Пошел купаться Уверлей
Шрифт:
Он уже хотел пойти искать «профорга» Мамыкина, как тот появился в комнате и небрежно кивнув Дмитрию, достал из стола фотографию. Это была Лида.
«Вот это да! Как близко она от меня была! Руку протянуть… И… Но тогда бы это стало служебным проступком».
Посмотрев на фото, потом на Якушевского, Мамыкин никак не мог решить: отдать карточку или не отдавать. Лицо у него выглядело так, словно он проглотил что-то очень горькое. Даже попугай, чуть склонив хохлатую голову набок, смотрел на него с сочувствием. Дмитрий
— Давайте!
Мамыкин пожал плечами, словно хотел сказать: а что делать? И отдал фото.
На обратной стороне красовалась надпись: «Милому Котику от Кошечки».
— Я вам верну, только пересниму, — сказал капитан и, сам не зная почему, покраснел.
Мамыкин несколько секунд подумал, потом махнул рукой:
— Можете просто выбросить. — И не прощаясь, вышел из комнаты.
— Анна! Анна! — заорал попугай и опять забрался в клетку.
— Я думаю, надо распечатать и разослать по всем отделам полиции, — сказал капитан, положив фото Лидии Павловны на стол перед Ушаном. Тот внимательно рассмотрел ее, потом перевернул.
— Вот так, значит? Котику от кошечки? — потом еще раз прочитал посвящение. — Красивая, стерва, — сказал задумчиво.
— Ну, зачем вы так, Михаил Андреевич? — обиделся капитан. А почему обиделся, и сам понять не мог. И потому слегка порозовел. Ушан нахмурился.
— Ну-ну! Может, я и погорячился. Другое слово мне на ум не пришло. Ты, Димитрий, сам посуди: если бы не эта… девушка, где бы мы сейчас были? Рядом с квартирой преступника. Рядом. И никак не дальше.
Якушевский хотел возразить, но полковник остановил его, подняв ладонь:
— Представь себе на минутку: вышла эта девушка… Как ее? Девушка Лида. Вышла из квартиры и столкнулась нос к носу с молодым человеком. С лысым молодым человеком. И он ей сильно не понравился. Да еще стал клеиться. Так это у вас называется? Шуточки шутить стал всякие. И авто ей сильно не понравилось, этот его спортивный кар. А тут и ты подваливаешь. «Не видали вы здесь кого-то постороннего?» Судя по всему, эта сте… Эта девушка Лида умненькая, сообразительная.
«Видела, подозрительный тип тут ошивался, да еще и пел про какого-то Уверлея. И машина у него — закачаешься!» Ты, естественно, ей поверил. Такая красивая девушка! И глаза честные.
— И что?
— А то! По каким-то серьезным причинам Бубнов убивает неизвестного, заворачивает в полиэтилен и запихивает в диван. Решает, что завтра избавится от трупа. И…
— И умирает?
— Чего только не бывает! Да, умирает, так и не избавившись от мертвеца. Но «скорую» вызвать успевает. Свое здоровье ближе к телу.
— А как же заключение экспертизы?
— И не такие люди ошибаются! — Он улыбнулся. — Да это я так… Фантазии, фантазии.
Но капитану сказанное Ушаном не показалось фантазиями. Уж больно складно все выстраивалось.
— Да. И взяли мы ложный след. А девица эта… Лида, тебе потом позвонила и встречу назначила. И все, все подтвердила. А как же? У нее в голове одни финтифлюшки. Любовь с первого взгляда. А у нас — серьезное расследование. Так почему она позвонила? Могла бы просто отсидеться. Уехала в командировку и ку-ку.
— Так, значит, все летит к чертям? — Якушевский был смущен.
— Не расстраивайся. Это только мои фантазии. Догадки. А куда без них? Ты же знаешь, в нашем деле фантазии далеко могут завести. В самую нужную точку.
Полковник помолчал немного, посмотрел в окно. Дмитрию показалось, что посмотрел с тоской. Погода была солнечная. Яркая. Чувствовалось, что на улице тепло и весело.
— Ну, так что? Рассылать картинку или нет?
— Рассылать. Однозначно.
— А зачем?
— Ну как? Кто-нибудь да откликнется. Найдем девушку, расспросим.
— Так и преступнику карточка может на глаза попасться? Что тогда? — Похоже, что полковника одолевали сомнения. — Рассылать карточку твоей фифочки по отделениям или нет?
— Да почему же «моей»? — рассердился капитан. — Это наш свидетель.
— Свидетельница, — поправил Ушан. Теперь глаза его смеялись.
— Ну, свидетельница! Это так важно?
— Значит, делаем рассылку?
— Да. Может быть, ее задержат, начнут расспрашивать. Она поймет, что в опасности, свяжется с нами.
— Убедил. Поймет и свяжется. — Он помолчал секунду, лукаво посмотрел на капитана. — Решили. А как ты относишься к тому, что Филин этого жмурика… Тьфу, черт! Этого мертвеца отыскал? Его подпись?
— Хорошо отношусь. Двигаемся правильным курсом.
— Купаться?
— А ты бы не обиделся, если бы тебя любимая девушка назвала «котиком»? — неожиданно спросил полковник.
«Еще как бы обиделся», — подумал Дмитрий.
— Ну…
— Вот то-то! «Ну». Баранки гну! — усмехнулся Ушан.
— Знаешь, Димитрий… — Полковник всегда так называл Якушевского, когда предстоял серьезный разговор, а других в отделе и не вели. — Расскажи-ка ты мне еще раз про попугая. Как его зовут? Кеша, что ли?
— Павлуша. А вам зачем? Я же рассказывал подробно.
— Да так… Захотелось еще раз твой голос услышать.
— Ну, слушайте… — Капитан задумался. — Когда я вошел, показалось, что в комнате пусто. И вдруг голос: «Ну вот, и Димон пришлепал! Сейчас попросит опохмелиться!» — Представляете? Я удивился, хотел возразить, но тут увидел человека, молча пьющего коньяк. А потом и попугая, сидящего на шкафу. И он говорит: «трезвый».
— Попугай?
— Попугай.
— Да уж…
— Потом еще чего-то болтал… Хозяин кабинета, доцент Мамыкин, предложил мне выпить коньяку.