После долго и счастливо
Шрифт:
Fika внедрена нам на подкорку. В Швеции компании делают паузу, сама жизнь отдыхает, и ты на короткое мгновение просто пьёшь кофе и ешь вкусняшки с друзьями и коллегами вокруг. Это сводится к возвращению в исходную точку, установлению связей, восстановлению перед тем, как снова погрузиться в рабочий день. А в мамином доме fika даёт возможность разобраться со всяким дерьмом.
— Мам, — виновато говорю я. — Я не знаю, когда у меня будет время. У меня пациенты…
— Найдёшь время.
Иногда почти нервирует смотреть на лицо своей матери и понимать, что принесёт с собой время. Не то чтобы я боялась старения или считала, что моя мать стала менее красивой по сравнению с годами её молодости. Просто это подчёркивает спешность момента, показывает перед моими глазами каждую минуту между «сейчас» и «потом». Когда я стану матерью? Когда маме было столько лет, сколько мне, она уже родила половину своих детей. Буду ли я сидеть рядом с Эйденом, окружённая целым столом наших детей и их вторых половинок? Со свечами и вкусной едой? Праздновать наш брак не только между нами двоими, но с шумной семьей?
— Я приду к тебе, — настаивает она, когда мне остаётся лишь промолчать. — В пятницу. У Зигги школа, а потом сразу вечерние тренировки, так что я свободна.
— Ладно, — вздыхаю я.
— Позвольте попросить всеобщего внимания! — говорит Вигго, вставая. Он высокий и худой, с шоколадными волосами как у Акселя и светлыми глазами как у меня. Я буквально чую исходящее от него озорство. Оливер, мой двойник по внешности, всего на двенадцать месяцев моложе Вигго, его вечный напарник по проказам, откидывается на спинку стула. Улыбнувшись мне, он подмигивает, затем поворачивается обратно к Вигго.
— Мама и папа, — продолжает Вигго, — дети хотели бы вручить вам особенный подарок. Вы дали нам так много, терпели намного больше, чем должны были…
Папа поднимает бокал в жесте тоста за это и улыбается.
— И наш способ сказать спасибо, наш подарок вам в этом году — это…
Оливер изображает барабанную дробь по столу, а Вигго вытаскивает фото из конверта и передаёт родителям. Роскошный дом на пляже, пальмы и золотистый песок.
— Отпуск со всей семьей, — говорит он.
Мои родители потрясены. Благодарны. Пребывают в восторге.
А я понятия не имела, что такое будет.
Моё сердце ухает в пятки, когда я смотрю на своих братьев и сестру, которые ни капельки не выглядят удивлёнными, как я. Я кошусь на Рена, который обычно быстро ломается. Он целиком и полностью сосредоточен на Фрэнки и определённо избегает моего взгляда. Лицо Райдера бесстрастно, пронизывающие зелёные глаза остаются непроницаемыми, а рот прячется за светлой бородой, которая слишком много скрывает и усложняет попытки его прочесть. Аксель невинно смотрит на меня, будто я была в курсе всего, ну или он так думал. Зигги такая же, просто улыбается и наверняка предвкушает поездку, потому что она вечно торчит одна дома с
Я поворачиваюсь к Райдеру и понижаю голос.
— Это что такое?
Он слегка наклоняется и говорит:
— Подарок на годовщину. У нас есть традиция дарить что-то нашим родителям каждый год в день их свадьбы.
— Райдер, — я пихаю его. — Будь серьёзен.
— Ты была занята другим. Ты всегда занималась подарком, и это несправедливо по отношению к тебе. Так что братья позаботились об этом.
— И как мы можем позволить себе подобное?
Райдер косится на Рена. Я бледнею.
— Нет, — бормочу я. — Он не должен платить за всех…
— Это уже решено, — говорит Райдер. — Фрейя, он профессиональный хоккеист. Для него это капля в море. Кроме того, Рен щедрый, и это делает его счастливым. Дом принадлежит его товарищу по команде, и он откроет его для нас на неделю, безо всякой оплаты. Вклад Рена (признаюсь, это немало) — оплата перелёта, когда мы все выберем неделю, в течение которой мы все свободны. Мы договорились, что каждый сам платит за своё питание, напитки и всё остальное во время пребывания там.
Я открываю рот, чтобы возразить, но Райдер награждает меня выразительным взглядом.
— Фрейя, — тихо говорит он, — ты знаешь, какое блаженное счастье это подарит маме и папе, если все мы будем там.
Блаженное счастье. Целая неделя в тесной близости к Эйдену, и для поддержания этого блаженства мне придётся вести себя так, будто всё хорошо, хотя мы разваливаемся на куски. Я не знаю, как вынести день и не слететь с катушек, что уж говорить про неделю. И если Эйден не поедет, это заставит моих родителей беспокоиться и проткнёт пузырь их счастья, что напрямую противоречит смыслу этого подарка.
— Я сейчас не могу ехать в отпуск с семьёй, — шепчу я. — Я сейчас едва могу находиться под одной крышей со своим мужем.
Райдер хмурится.
— Настолько всё плохо?
Глядя на свои руки, я вздыхаю.
— Да. Довольно плохо. Я на пределе, Рай. Я не могу сейчас пойти на такое.
Райдер передаёт корзинку с хлебом Оливеру, который шумно её требует.
— Ну, тогда останься дома.
— Я не могу остаться дома, засранец. Это ранит маму и папу.
Он слегка улыбается и отпивает пиво.
— Тогда, видимо, ты едешь на Гавайи.
Глава 4. Эйден
Плейлист: Beirut — Gallipoli
Я опаздываю. Пи**ец как опаздываю, не дав Фрейе ясного объяснения, почему. Но чёрта с два я скажу ей, что грандиозно опаздываю, потому что обосрался. После визита в штат Вашингтон с его сквозняками я подхватил простуду, затем осложнение в виде синусита, и от антибиотиков мой кишечник просто в ужасе. Ранее в офисе мой живот урчал, и у меня честно не было времени опять бежать в туалет ради того, что может оказаться всего лишь смачным пердежом, так что я рискнул.