Посланник
Шрифт:
– Не знаю, даже не задумывался никогда над этим. Наверное, примерно, одинако-вое количество. Может быть, даже, журналистов и больше, но я не уверен. А почему ты спрашиваешь?
– удивился Николай.
– И я раньше никогда не задумывалась над этим вопросом, не приходил он в голо-ву как-то. А тут осенило что-то. Международная политика - понятно. А по России что пишут? Где что-то не так. Министерство обороны сейчас трясут с миллиардными хище-ниями, депутатов с их состоянием, недвижимостью и гражданством других государств, что задекларировано, что нет. Ментов, как обычно, то пьяные за рулем, то взятки взяли, то сшибли кого-нибудь на дороге. Очень уж любят они ментов потрясти. Но, - Ирина подняла вверх указательный палец, - если ментов столько же, сколько и журналистов, то почему они никогда о себе не пишут? Они что - Закон не нарушают? Никогда пьяными за руль не садятся, статеек заказных за бабки не пишут? Всегда белые и пушистые? Что-то я в этом очень сильно сомневаюсь, Коля.
– Ирина, - удивленно начал Михайлов, - интересная мысль. Они тоже люди, не сверхчеловеки, а, значит, и правила дорожного движения нарушают, статейки заказные точно пишут. Бытовуха, хулиганка, откаты - все у них имеется, как и у всех других. Честь мундира, Ирина, поэтому о своих правонарушениях и не пишут никогда. По крайней ме-ре, я лично никогда о таком не читал и не слышал в СМИ. Кто же будет трезвонить о сво-ем грязном белье? Ну, а что все-таки пишут-то?
– Да-а,..
– Ирина махнула рукой, - ерунду всякую. Парень какой-то пятнадцать лет отсидел, вышел на свободу и сумел реабилитироваться. Но, преступник - есть преступ-ник. Взят на этот раз с поличным с большой партией героина. Общий смысл статьи не понятен - то ли оправдали после отсидки незаконно, то ли, как у Жеглова, вор должен сидеть в тюрьме.
– Интересно, очень интересно... дай-ка газетку. Действительно непонятно напи-сано. То ли автор хотел сказать, что опять сажают невиновного, то ли зэк - он и есть зэк и должен сидеть, а не гулять на свободе. Непонятно... скорее всего журналисты сами со-мневаются в виновности Устинова и дают читателю возможность поразмышлять, поду-мать, а кого-то и подтолкнуть к действиям.
Посланник отложил газету в сторону.
– А это не тот ли Устинов, которого ты однажды защитил, Коля?
– Тот, Ирочка, тот.
– Тогда мне все понятно.
– И что тебе понятно, родная?
– А то и понятно, что ты всякого защищать не станешь. Значит, он честный чело-век и героин ему подбросили.
– Как у тебя все просто... Но ты молодец. Вера в людей - это же отличное качест-во! Только доказать невиновность будет сложнее, чем поверить. А он в третий раз в тюрьме не протянет, его там просто уничтожат. Открыто убивать не станут - убьют уни-жениями и побоями.
– А ты?
– Что я? Ты хотела спросить - помогу ли я ему? Конечно помогу. В полиции мно-го порядочных людей, а вот дерьму там не место. Тем более, что поганят они не только себя.
– Кто бы сомневался, - улыбнулась Ирина.
– Значит, опять от меня сбежишь, пой-дешь помогать человеку. Помощник ты мой, Человеческий...
ХLI глава
Вечерело. Протопопова с Владимиром закончили окучивать картофель. При-сели на скамеечку, закурили. Солнце уже не было видно и лишь багряный отлив заливал западный небосвод. Тишина... мошкара вилась столбиком под навесом веранды - к теплу и ясной погоде. Облачка табачного дыма зависали на месте и, постепенно растворяясь, все-таки уплывали в сторону.
Владимир обнял Татьяну.
– Хорошо-то как...
Она прильнула к его плечу.
– Вдвоем всегда хорошо - не скучно и радостно.
Скрипнула калитка, у Татьяны екнуло сердце.
– Опять черт кого-то несет, - с тревогой произнесла она.
– Соседи, может быть, - добавил Владимир.
– Какие соседи, когда к нам эти алкаши ходили?
– возразила Татьяна.
Вошли четверо незнакомых мужчин и женщина.
– Устинов?
– спросил один из них.
– Вообще-то у нас принято здороваться, а у вас?
– парировал с сарказмом Влади-мир.
– Хм... добрый вечер, - ухмыльнулся мужчина.
– Я полковник полиции Нестеро-вич, это мои коллеги и двое понятых, - представился он.
– Уже понятых?
– усмехнулся Владимир.
– Вечер, видимо, будет не добрым... Ко-го на этот раз я изнасиловал или убил? Вы мне еще за прошлые пятнадцать лет компенса-цию не выплатили, хоть и признали полностью невиновным. Значит... с обыском пожаловали... раз с понятыми. Что на этот раз подкинете - трусы женские, нож в крови?
– Обойдемся без лирики, Устинов. Ознакомьтесь с Постановлением, - Нестерович протянул листок.
Владимир взял Постановление о производстве обыска.
– Ознакомиться-то я ознакомлюсь. А вот понятых прошу, нет - требую поменять. С вами заранее пришли - значит подставные, они и подкинуть мне чего-нибудь могут.
– Грамотный?
– произнес злорадно Нестерович.
– Пройдемте в дом и попрошу добровольно выдать имеющиеся запрещенные предметы, если таковые имеются. Напри-мер, оружие, боеприпасы, наркотики и так далее.
– Ничего из перечисленного и "так далее" не имеется, - зло ответил Владимир.
– Когда вы меня в покое оставите, чего же вам все неймется-то? Сколько можно издеваться над честным человеком?
Нестерович бесцеремонно пожал плечами. Приказал своим операм:
– Начинайте обыск.
– Потом продолжил: - Вот и посмотрим - честный вы человек или нет.
Устинов тяжело опустился на стул, уставился безучастно в одну точку и застыл, словно каменный.
– Володя, - с возмущением произнесла Татьяна, - чего ты расселся - смотреть надо за ними, в оба глаза смотреть. Втюхают ведь пакость какую-нибудь - потом не отмоешься.
– А-а, - махнул рукой Владимир.
– Не "а-а", а смотреть надо, - упорно возразила Татьяна и, уже обращаясь к Несте-ровичу, продолжила: - Без нас по комнатам не шарьтесь, все должно происходить на виду, в нашем присутствии.
Нестерович усмехнулся.
– А вы кто такая, дамочка? Насколько мне известно - соседка, Протопопова, а не жена. Сожительница подозреваемого. Скажите спасибо, что мы вас отсюда не попросили. Но, - Нестерович опять усмехнулся и, уже обращаясь к операм, продолжил: - Вы действи-тельно, ребятки, без хозяев не ходите - все должно быть по закону.