.
— Заручился поддержкой?
— У него в Швейцарии есть свои люди. Возможно, кого-то он приведет с собой. Но нет смысла рисковать жизнью заложника, если вы согласны с условиями сделки.
Корбо
— Я склонен ему верить. Такого шанса больше не представится. Звоните моему пилоту, пусть завтра к шести утра подготовит вертолет.
Интерлакен
— Тамплиеры? — скептически заметил Мэллой.
Он только что выслушал краткую историю портрета Христа, принадлежавшего Пилату. О том, как картину перевезли из Иерусалима в Эдессу, о том, как на протяжении трех столетий она была замурована в городской стене, о том, как ее случайно обнаружили рабочие, проводящие ремонт фортификационных сооружений. И наконец, о том, как в 1098 году она попала к рыцарю-крестоносцу Балдуину, брату Готфрида Бульонского.
— Балдуин приказал тамплиерам охранять этот священный образ. Но когда два столетия спустя орден уничтожили, священники, обнаружившие картину, не признали изображение за Бафомета, голову, которой предположительно поклонялись рыцари, и распорядились отправить вместе со всем остальным имуществом в архивы Ватикана. Пять столетий спустя Наполеон овладел Ватиканом и перевез артефакты в библиотеку Арсенала. Если верить тому, что рассказывал в Париже Оскар Уайльд молодому художнику примерно за месяц до своей смерти, нашлись во Франции люди, оценившие уникальность картины. Они начали использовать ее в колдовских церемониях, связанных с вызовом душ усопших. Какое-то время занимался некромантией и дед Корбо. Это он возродил орден рыцарей Храма и заявил, что будто бы в него вселился дух Жака де Моле, последнего магистра ордена.
— Какое отношение ко всему этому имел Уайльд?
— Корбо набирал членов ордена из самых знатных семей Франции… а также из людей талантливых, выдающихся. Уайльд вполне соответствовал второму определению. Его популярность, мастерство писателя, а также увлечение декадансом делали его весьма подходящей кандидатурой.
— Но разве он не должен был поклясться молчать?
— Если верить его биографу, Уайльд просто обожал тайны, но при этом не слишком умел их хранить. Кроме того, рассказывая Биллу Ланди о картине и о том, как она вдохновила его на написание «Портрета Дориана Грея», он уже знал, что скоро умрет. Ему нечего было терять, и еще, думаю, он понял, что за человек был тот Корбо.
— Шарлатан?
— Настоящее чудовище. Тамплиеры с самого начала глубоко интересовались оккультизмом. Согласно официальным обвинениям, выдвинутым против этого ордена, они даже приносили в жертву младенцев. Не думаю, что на самом деле доходило до этого, но они проводили весьма сомнительные ритуалы. Видите ли, дух может вселиться в человека двумя путями. Временно — это наиболее частый случай, — когда душа умершего входит в тело живого человека и может вещать через него. Более долгое обладание имеет место, когда с помощью черной магии человек начинает верить, что он или
— Вы что же, верите во всю эту чушь?
— Душу ребенка можно забрать множеством разных способов, мистер Мэллой. И для этого вовсе не обязательно применять магию. Думаю, что рыцари-храмовники Корбо облекли процесс в мистическую форму. Они похищали ребенка, воспитывали его, заставляли верить, что в сердце его живет дух тамплиера. Корбо с раннего детства был обучен различным магическим ритуалам. Его соблазняли и манили тени и странные звуки, его мучили воспоминания о том, как тело его сгорает живьем. В нем рос и развивался вкус к власти и желание отомстить предполагаемым врагам. Кроме того, в его руках находился подлинный прижизненный портрет Христа. Так почему же не поверить, что именно в Корбо вселился дух Жака де Моле?
— Хотите сказать, что воспитатели заранее обрекли его на безумие?
— Из психопатов получаются отличные генералы.
— Давайте договоримся так. Я согласен на связь с тамплиерами и частично на то, что вы рассказали мне о Корбо. Пусть я не верю во все это, главное — верит он. Но есть сомнения в том, что представляет собой этот портрет Христа. Так вы говорите, что человек, ставший впоследствии первым царем христианского Иерусалима, приехал в Эдессу и нашел это изображение?
— Сведения о том, что такая картина существовала в Эдессе, подтверждена независимыми источниками. Это не просто теория.
— Но это еще вовсе не означает, что работа аутентична. Это может быть икона первого века. Ничто не связывает портрет Христа с Понтием Пилатом, за исключением легенды.
— Есть два источника, утверждающие, что портрет Христа, «написанный не человеческой рукой» — что бы это ни означало, — еще в первом веке попал из Иерусалима в Эдессу и перешел во владение царя Эдессы Абгара. Еще одну ссылку мы находим у Иринея. Упоминание о портрете Христа, заказанном Пилатом, когда «Христос еще ходил среди людей».
— Но что представляют собой эти… материалы? Они появились на несколько веков позже.
— Ириней пишет о временах, наставших через полтора столетия после распятия.
— Да, мелочь, конечно. Что такое два столетия для историка и летописца?
— Согласен. Времени прошло много.
— Особенно с учетом того, сколь коротка жизнь человека.
— Уайльд говорил о картине как о «портрете Христа, принадлежавшем Понтию Пилату». Не знаю, почему он так называл ее. Но если следовать логике, думаю, что узнал от деда Корбо.
— Который, в свою очередь, услышал эту сказку от тамплиеров. Позвольте спросить кое о чем.
— Пожалуйста.
— Зачем Пилату вдруг понадобилось заказывать портрет Иисуса?
— В ряде восточных традиций было принято считать Пилата и его жену святыми — потому что они защищали Христа от евреев.
— У Пилата была жена?
— Смотрите Евангелие от Матфея. Жене Пилата приснился сон, что муж ее собирается казнить невиновного. И она написала мужу, умоляя не делать этого.