Послание Геркулеса
Шрифт:
Уиллер сделал глоток.
– Вы же не ожидаете текстового сигнала в рентгеновском диапазоне?
– спросил он.
– Нет, - ответил Маевский. Он пристально смотрел мимо священника, туда, где у стойки бара сидели две красотки.
– Слишком слабое будет разрешение. Кроме того, очень много квантового шума. Мы думаем, они переключатся на широкодиапазонный сигнал. На что-то такое, чего мы не можем пропустить, по их мнению.
– Но мы не собираемся полагаться на счастливый случай, - добавил Гамбини.
– Сейчас на них направлены все наши технические возможности. Включая многоканальное слежение. В
– Отлично, - похвалил Уиллер.
– Будем надеяться, - вмешался Маевский, - что они пользуются теми же видами темпоральной динамики, что и мы. Как было бы здорово узнать еще при нашей жизни, что именно они расскажут нам о самих себе.
– Одна из двух красоток, на которых он откровенно пялился, глянула в его сторону. Маевский извинился, взял свою выпивку, оставляя недоеденный сандвич, и направился в сторону дамы.
– Жаль, что с вашими инопланетянами нельзя познакомиться так же легко и непосредственно, - сказал Уиллер.
Гамбини покачал головой.
– Любопытно, каким бы стал двадцатый век, будь Эйнштейн таким же бабником.
– М-м-м… Тогда не было бы атомной бомбы, - ответил Уиллер, подумав.
– Что ж, нам всем жилось бы получше, - отшутился Гарри.
– На самом деле я думаю, - сказал Уиллер, - что особой разницы не было бы. Ведь Альберт не был незаменимым. Те же события произошли бы просто в другое время, но они произошли бы неизбежно.
Начался обычный беззубый треп. Когда общая болтовня на мгновение иссякла, Гарри вдруг задал вопрос, почему так стал важен оптический телескоп.
Гамбини объяснил ему это между двумя кусками кровавого ростбифа.
– Мы не знаем, чего ожидать, - сказал он, - и вполне логично предположить, что наступит второй этап передач, ибо нынешний сигнал должен лишь известить мир о присутствии передатчика. Цивилизация, способная создать подобный пульсар, может создать что угодно еще. И кстати, Гарри, нетрудно предположить, что они могут манипулировать этим пульсаром как с помощью экрана, так и без него. Впрочем, вреда от того, что мы пошарим в их окрестностях, разумеется, не будет.
Уиллер приподнял свой бокал.
– Эд, сдается мне, что мы все уютнее располагаемся на этой симпатичной бомбочке.
– Розенблюм требует от нас, чтобы мы подождали и подумали хорошенько, прежде чем в прессу просочится хоть одно слово.
– И правильно делает, - отозвался Уиллер, пристально глядя в глаза Гамбини, который, однако, никак не отреагировал на его слова.
Позже, когда руководитель проекта вышел в туалет, Гарри спросил священника насчет сигнала из туманности Геркулеса:
– А что думаешь ты? Он действительно искусственный? Неужели кто-то в самом деле передает его?
Уиллер сделал знак официанту.
– С очевидностью трудно спорить, Гарри. Я, как и все остальные, понятия не имею, что за ним стоит. Но не забывай, что мы рассуждаем о чем-то таком, что нам очень хочется обнаружить. И это обстоятельство автоматически делает наши умозаключения весьма некорректными. Надо подождать и посмотреть, что будет дальше.
Гарри поворошил вилкой остатки еды на тарелке.
– Но что могло бы породить такой сигнал? Я имею в виду естественные причины.
Подошел официант, и Уиллер заказал еще один кофейник.
– Не имею представления. Но зато могу сказать, что не могло его породить.
Гарри с интересом вытянул шею.
– Его не могло породить то, что думает Эд.
– Откуда ты знаешь?
– Гарри, ты представляешь, что такое пульсар?
– Это погасшая звезда, которая мигает.
Глаза священника, казалось, глядят куда-то вдаль.
– Это труп сверхновой. Сверхновой, Гарри. Эд мне сам сказал, что по их подсчетам взрыв произошел менее шести миллионов лет назад.
– Он взял с тарелочки несколько арахисовых орешков, один уронил, другие ловко кинул в рот.
– Взрыв такой мощности должен был сжечь или разнести в клочья любую оказавшуюся поблизости группу планет. И если там и сидел кто-то с передатчиком, то у него не осталось места, куда опустить свою задницу.
– Розенблюм тоже упоминал об этом, - сказал Гарри.
– Что ж, значит, это весьма серьезное возражение.
На обратной стороне Луны установлены два 24-метровых телескопа. Оба находятся на западном склоне кратера Шампольона на 37е с. ш. Еще два таких же строятся вблизи Моря Ума в южном полушарии. Рефлекторы Шампольона являются сердцем «Скайнета». Функционируя в тандеме с восемью двухсполовинойметровыми «Хаббл-Альфа», вращающимися вокруг Земли, они вполне могут достичь взглядом границ обозримой Вселенной.
Этой системе едва исполнилось два года. Завершение работ над ней сопровождалось длительной борьбой за финансирование. Имели место нарушения графика работ, перерасход средств, возникали многочисленные политические скандалы. Все это, естественно, помешало своевременному окончанию строительства второй пары телескопов, так как найти деньги для этого оказалось делом трудным. Открытие, что планетные системы в пределах ста с лишком световых лет так же пустынны и безжизненны, как Луна, отрицательно повлияло на воображение налогоплательщиков, а следовательно, интерес к проекту снизился. Шансы на дальнейшее финансирование этих работ стремились к нулю.
Проект «Скайнет» включал в себя систему радиотелескопов и рентгеновских телескопов, а также огромную базу данных, заложенных в самые современные компьютеры. Все это представляло собой великолепно скоординированную оптическую систему. Иначе говоря, все десять рефлекторов, соединяясь, могли быть нацелены на один объект, и, пользуясь памятным выражением Бейнса Римфорда, можно было бы различить белку, сидящую на дереве в Андромеде. Во время первых восьми месяцев работы Гарри частенько стоял с Гамбини, Маевским и Уиллером у экранов и смотрел, затаив дыхание, на голубовато-белый диск божественного Ригеля, длинные нити спирали галактики, затянутую туманом поверхность сходной с Землей планеты Альфа Эридана III. То были пьянящие дни, полные ожидания и волнений. Исследователи, пресса и рядовая публика - все терзались жаждой немедленных открытий, до которых, казалось, было рукой подать. Гарри пришлось посадить в офис еще четырех человек, ведавших связью с общественностью, чтобы отвечать на телефонные звонки и гасить слухи. Его, как и всех остальных, подхлестывала волна ожиданий.