Портрет моего сердца
Шрифт:
Он уставился на мужчину, стоявшего в дверях, силуэт которого четко вырисовывался на фоне освещенного бального зала. Этот француз очень высокого роста. И он не умеет правильно выговорить ее имя.
— Почему ты прячешься тут, ма шер, в холоде и мраке? — ласково укорил де Вегу. — В зале маркиза Линн, она хочет поговорить с тобой о портрете своих внуков… — Он вдруг умолк, заметив вставшего Джереми. — Кто здесь с тобой, дорогая?
Мэгги бросила быстрый взгляд через обнаженное плечо, словно впервые обратив внимание на то, что с ней кто-то есть.
— Ах, он, — протянула
Понимая, что Мэгги или скомкает представление, или что-нибудь наврет, герцог взял инициативу на себя.
— Мое имя Ролингз. — Осторожно, уже зная, что сделает, Джереми обошел диван. — Полковник конной гвардии ее величества.
— Неужели? — Француз шагнул в комнату, слегка прикрыв дверь. — Как интересно! Маргерита, кажется, твой отец служит поверенным у герцога Ролингза? — Мэгги лишь молча кивнула, совершенно утратив дар речи. — Скажите, полковник, вы один из родственников герцога? Я знаком с его дядей и тетей, однако не имел удовольствия встретиться с самим герцогом…
— Это положение нам следует исправить. Не так ли?
Теперь Джереми мог рассмотреть, что жених Мэгги примерно одного с ним роста и возраста. Только волосы у него рыжие. Значит, это он так разглядывал его в бальном зале. Вот и еще повод для неприязни.
— Я, вероятно, составлю вам протекцию для знакомства.
— Чудесно! — воскликнул де Вегу, протягивая Джереми руку. — Полковник, разрешите представиться. Я Огюстен де Вегу, жених мадемуазель Герберт…
Все обернулось самым желанным для герцога образом. Дело могло быть даже лучше, если бы он лишил Мэгги невинности прямо на кожаном диване графа Олторпа… Круто обернувшись к ней, Джереми с наигранным потрясением воскликнул:
— Мэгги, ты обручена с другим?
Та закрыла глаза, надеясь, что когда их откроет, то проснется дома в Герберт-Парке, далеко-далеко от Лондона. Но такой удачи не случилось. Оба стояли, уставившись на нее. Один растерянный, другой якобы возмущенный.
— Джерри, — вздохнула она, — я собиралась рассказать тебе об этом, только…
Но Огюстен прервал ее.
— Джерри, — повторил он, бросая подозрительный взгляд на герцога. — Но ведь так зовут твою собачку, ма ше…
— Она не ваша дорогая, французский ублюдок.
Джереми со всей силы ударил Огюстена де Вегу кулаком в нос.
Глава 19
— Жначит, как я понимаю, — невнятно произнес Огюстен, прижимая к лицу окровавленный носовой платочек Мэгги, — это был херцог Ролингз?
Мэгги едва могла усидеть в экипаже от гнева и досады.
— Конечно, он, — свирепо буркнула она. — У кого же еще хватило бы наглости дать в нос моему жениху?
Огюстен грустно посмотрел в окошко на клубящийся туман улиц, слабо освещенных газовыми фонарями.
— Я не бодозревал, што ваши одношения с херцогом Ролингзом дают ему браво ударить вашего жениха бо лицу. — Сломанный нос делал его английское произношение, и без того достаточно трудное для француза, вовсе не ясным. — Я шуствую, што, фосмошно, фы не фее мне расскасали, шер.
Мэгги лишь нетерпеливо помотала головой, и материнские бриллианты угрожающе закачались в ушах. Конечно, она сочувствовала Огюстену, ведь бедняге сломали нос по ее вине, только была слишком разъярена для разговоров. Ей хотелось благополучно доставить Огюстена домой, затем вернуться на Парк-лейн и выяснить отношения с Джереми. Она с ним разберется… он узнает, что такое неприятности… и, может, тоже останется со сломанным носом!..
Господи! Как он унизил ее на балу! Оскорбил! Сначала едва не соблазнил в библиотеке лорда Олторпа, потом набросился на ее спутника. Причем его дикое нападение абсолютно никто не провоцировал! Огюстен был слишком изумлен и даже не подумал сопротивляться. Правда, Джереми ограничился единственным ударом, но Огюстен отлетел к витрине, сбросив на пол стеклянные колпаки, под которыми находились чучела птиц и засушенные цветы. На звон бьющегося стекла прибежали гости во главе с хозяином дома, графом Олторпом… Но даже в их присутствии Джереми призывал Огюстена встать и ответить по-мужски. Господи-и! Мэгги краснела, вспоминая, что никто не упрекнул его.
Потому что он герцог!
Ладно, герцог он или не герцог, а она приберегла для него пару крепких выражений. К несчастью, их нельзя было произнести при Олторпах и других гостях… на которых Мэгги имела такие виды… так надеялась получить от них заказы на портреты… Теперь надежд не осталось: кто захочет иметь дело с художницей, из-за которой может подняться драка и разобьются дорогие вещи? Никто. Все ее усилия на балу, все улыбки и светские разговоры пошли прахом… Только потому, что этот негодяй Джереми Ролингз… Да, негодяй! Шут гороховый! Сукин сын! Он все ей испортил!
И почему? Ради своей дурацкой гордыни. Она, Мэгги, вовсе не нужна Джереми Ролингзу. Да, он ее хотел, но лишь потому, что она ему не принадлежала. Как он посмел изображать возмущение, что после пяти лет его молчания она собралась замуж за другого? Она что, должна была терпеливо ждать его вечность? Чего ради? Чтобы стать его любовницей? Будущую жену не совращают на диване в совершенно незнакомом доме… Вряд ли так ухаживали за герцогскими женами в современной Англии!
Ничего, он еще пожалеет! Уж она позаботится об этом! Лорд Олторп мог похлопать его по плечу, предложить ситару, приговаривая: «Ладно, ребята есть ребята», пока слуги вытирали с пола кровь и подметали осколки. Но Мэгги спускать ему такого безобразия не собиралась. Нет, ему это даром не пройдет! Он думал, тигры в Индии страшные? Значит, еще не видел Мэгги, когда она в ярости… как сейчас.
— Мешду фами што-то пыло кокда-то? Я брав?
Мэгги попыталась в тусклом свете масляного фонаря кареты разглядеть выражение его лица.
— Да, фижу, что пыло. Не одрицай, шери.
— Нет, Огюстен, не было. — Она говорила твердо, веря, что права. — Мне было шестнадцать. Он был… старше. Было одно глупое утро… Ничего не случилось. Он уехал, я тоже. Вот и все. — Мэгги снова отвернулась. Иначе глаза выдадут ее так же верно, как влажные панталоны, свидетельство ее сексуального возбуждения.