Послание к коринфянам
Шрифт:
– Алваро, - вздыхает Сфорца.
– Это никуда не годится. Нет, не потому, что вы с щенячьим пылом бросились подгрызать устои представлений о героях прошлого. Устои выдержат, это не ножки стола, они прочнее, и взялись не на пустом месте, а точить зубы полезно. И не потому, что конспирология - только вульгарное подобие истории. Потому что вы ни черта не поняли в том, о чем взялись судить! Если бы из этого... труда, - Франческо забирает у де Сандовала свернутую трубочкой распечатку, помахивает ей. Сначала он говорил тихо, а теперь завелся, и его стало слишком много. Звонко, громко, напористо.
– Если бы из этой инвективы торчали только уши личной неприязни, с вами можно было бы спорить. Оценки вещь изменчивая, причем в обе стороны. Вы могли бы даже убедить меня в том, что господин, являющийся предметом вашего труда, именно такая сволочь, как вы его описали. Но мало что вы судите о четырнадцатом веке с позиции моральных норм нашего девятнадцатого, что само по себе уже непростительно, когда речь идет об исторической работе, а не о беседе на пляже в компании таких же неразумных щенят - вы еще и не замечаете простейших вещей. Разводить конспирологию, не видя того, что на поверхности, это... я не знаю, как это назвать!
– Речь, достойная следующей сессии Совета. Какие образы, какие фигуры, - лениво аплодирует Рауль.
– Оппонент повержен, втоптан и низведен. Алваро, вы низведены?
– Нет.
– А почему вы не повержены и не втоптаны?
– ехидно продолжает директор школы.
– Потому что не услышал ничего, кроме... инвективы в свой адрес, - Алваро с радостью возвращает любимый Франческо зубодробительный оборот.
– Браво! Франческо, молодой человек совершенно прав. Так не объясняют. А уж понимание точно не приходит. Ты чего хочешь-то - отбить у него любой интерес к истории? Спасибо, над этим уже потрудилась его школа.
– Цербер. Натуральный. Породистый, с клеймом и родословной. Зато господин Сфорца слегка притормаживает, и то радость.
– Эмм...
– господин феодал корпорации, укушенный цербером коррекционной школы, ошеломленно встряхивает головой.
– Да. Действительно. Извините, Алваро. Просто от вас я такого творения не ожидал. Считайте это комплиментом, что ли?.. Договорились, да?
– Из левого глаза льются потоки страдания, раскаяния и жажды немедленного прощения. Правого не видно за челкой. К-комедианты...
– Если только комплиментом, гос...
– о нет, сейчас начнется же.
– Франческо.
– Называть господина феодала по имени по-прежнему неловко. Феодал же кивает, поощряя достижение. Зачем ему это нужно?..
– И каких же простых вещей я не заметил?
– Алваро, вот смотрите. Сначала папское государство, а если точнее, полководец церкви, попробовал съесть все вокруг, да? Силой. И достаточно неплохо это получалось. Так прошло несколько лет, потом папа умер - и в результате ненавистное вам чудовище потерпело полное поражение на политическом фронте... В то время считалось, что силой обстоятельств, но, в принципе это бы случилось рано или поздно - идея церковного государства была совершенно бесперспективной, что у вас опять-таки не отражено, а ведь это была настоящая большая ошибка, пожалуй, единственная. Но нам сейчас важно не это. Негодяй, убийца и мясник низвергнут. Алваро, скажите, а что думали об этом завоеванные им города? Это ведь очень хорошо известно.
Алваро под грозным взглядом цербера укладывается, как велено докторами, на живот, проводит пальцем по сенсорному дисплею. Он лежит, а гости стоят, хотя в комнате есть два кресла. Вот вечно они ухитряются так расположиться, что думаешь не о деле, а о всякой ерунде. И... кажется, один из гостей не только задал вопрос, но и рассказал кое-что интересное о себе. А обдумать времени нет.
– Примерно то, что возопит половина Флориды и вообще страны.
– М-м... не думаю, что половина Флориды и вообще страны будет готова ради этого воевать, так что с интенсивностью вы ошиблись.
– За кого здесь только не воевали, - усмехается Алваро.
– Это не значит, что они были приличными людьми.
– Здесь воюют те, у кого нет иного выхода, - сказал цербер. Причины отсутствия выхода он объяснять не станет. Скажет, что Алваро не маленький и видел достаточно.
– Ага, как же. Амнистию кто угодно может получить, а у нас же дефицит рабочей силы, как говорят нам по телевидению. Здесь воюют...
– Юноша вспоминает ровесников, которых видел на базе. Смешно, год назад будущие бойцы "Черных Бригад" казались героями. Борцами за свободу. Настоящими людьми, в отличие от него самого, от городской тряпки. Очень многое просто не замечалось.
– А города... ну да, они восставали. Вы правда думаете, что из-за доброты и порядочности... временного правителя?
– Нет. Нет, Алваро, нет. Подумайте. Подумайте, почему потом готовы были драться за одно имя, а несколько лет спустя так охотно подписывали соглашения с Галлией, бывшим смертельным врагом. Под честное слово негодяя, убийцы и мясника. Который их сначала брал с боя.
– Потому что выгодно. Уменьшить налоги, показательно повесить пару притеснителей. Голову посреди площади поставить - а сначала приказ дать всех напугать. Ура, добрый правитель!
– Не желаете видеть. Что из вышеперечисленного не делали другие? Да тот же Его Святейшество Юлий?
– Не убирали с дороги всех подряд. И не врали на каждом шагу.
– Не убирали? Молодой человек, вы заставляете меня поверить, что вы просто не читали ни единого источника... А если читали, вам должно быть стыдно.
– Почему я обязан верить всем этим источникам? Они точно так же трактуют события. Такая красивая картинка - герой, провозвестник объединения Европы, и коварные враги. Даже для пропаганды слишком глупо.
– Первоисточники, молодой человек. Первоисточники.
– Это кто именно?
– Я о современниках. И не о том, как они кого оценивали, но о том, что они описывали. О фактах.
– Я этих фактов набрал куда больше, чем хотел.
– Школьная зарубежная история, описывавшая все это на страничку в хвалебных словах, нравилась Алваро куда больше. Ну да, красиво, объединители полуострова... Жалко, что тему нельзя было выбирать самому.
– Да одной осады Фаэнцы хватит, чтобы все понять.
– Да, вы выбрали практически идеальный пример. Его хватит, чтобы все понять. И что же вы поняли?
– Что вашего героя-объединителя ничего, кроме выпендрежа... простите, славы никогда не интересовало. И делал он ее из чего угодно, по любой цене. Одни красивые жесты. Два раза можно было легко взять город - и что? Вот перебежчик к нему пришел, предложил открыть тайный ход - так что он? Из крутизны своей советом не воспользовался, перебежчика повесил. А что люди в городе голодают, ну разве сиятельные герцоги их считают?
– Алваро, - Рауль уже открыто смеется, - это была единственная осада того времени, о которой вы читали?