Посланница небес
Шрифт:
Через минуту мы стояли на церковном дворе. Участковый присел на скамейку к маленькому столику в беседке за кухней и подзывал присутствующих по одному, записывая показания. У ворот парень в форме с погонами лейтенанта живо обсуждал что-то с оперативниками из убойного отдела.
Я огляделась. Настоятеля и диакона не было рядом. Толкнула отца Василия в бок и спросила:
— Что вы, батюшка, можете мне сказать о Дмитрии? Охарактеризуйте его в двух словах как человека. Какой он?
— Диакон, — брови отца Василия сошлись на переносице. —
— Я задала простой вопрос, — сдержанно произнесла я, прикуривая сигарету. — К тому же я не судья, чтоб судить. Просто спросила.
— Вы-то просто? — горько усмехнулся отец Василий. — Ладно, скажу как есть. Дмитрий шалопай, легкомысленный человек, не узревший истины, до конца не принявший Бога. В нем много сомнений. Уверен, он сам не понимает, чего хочет от жизни. Живет с матерью, не женат. Назначили ему рукоположение в священники, а он взял да и сбег с хиротонии. Видите ли, ему диаконом быть больше нравится, чем священником, а по мне, так он ответственности испугался. Ну, Бог ему судья. Насильно в священники его никто не тянет.
— Интересно-интересно, — протянула я. — А на гражданке он кем был?
— В миру инженер-химик, после университета проработал на заводе только три месяца и сбег, но это ничего не значит. Он добрый, отзывчивый, любознательный, — отец Василий загибал пальцы, отмахиваясь от летевшего на него сигаретного дыма, а я слушала и кивала.
Из двери сарая, превращенного в сеновал, осторожно выглянул взлохмаченный Иван. Вот еще с кем мне бы поговорить.
Я крикнула ему:
— Эй! — и махнула рукой, чтоб подошел.
Он боязливо оглянулся и засеменил к нам, весь в налипших на одежду травинках. Сено было даже у него в волосах.
Остановившись на безопасном расстоянии от меня, Иван надул губы и спросил:
— Что, побить меня хочешь? Только я сам могу дать. — В доказательство он продемонстрировал сжатый кулак. Однако стоило мне пошевелиться, как он приготовился бежать.
— Никто тебя бить не собирается, — пробасил священник. — Мы хотим поговорить.
— Расскажи, как Алевтина вчера тебя полоть клубнику отправила, — попросила я ласково. — Расскажешь, куплю тебе потом большой петушок на палочке.
— Ой, петушок! На палочке! — Иван чуть не напустил в штаны от радости, запрыгал, заплясал на месте, поднимая рваными кедами дворовую пыль.
— Не радуйся раньше времени, — предупредила я. — Сначала расскажи об Алевтине, потом будет леденец.
— Алевтина умерла, мне дядя Саша сказал, — доверительно сообщил Иван. — Он сказал, что она станет привидением, придет ко мне ночью и оторвет мне пипиську. Я и прячусь теперь.
Отец Василий онемел от услышанного, а я, удерживая на лице доброжелательную улыбку, разъяснила, что хочу услышать совсем про другое, про прополку клубники.
— Алевтина была злая, — признался Иван. — Как закричит: «Иди, придурок, прополи клубнику» — и дала мне тяпку. Я пошел, потому что
— А где она была? — спросила я.
— Нигде, — ответил Иван, пораженный моей непрозорливостью. — Там ее не было и в других местах тоже. Я на кухне только кружку кваса налил и все. Мед не трогал. Это, наверное, дядя Саша его съел.
— А-я-яй, — погрозил ему пальцем отец Василий.
Я схватила его за палец и отвела в сторону. Нравоучениями пусть занимается в другое время, но не сейчас.
— Ваня, тебе Алевтина не говорила, что собирается куда-то уходить, в город, например? — продолжила я допрос.
— Да, она сказала, что пойдет в магазин, — кивнул Иван с готовностью и засунул палец в нос, отчего его голос приобрел гнусавость. — Я попросил купить мне сока в пакете, а она сказала, чтоб я шел в зад.
— Ты не видел никого рядом с ней? Может, кто-то к ней заходил после тебя или ты видел кого в окне в кухне? — спросила я, затянулась последний раз, затушила сигарету о край металлического контейнера для строительных отходов и выбросила ее внутрь.
— Не, я никого не видел, — затряс головой Иван.
— Так, мне надо переговорить с вашим ненормальным. Где он? — громко спросил подошедший следователь. Взглянув на Ивана и заметив в его волосах сено, он осекся.
— У нас тут нет ненормальных, — заметил отец Василий. — Вы ошиблись и, наверное, хотели поговорить с нашим Ваней?
— Ага, с Ваней, Ванюшкой вашим, — косясь на Ивана, пробормотал следователь. — Он не опасен?
— Ваня и мухи не обидит, — заверил отец Василий. — Ванечка, с тобой хочет поговорить этот дядя.
Иван, со страхом схватив руку священника, глянул на следователя исподлобья и жалобно заскулил.
— Чего это с ним? — спросил следователь, сунул в рот сигарету и достал из кармана зажигалку, чтобы прикурить.
Следивший со страхом за каждым его движением Иван пробормотал отцу Василию, что не хочет разговаривать с дядей, так как тот, по его мнению, был злым.
— Ну, что ты, он совсем не злой, — ласково убеждал его батюшка, поглаживая по голове. — Посмотри, чего ты испугался? Нет ничего страшного.
Уговоры отца Василия не помогали, и ситуация все больше ухудшалась. Сначала Иван разревелся, затем обмочился прямо у всех на глазах и в довершение упал на землю, плача и цепляясь отцу Василию за ноги. Сигарета, которую намеревался закурить следователь, выпала из его рта. Он пытался ее подхватить, однако не успел и, махнув рукой, убрал зажигалку.
— Вот и поговорили. — В голосе следователя звучала грусть.
— Вы его испугали, — пояснил ему причину неудачи отец Василий.
— Да я ж ничего не делал, только стоял, — возмутился следователь, взглянул с гримасой отвращения на бившегося в истерике Ивана и пошел по направлению к беседке, где участковый заканчивал допрос.