После долгой разлуки
Шрифт:
Лючио взял черный карандаш и методично, как он делал все остальное, закрасил в черный цвет и горы, и небо, и солнце. В некоторых местах бумага порвалась: с таким ожесточением закрашивал картинку мальчик.
Аллегра была потрясена: Лючио проявил коммуникативность. И послание его было ясным и ужасным.
Мальчик находился в ловушке подавленных воспоминаний и чувств — и не мог избавиться от них.
Точно так же, как они со Стефано.
Аллегра отодвинула в сторону черный лист бумаги и положила руку на плечо
— Когда умер мой отец, — тихо сказала Аллегра, — иногда я чувствовала внутри себя пустоту, будто внутри меня ничего не было. А иногда ощущала себя настолько наполненной, что мне казалось: сейчас я взорвусь, если не сделаю что-нибудь. Но я не знала, что мне делать.
Она ждала, пока слова ее дойдут до сознания Лючио, потом взяла коробку с пластилином и положила перед ним.
— Ты не хочешь слепить что-нибудь? — мягко спросила она. — Помни пластилин в пальцах. Он мягкий.
После долгой паузы Лючио дотронулся до пластилина, погладив его одним пальцем. Затем уронил руку. Аллегра поняла, что на сегодня достаточно.
— Мы поработаем с пластилином завтра, если хочешь, — сказала она, вставая, и увела Лючио из мастерской.
На закате дня, когда вершина Гран-Сассо была освещена золотыми лучами солнца, Аллегра пошла прогуляться по проселочной дороге. Бьянка взяла с собой Лючио в курятник собирать яйца, ободренная маленьким шагом, каким бы он ни был ужасным. Аллегра наслаждалась минутами отдыха.
Ветер играл ветвями дубов, листья которых уже были тронуты легкой желтизной, где-то вдали печально мычала корова, и Аллегра слышала звон ее колокольчика.
Здесь было тихо и мирно, хотя ей это безмятежное спокойствие и омрачали мысли о Лючио.
Сегодняшний прорыв его скрытой боли — ужасного горя, спрятанного глубоко внутри, заставил ее задуматься о собственных чувствах, которые Аллегра долгие годы подавляла в себе. Она хотела хранить их на замке, и все же не смогла это сделать.
И теперь боялась — что же произойдет, когда эти чувства в конце концов вырвутся наружу.
Что-то черное мелькнуло между деревьев, и через секунду Аллегра разглядела машину Стефано. В растерянности остановившись на обочине, она смотрела, как машина медленно приближается к ней.
Автомобиль остановился, из него вышел Стефано с каким-то странным выражением лица.
— Что ты делаешь? — спросил он.
Она пожала плечами.
— Гуляю.
— А что с Лючио?
Аллегра вспыхнула: это намек на то, что она пренебрегает своими обязанностями?
— Он с Бьянкой. Сегодня у нас было продуктивное занятие.
Стефано провел рукой по лицу, и Аллегра увидела, как он устал.
— Ты вернулся… — неуверенно протянула она. — Почему?
— Хотел повидать Лючио.
Аллегра кивнула, сглотнув комок в горле. Конечно, этого следовало ожидать. Глупо надеяться,
Взгляд Стефано скользнул мимо нее и устремился к деревьям, росшим возле изгиба дороги.
— Я давно здесь не был, — сказал он.
Аллегра не поняла, что он имеет в виду, но Стефано уже направился к деревьям. И только сейчас Аллегра заметила, что за пышными кронами вязов скрывается какой-то полуразрушенный дом.
Осторожно ступая по высокой траве, она направилась за ним.
Стефано остановился перед домом с прогнившими балками, разбитыми окнами, расшатанными ставнями. В крыше виднелась дыра, и на земле валялась разбитая черепица.
— Стефано?.. — неуверенно спросила Аллегра. Она не понимала, зачем они пришли сюда.
Сгущались сумерки, и вершина Гран-Сассо, только что освещенная солнцем, теперь погрузилась во тьму. Поднялся холодный ветерок. Стефано открыл дверь и заглянул внутрь.
— Это мой дом, — сказал он просто. — Эта развалина с двумя комнатами.
— Ты вырос здесь? — пытаясь скрыть изумление, спросила Аллегра.
Стефано рассмеялся.
— Ты удивлена? Да, здесь. Мой отец был фермером. У нас было несколько овец, пара коров. Но потом в нашей местности сельское хозяйство перестало быть прибыльным, и отец отправился работать на угольные шахты, в Бельгию.
— И теперь ты занимаешься угольной индустрией, — сказала Аллегра, помолчав.
— Да, — ответил Стефано. Он тоже помолчал. — Отец погиб на шахте. И когда я начал заниматься бизнесом, то поставил цель: создать систему безопасности на шахтах. — Стефано улыбнулся, хотя голос его был жестким. — И так случилось, что этот бизнес принес мне деньги.
Они помолчали, прислушиваясь к шуму деревьев, хлопанью ставен на ветру.
Аллегра вспомнила слова матери — «твои семейные связи, его деньги», — и они теперь обрели смысл. Она поняла, насколько важны, насколько необходимы были ему эти связи.
— Когда отец уехал на заработки, — продолжал Стефано, по-прежнему не глядя на нее, — мать отказалась следовать за ним. Она нашла работу здесь. Отец погиб через три года. Он никогда не приезжал сюда эти три года. Не мог позволить себе потратить деньги на билет.
Они возвращались домой в темноте и в молчании. Из окон виллы струился теплый свет. Стефано отправился в свой рабочий кабинет, проверить корреспонденцию, а Аллегра пошла на кухню к Бьянке.
За ужином было на удивление весело, женщины без конца болтали и радовались тому, что Стефано снова с ними. Но все же в глубине души Аллегру мучили воспоминания.
Она видела, что Стефано смотрит на нее понимающим взглядом. Аллегра чувствовала, что барьеры, сдерживающие ее эмоции, вот-вот могут рухнуть, грозя поглотить ее. Но ведь она хотела этого! Хотела открыть запоры и позволить выплеснуться своим страхам, сомнениям и слезам.