После долго и счастливо
Шрифт:
Её губы изгибаются, а моё сердце пропускает удар. Фрейя только что почти улыбнулась мне. Это ощущается как первая капля дождя после засухи.
— Ему повезло, что я не швырнула в него проклятье в духе Фрэнки.
Девушка Рена, Фрэнки, обладает весьма ведьмовской натурой и имеет яркую привычку указывать на обидчиков своей тростью как волшебной палочкой и швырять в них проклятья. Я скорее ожидал, что Фрейя опрокинет ему в лицо свой напиток.
— Он бы это заслужил, — говорю я ей.
— Вот именно. Акс! — окликает Фрейя, проходя мимо меня.
Аксель поворачивается и встречается взглядом с Фрейей, приветствуя её
— Так много эмоций, верно? — Руни присоединяется ко мне за одним из высоких узких столиков, стратегически раскиданных по помещению. Её сине-зелёные глаза скользят вдоль стены с работами Акселя. — Визуальное искусство, подобное его работам, всегда говорит так много, не произнося ни слова. У меня такое чувство, будто я только и делаю, что болтаю, но в то же время не могу передать и капли того, что выражает его искусство.
Её взгляд мечется между Фрейей и Акселем, и черты лица искажаются от той же зависти, что чувствую я. У меня было предчувствие насчёт этих двоих, Акса и Руни. Я хорошо умею подмечать искру, и именно поэтому из меня получается хороший сводник. Так Райдер и Уилла завязали отношения — я сделал их напарниками по проекту, когда они проходили мой курс по бизнес-математике в колледже. Возможно, я немножко переборщил, но суть остается прежней. У меня хорошая интуиция на такие штуки.
— Так и бывает с любым из Бергманов, — говорю я ей. — Они весьма экономны со своими чувствами, если не считать Фрейи и их отца…
— И меня, — говорит Рен.
Я подскакиваю и хватаюсь за сердце, готовое выскочить из груди.
— Ты чертовски тихий.
А я чертовски дёрганый.
— Куда ж без этого, — говорит он, поднимая невероятно скоординированное скопление коктейлей в своих больших руках. — Берите своё и молитесь, чтобы ничего не упало.
Руни смеётся, забирая свой джин с тоником. Я беру свою диетическую колу и то, что по словам Рена является напитком Фрейи, который слегка расплёскивается мне на руку. Я слизываю капельки, ожидая ощутить жжение водки, но это… всего лишь газированная минералка.
Минералка. Я едва не роняю бокал.
Без алкоголя. Почему? Почему без алкоголя? Тем вечером, когда я пришёл домой, она была навеселе. Но что, если с тех пор она осознала…
Пол подо мной пошатывается, когда мой взгляд останавливается на Фрейе, и моё сердце начинает лихорадочно колотиться. Я лихорадочно перебираю факты. Когда я в последний раз покупал тампоны и прокладки при походе в магазин? Когда она в последний раз жаловалась на спазмы и просила грелку? Моё дыхание учащается.
Чёрт.
Чёрт.
Последние несколько месяцев проносятся перед моими глазами, припечатывая ошеломительной, убедительной ясностью. Я отвлёкся на работу, добывал финансирование для приложения, пересматривал презентацию для потенциальных инвесторов, делал всё возможное, чтобы будущее ощущалось финансово стабильным, с тех самых
Шесть месяцев назад.
Прошло шесть бл*дских месяцев, и я не помню, когда мы в последний раз говорили об этом, когда я в последний раз замечал, что у неё начались месячные или задержка. Мне казалось, будто бремя наших жизней удвоилось с надвигающимся обещанием ребёнка — ребенка, которого я хочу, да, но я чувствую колоссальную ответственность, потребность убедиться, чтобы у него/неё не было такого детства, как у меня… и с тех пор я был поглощён этими задачами.
О Боже. Я понятия не имею, какой у неё срок, как она себя чувствует. Почему она мне не сказала?
«Потому что ты не спрашивал, мудак».
Бл*дский ад. Неудивительно, что она вышвырнула меня.
«Дело не только в этом, и ты это знаешь».
Я заталкиваю эту тревожную мысль глубоко в уголки своего сознания, и тут Рен кладёт руку на моё плечо. Я смотрю на своего шурина, нежного рыжего гиганта, чьи хоккейные волосы небрежно свисают, а борода подстрижена до аккуратной рыжей щетины, поскольку плей-офф завершился. У него те же поразительно светлые глаза, что у Фрейи, и сейчас они обеспокоенно изучают меня.
— Ты в порядке, Эйден? Выглядишь расстроенным.
Рен хорошо разбирается в эмоциях. Это ему я излил душу, когда Фрейя меня выпнула. Конечно, он был не в лучшем состоянии, чтобы сочувствовать (он и Фрэнки пытались обрести почву под ногами, но теперь всё у них крепко), но он знает о происходящем больше остальных.
— Нормально, — выдавливаю я, проведя по потному лбу рукой, на которой осел холодный конденсат от напитка Фрейи. — Я, ээ… подумываю разбить это гнездышко братско-сестринской любви и отдать Фрейе её напиток.
Рен улыбается.
— Удачи. Но я бы рекомендовал подождать, пока всё не закончится.
Руни отпивает свой коктейль.
— Хотелось бы мне иметь братьев и сестёр.
— Не стану врать, — говорит Рен, делая глоток своего напитка. — Я не знаю, что бы я делал без большой семьи. И я очень рад, что Фрэнки хочет полный дом детей.
Я открываю рот, чтобы сказать что-то осторожное в духе: «Вы вместе всего несколько месяцев. Разве стоит уже строить такие планы? Разве ты не в ужасе от перспективы, что всё может развалиться?». Но потом я вспоминаю, как я чувствовал себя после двух месяцев отношений с Фрейей — будто она была воздухом и солнечным светом, водой и жизнью, будто если я потеряю её, то просто перестану существовать. И я никогда не переставал воспринимать её так. Просто я лучше научился беспокоиться, что потеряю её… так беспокоиться, что это начало лишать меня тех часов, что я раньше упивался ею, купался в её радости, её страсти, смехе и поцелуях.
Вздохнув, я жадно пью свою колу и не впервые мечтаю, чтобы я не был так строг в своём отношении к алкоголю. Мне сейчас не помешало бы лёгкое опьянение, приглушающее разум. О чёрт, как бы мне это пригодилось.
Руни улыбается Рену.
— Когда у вас с Фрэнки родятся дети, они будут такими милыми. С её большими красивыми ореховыми глазами и твоими волосами. Уф. Рожайте побольше, чтобы я могла их тискать.
— Своих рожай! — шутливо огрызается Рен. — Я их всех присвою, вдыхая этот…