Послание Геркулеса
Шрифт:
– Пока не имеют.
– Розенблюм демонстрировал несгибаемую уверенность.
– Я сам скажу вам, когда придет время.
Мрачная аура - свидетельство пребывания директора - все еще ощущалась в кабинете Гамбини. Его экзальтация почти пропала, и даже Гарри, который давно уже понял, что необходимо соблюдать стерильную чистоту и не ввязываться в научные свалки, чувствовал явное раздражение.
– Проклятый болван!
– произнес Гамбини.
– Хочет как лучше, хочет защитить агентство, а сам - ходячая бомба.
– Он порылся в бюваре, отыскал нужный телефон и стал набирать номер.
– Прошлой ночью, Гарри, - говорил он тихо, -
– Он склонился над телефоном.
– Можно отца Уиллера? Это Эд Гамбини из Годдарда.
Гарри покачал головой. Он был противником ненужных склок. Они портили отношения, снижали уровень эффективности в работе, а поэтому он смотрел с презрением на их участников, даже если в определенных условиях их действия были оправданны. То, что происходило сейчас, его раздражало. Стены в кабинете Гамбини были уставлены книгами, и это были вовсе не папки личных дел и толстые тома федерального законодательства в черных переплетах, которые стояли на полках кабинета Гарри, а таинственные фолианты с труднопроизносимыми названиями: Стивен Хоукинг «Перспективы космологии», Римфорд «Молекулярные основы темпоральной асимметрии», «Трансформация галактики» Смита. Некоторые тома валялись раскрытыми на таблицах. Тут же небрежно брошенные, захватанные пальцами оттиски из журналов «Современная физика», «Физические обзоры», «Перспективы космологии».
Этот бардак оскорблял чувство собственного достоинства Гарри. Первейший принцип государственного учреждения - идеальный порядок. Он был поражен, что Розенблюм не только не сделал Гамбини выговор, но, казалось, даже не заметил этого хаоса. Возможно, отсюда следовало сделать вывод, что директор и Гамбини не так уж отличались друг от друга?
– Я был бы весьма обязан, если бы вы его отыскали и попросили немедленно мне позвонить. Это очень важно.
– Гамбини положил трубку.
– Уиллер - в округе Колумбия. Читает в Джорджтауне лекцию. Если повезет, он будет здесь к полудню.
Гарри скорчил гримасу.
– Что с тобой, Гарри? В чем дело?
– Ты ставишь под удар свою карьеру. Мне кажется, Розенблюм высказался очень определенно. Он хочет давать добро на каждого человека, которого ты намерен сюда пригласить.
– Лично мне он ничего не сделает, - прорычал Гамбини.
– Если захочу, завтра же уйду отсюда и соберу пресс-конференцию. И он это знает. И тебя он не тронет. Никто, кроме тебя, не знает, как надо правильно руководить нашими делами. А раз ты волнуешься, я присмотрю, чтобы его штаб был проинформирован. Но если мы будем дожидаться, пока он даст добро, то лучше уж закрыть нашу лавочку.
Гарри был противником обострения отношений.
– Да не будет он против приглашения Пита Уиллера.
– Уиллер был космолог, член ордена норбертинцев, и он разделял главный интерес Гамбини - вопрос о возможности существования жизни вне Земли. Он много писал по этим вопросам и задолго до создания «Скайнета» предупреждал, что миры, где жизнь существует, должны встречаться крайне редко. У него сложились хорошие отношения с Розенблюмом, с которым они участвовали в местных соревнованиях по игре в бридж.
– А кого еще ты хочешь привлечь?
– Давай-ка выйдем отсюда, - предложил Гамбини. Поколебавшись - снаружи пыльцы было еще больше, - Гарри последовал за ним.
– Если дело пойдет, нам потребуется Рим-форд. А еще хорошо бы заполучить Лесли Дэвис. Ну а если мы начнем получать текст, нам потребуется обязательно Сайрус Хаклют. Я был бы рад, если бы ты немедленно занялся всей связанной с этим делом писаниной.
Римфорд был, пожалуй, наиболее известным космологом. Он выдвинулся в последние годы, часто появлялся на различных авторитетных телевизионных ток-шоу, писал книги об архитектонике Вселенной, которые получали отличную рекламу как великолепная литература для рядового читателя, но в которых Гарри так и не понял ни строчки. В последние годы двадцатого века, утверждал Гамбини, Римфорда превосходил лишь Хоукинг. Его имя связывали со сложнейшими топологическими теоремами, темпоральными отклонениями и космологическими моделями. И еще он был выдающимся экспертом.. Кроме того, он пользовался репутацией отличного актера-любителя - Гарри как-то видел его на сцене и поразился энергии, с которой тот играл отца Элизы Дулитл.
Но кто такие Дэвис и Хаклют?
Они вышли через парадную дверь прямо в яркий солнечный полдень, прохладный и пахнущий сентябрем. Гамбини явно обретал былой энтузиазм.
– Сайрус - микробиолог из университета Джона Хопкинса. Человек эпохи Ренессанса. Его специальности включают еще эволюционную механику, генетику, морфологию и ряд связанных с ними дисциплин. А еще он пишет статьи.
– Какие такие статьи?
– спросил Гарри, понимая, что Эд имеет в виду не научные статьи.
– Это более или менее философские комментарии к истории естествознания. Его публикуют «Атлантик» и «Харпер». Том его избранных статей вышел в прошлом году и получил хороший отзыв в «Таймсе». Кстати, назывался он «Нерешительный бронтозавр».
– А Дэвис?
– Психолог-теоретик. Заметь, работающий психолог-теоретик. Кто ее знает, может, она и с Розенблюмом чего-нибудь сотворит.
– Эд!
– О'кей. Понимаешь, раз мы будем беседовать с разумными существами, то нам потребуется хороший психолог.
– Зачем?
– А кто же еще сумеет реконструировать психику того, кто будет сидеть на том конце провода?
Чудесный был денек. И Гарри, глядя на прочную реальность проехавшего мимо пикапа, на такие домашние индивидуальные офисы на той стороне дороги № 3, на балки и вагонку, сложенные у стены того здания, из которого они вышли, - остатки затеянной бывшим директором перестройки, им же и заброшенной, подумал: а может, Розенблюм все-таки прав в своей оценке Гамбини?
– А зачем Уиллер и Римфорд?
– спросил он, - Какое отношение имеет космология к СЕТИ?
– Если строго между нами, Гарри, то математиков и астрономов у нас как грязи. А Уиллер - мой старый друг и заслуживает того, чтобы быть с нами. Римфорд - непременный участник каждого выдающегося открытия вот уже сорок лет. Кроме того, он лучший математик Земли. Если контакт будет развиваться, то есть если у нас будет текст, астрономы нам не нужны, а вот Бейнс и Пит понадобятся, чтобы расшифровать сигнал. А потом будет очередь Хаклюта и Дэвис, чтобы понять, какой там смысл.
Около семи Гарри отправился домой. Когда он приехал, машины Джулии не было. В воздухе стоял запах сгоревших листьев. Быстро холодало. В наступивших сумерках голые ветви деревьев торчали мертво и четко. Следовало бы пройтись граблями по газону. А соседские мальчишки опять сорвали калитку с петель. С того первого дня, когда он привез калитку из магазина и присобачил ее к штакетнику, она всегда висела криво. С ней надо обращаться деликатно - чуть что, а она уже срывается с петель. Несколько раз он чинил ее, а результат - все тот же.