После – долго и счастливо
Шрифт:
– Без рубашки было бы еще лучше, – замечает Хардин.
Я начинаю смеяться, но тут же вспоминаю, как он дразнил меня на кухне прошлой ночью. Подавшись вперед, я берусь за край свободной рабочей рубашки и вытаскиваю ее из-за пояса брюк. Мне слышно, как из груди Хардина вырывается вздох, когда я стягиваю ее через голову вместе с майкой.
– Что? Ты сам предложил, – напоминаю я, прижимаясь к нему спиной.
Теперь его движения жестче, он растирает мою кожу еще энергичнее, и я роняю голову ему на грудь.
Он что-то бормочет себе под нос, и я мысленно хвалю себя за то, что надела красивый лифчик. Это один из двух приличных лифчиков, которые я ношу, но их никто не видит, кроме меня и Лэндона, когда мы случайно путаем белье в прачечной.
– Новый. – Хардин просовывает палец под бретельку, снимает ее, а затем возвращает на место.
Я ничего не говорю, только слегка сдвигаюсь назад, крепче прижимаясь спиной к его раздвинутым ногам. Застонав, он обхватывает меня за шею и нежно проводит пальцами от подбородка до чувствительного местечка под ухом.
– Так хорошо? – спрашивает он, прекрасно зная ответ.
– М-м-м-м, – вот и все, что я могу ответить.
Он смеется, и я, придвинувшись еще плотнее, начинаю тереться о его промежность, а затем стягиваю бретельку.
Хватка Хардина на моем горле усиливается.
– Не дразни меня, – предупреждает он и снова накидывает бретельку на плечо той рукой, которой продолжает делать массаж.
– Куда уж мне до тебя, – жалуюсь я и снова скидываю бретельку.
Это просто сводит с ума – сидеть вот так перед ним полуголой и пытаться избавиться от лифчика, когда его руки мешают довести дело до конца. Я уже на взводе, и Хардин только подогревает мое возбуждение, когда так тяжело дышит и прикасается ко мне.
– Не дразни, – повторяю я за ним.
Я не успеваю посмеяться над его ответом – он кладет руки мне на плечи и разворачивает лицом к себе.
– Я ни с кем не трахался уже пять месяцев, Тереза. И уже едва сдерживаюсь, – отрывисто шепчет он прямо мне в губы.
Я проявляю инициативу и прижимаюсь к его рту. Прямо как в первый раз, когда мы поцеловались в его комнате в том чертовом доме братства.
– Правда? – выдыхаю я, благодаря небо за то, что он ни с кем не переспал за время нашей разлуки. Я это словно чувствовала, знала, что так будет. Ну, или заставляла себя думать, что он не прикоснется к другой женщине.
Он уже не тот человек, каким был год назад. Больше не использует сексуальность и грубость, чтобы добиться желаемого. Ему уже не нужна новая девушка каждую ночь, он стал сильнее… Он все тот же Хардин, которого я люблю, но теперь гораздо сильнее.
«Я и не замечал, что у тебя серые глаза», – сказал он тогда. Этого хватило. Алкоголь и его неожиданная доброта сделали свое дело: я не удержалась и поцеловала его. У его рта был, конечно же, мятный вкус, а пирсинг холодил мои губы. Это казалось необычным и опасным, но мне понравилось.
Я забираюсь к Хардину на колени – точно так же, как в далеком прошлом, и он обнимает меня за талию и укладывает рядом с собой, вытягиваясь на кровати.
– Тесс, – стонет он, прямо как в моих воспоминаниях. Это заводит еще сильнее, и я погружаюсь в пучину нашей страсти. Растворяюсь в ней без остатка и ни за что на свете не хочу возвращаться обратно.
Мои бедра сжимаются вокруг его торса, а пальцы зарываются в его волосы. Я вся горю, совершенно обезумела от желания и больше не могу думать ни о чем, кроме его пальцев, которые нежно спускаются по моей спине.
Глава 71
Хардин
Итак, весь мой план полетел к чертям. У меня нет ни единого гребаного шанса остановить ее. Нужно было заранее понять, что ничего не выйдет. Я люблю ее. Такое ощущение, что я любил ее всю жизнь. И я скучал по ней и в этом плане тоже.
Я скучал по чертовски сексуальным стонам, слетающим с ее губ. Скучал по тому, как она двигает своими округлыми бедрами, скользя по мне. Я накаляюсь до предела, и все мои мысли только о том, как же я ее люблю и как же хочу показать ей, насколько мне с ней хорошо и эмоционально, и физически.
– Я безумно хотел тебя каждую секунду каждого чертова дня, – шепчу я в ее приоткрытый рот.
Ее язык обвивается вокруг моего, и я обхватываю его губами, игриво посасывая. У Тессы перехватывает дыхание. Она дергает край моей футболки и пытается стащить ее через голову. Я сажусь, приподнимая ее полуголое тело вместе с собой, – так ей будет проще раздеть меня.
– Ты и представить не можешь, как часто я думал о тебе, как часто гладил свой член, вспоминая, каково это – чувствовать на себе твои руки, твой горячий рот.
– О боже.
Ее стон только подстегивает меня.
– Тебе этого не хватало? Того, как мои слова заводят тебя, того, как ты становишься насквозь мокрой?
Она кивает и снова стонет, а мой язык скользит вниз по ее шее, медленно целуя и лаская солоноватую кожу. Я так скучал по этим ощущениям: по тому, как она может полностью взять надо мной контроль, а затем одним прикосновением вернуть к реальности.
Я обнимаю ее за талию и переворачиваю так, что теперь лежу сверху. В считаные секунды мои пальцы расстегивают ее брюки и стягивают их вниз к щиколоткам. Тесса нетерпеливо дрыгает ногами, стряхивая брюки на пол.
– Сними свои тоже, – командует она.
Ее щеки горят румянцем, руки подрагивают, покоясь на моей спине. Я люблю ее. Черт возьми, я так люблю ее, и она тоже меня любит, несмотря на все эти месяцы.
Мы неизбежно возвращаемся друг к другу, даже время не может стать между нами.
Я делаю то, что велено, и снова укладываюсь сверху, стянув с нее трусики, пока она выгибает спину.
– Черт.
Меня завораживает вид ее бедер, они так и кричат о том, чтобы я впился в них. Что я и делаю, и она пристально смотрит на меня своими невозможными серо-голубыми глазами, которые помогли мне пережить долгие часы всякой чепухи с доктором Траном. За последние месяцы из-за этих глаз я даже пару раз позвонил Вэнсу.