Портрет тирана
Шрифт:
17 августа, за три месяца до памятного заявления Гитлера, Авель Енукидзе встретился с германским послом Дирксеном. Секретарь ЦИКа высказал мнение своего правительства: оно проявляет «полное понимание развития дел в Германии». Мотивируя позицию «руководящих деятелей» (читай — генсека), Енукидзе высказался в том смысле, что система гитлеровской диктатуры сродни советской. И в этом ему виделся залог возможного сближения [201] .
Если вдуматься, то секретарь ЦИКа высказал вполне реалистическую точку зрения. Сходны были не только системы гитлеровской и сталинской диктатуры, но и тактика и стратегия захвата партийной и государственной власти.
201
Е.
Гитлер объявил своей первейшей целью создание в Германии neuer Ordnung. Сталин начал строить новый порядок значительно раньше, но фора, вырванная им у истории, помогла мало. Используя присущие немецкой нации организованность и трудолюбие, Гитлер сумел — на зависть кремлевскому диктатору — создать в краткий срок образцовую казарму. Зато Сталин добился — на зависть фюреру — от своих подданных такой монотонной покорности, которую можно встретить лишь у оперируемых под общим наркозом.
Войну против собственного народа оба начали с провокации: Гитлер — с поджога Рейхстага, Сталин — с убийства Кирова. Покушение 20 июля 1944 года фюрер ловко использовал для расправы с неугодными генералами. А почему бы и нет, ведь его дальновидный московский коллега провел такую же акцию шестью-семью годами ранее.
По части искоренения ереси они тоже дополняли друг друга. Розница состояла лишь в ярлыках. Гитлер называл недовольных politisch verd"achtig (политически неблагонадежные), Сталин своих — «врагами народа».
В этой гонке устроителей Нового порядка то один, то другой вырывался вперед. Гитлер раньше начал преследовать ученых и жечь книги. Сталин организовал массовый голод. Гитлер первый начал кампанию истребления коммунистов. Сталин взял реванш в устройстве лагерей смерти. Благодарный фюрер в полном объеме использовал ценный опыт строительства концентрационных лагерей, перенял их структуру, режим, методы управления. Позднее он усовершенствовал лишь методы умерщвления.
В свою очередь Лубянский департамент уже на самой заре сближения Сталина с Гитлером пользовался услугами родственного ведомства.
В 1933 году на нелегальную работу в Германию был послан Лев Лебедев, один из опытных партийных функционеров. Он погиб на войне, а в 1976 году умерла от туберкулеза его жена. Настало время предать огласке сообщение Лебедева. Оказывается, уже в 1933–1934 годах НКВД посылал в Германию сотрудников для изучения методов работы гестапо. Судя по результатам, стажировка оказалась весьма и весьма полезной.
Ширились контакты, увеличивалось сходство. Порой кажется, что книгу «Mein Kampf» сочинял не один автор…
Проклиная германский фашизм с партийных амвонов, участвуя даже в вооруженных конфликтах против него (вспомним войну в Испании), Сталин последовательно насаждал у себя национал-социализм в азиатской модификации.
Бенито Муссолини, наблюдавший за развитием альянса Гитлер — Сталин, однажды не сдержался: «Большевизм умер. Вместо него — какой-то славянский фашизм» [202] .
202
Росси. Разговоры Гитлера за столом. 1941–1944. Лондон, 1953. Застольные беседы Гитлера. 1941–1944. Лондон, 1953. Анализируя особенности системы итальянского нацизма, один журнал сообщал в 1923 году: «В своих действиях фашисты постоянно оглядываются на большевиков. Целый ряд тактических приемов нельзя объяснить иначе, как сознательным подражанием РКП.
Сейчас же после захвата власти фашисты повсюду назначили своих „политических комиссаров“. Во всех государственных учреждениях, предприятиях, железных дорогах оказались „политкомы“, следящие за работой старых чиновников и преследующие всякое недовольство или сопротивление рабочих.
Не особенно давно Муссолини заявил, что его партия должна приобрести такое же влияние на государственный аппарат, как коммунистическая партия России.
В настоящее время по газетным сведениям партия фашистов достигла 550 тысяч человек. Руководители
Вряд ли правомерно отождествлять сталинский «социализм» с гитлеровским райхом. В Германии действовали четырехлетние планы развития, в СССР выполняли пятилетки, что касается снабжения строителей рая, то немцам выдавали муку по праздникам и в дни рождения Гитлера, а советские граждане получали ее по талонам в дни предвыборной кампании.
Разница.
Настал 1939 год, год поворота.
На XVIII съезде партии генеральный секретарь Сталин обрушился на Англию и Францию, которые пытались «поднять ярость Советского Союза против Германии». И еще вождь сказал, что Советский Союз «не собирается за кого-нибудь таскать каштаны из огня» [203] .
203
(…)
Это было сказано 10 марта. А через три дня немецкие войска вступили в Прагу.
Они уже понимали друг друга с полуслова. Оставалось лишь оформить новые отношения. Препятствием, пусть и пустяковым для Сталина, являлся Литвинов, проводник английской политики, человек, сохранивший еще кое-какие принципы. В двойной игре, начатой Сталиным на международной сцене, респектабельному Максиму Литвинову была отведена роль ширмы. Левой рукой, открытой зрителям, Вождь направлял дипломатические усилия Литвинова. Правой же, в тайне от мира, вел на ниточках «сверхдипломата» Молотова — совсем в другую сторону. Если Литвинов предпринимал шаги к созданию в Европе системы коллективной безопасности, включая в эту систему и Германию, то Молотов со своими эмиссарами вели линию на сближение с Гитлером.
По свидетельству Е. Гнедина, бывшего заведующего отделом печати МИД, одним из тайных агентов генсека был Карл Радек. Сталин лично поручил Радеку вступить в тайные контакты с доверенными лицами Гитлера задолго до заключения союза с фюрером.
Сталинская директива на сближение с Гитлеровской Германией действовала неофициально уже в 1935 году. В Киеве, на приеме у германского генерального консула, выступил председатель облисполкома Василенко. Назвав политику Литвинова «неубедительной для масс», высказался за дружбу с Германией. А расовые концепции национал-социалистов — кого они могут беспокоить? [204]
204
Хильгер, с. 269.
3 мая 1939 года Литвинов был освобожден от поста наркома иностранных дел «по собственному желанию». Через год состоялось партийное решение об исключении старейшего коммуниста, соратника Ленина, из состава ЦК, «как не оправдавшего доверие партии».
…После заседания пленума ЦК (февраль 1941) Литвинов подошел к генсеку:
— Почему вы меня не арестуете? Это было бы проще и всем понятно.
— Нет, — ответил Хозяин, — мы тебя арестовывать не будем.
Назначив на освободившееся место Вячеслава Молотова, Вождь вычистил из аппарата НКВД последних старых сотрудников. Что означала «чистка» в сталинском исполнении, известно.
На другой день после смещения Литвинова поверенный в делах в Берлине Г.А. Астахов предложил германскому министерству иностранных дел начать дружественные переговоры [205] .
Сталин надеялся, нет, был убежден в том, что Гитлер нападет на западных соседей. Война ослабила бы Англию и Францию, а заодно — Германию. Такая война послужит к выгоде Сталина.
И еще одно соображение руководило генсеком: он не был морально готов к участию в большой войне. А если попросту — Сталин струсил.
205
Е. Гнедин, с. 49.