После конца
Шрифт:
— Да о чем ты?
Она улыбнулась. Так, как это делают обреченные. Те, кто уже знают свой диагноз и понимают, что долго не проживут.
Влажный от крови бинт полетел на землю. В последний раз сжав ладонь, она выпрямила пальцы, показывая причину своего страха. У Андрея все сжалось внутри. Словно он забыл, как надо дышать.
— Что у вас? — склонила голову на бок Соня.
А они молчали. Сидели и смотрели на раскрытую девичью ладонь, где виднелась небольшая, но достаточно глубокая царапина. Не до конца зажившая, сейчас она была покрыта слегка свернувшейся кровью
Пока еще живому.
Глава 18
Период разгара заболевания никогда не превышал четыре дня. И каждый из этих дней представлял собой определенный этап течения болезни. Соня знала о них из рассказов Матильды. Поверхностно, но представляла что должно быть с человеком, который стал носителем инфекции. По крайней мере думала, что представляет.
Реальность оказалась намного страшнее.
В первые сутки это не казалось чем-то серьезным. Если не знать настоящего положения вещей, можно было бы списать все на простуду. Стресс. Все вместе и вызвало совсем легкую температуру и слабость. Единственное, что действительно напоминало о вирусе — боль в области пореза. Края раны никак не заживали, напротив, приобретая отечный вид. Сильный зуд удавалось перебороть только силой воли, но ее не хватило бы надолго.
Чуть позже выяснилось, что зуд — не самая главная их проблема.
Второй день начался с приступа сильной лихорадки. Трясло девушку неслабо, так, что пришлось перебраться с сырой земли на колени Андрея. Но даже так, в теплых объятиях, под двумя слоями одежды, легче не становилось.
Днем им принесли еду. Юноша, который еще в первый день представился Серафимом, попытался впустить чуть больше света в яму, но сделал только хуже — от слишком яркого потока света пламени Алиса дернулась, как от огня, стараясь спрятаться от неприятных ощущений. Светобоязнь, которая вызывала панику. И это состояние невозможно облегчить.
— Я не знаю, как ей помочь, — обессилено опустила руки Надя, обречённо глядя на девушку. Никогда ещё она не чувствовала себя настолько бесполезной. — Простите.
— Никто не знает. Ты не виновата, — слабо улыбнулась Соня, глядя под ноги. На Алису она взглянуть не решалась, просто не могла побороть собственный страх. И ненавидела себя за то облегчение, которое испытывала от осознания, что на её месте не оказалась она сама.
— Они вообще собираются нас отсюда выпускать? — злобно прошипел Стас, мрачно смотря наверх.
Пусть решетка и была деревянной, достать до неё не представлялось возможным. Вставать друг другу на плечи никто не рискнул — с учетом достаточно узкого пространства, в котором не все ноги могли вытянуть, шансы сломать шею при падении приравнивались почти к ста процентам. Если их и выпустят когда-нибудь отсюда, то лишь при помощи лестницы. Конечно, если к тому времени ещё будет кого выпускать.
— Меня больше интересует что за средневековые методы содержания, — кивнул Артур в сторону выгребной ямы, заботливо прикрытой деревяшкой. — Отвратительно.
Но это было уже что-то. Небольшая ямка у одной из
Правильно говорят, трудности объединяют. Что может сблизить сильнее, чем общий туалет на расстоянии вытянутой руки?
В глухой тишине снова раздались рваные хрипы, заставляя Андрея вынырнуть из хрупкого царства сна. У Алисы снова поднялась температура, что теперь сопровождалось болью в мышцах. Пока ещё слабой, но она была. И усиливалась с каждым часом.
— Пить хочется, — почти на грани слышимости прошептала девушка, но все же была услышана. — Есть немного?
— Осторожно только.
С обеда, который представлял собой овощную похлебку с куском лежалого хлеба и немного разваренной крупы, у них осталось немного компота. По вкусу это была обычная вода с сахаром, но она была и теперь могла найти себе достойное применение.
Юноша поднёс глиняный стакан к приоткрытым губам Алисы, медленно вливая прохладную жидкость. Пусть и временное, но это было столь желанное облегчение. Она благодарно улыбнулась.
— Спасибо.
— Не говори глупостей, — плотнее заворачивая девушку в свою кофту, стараясь унять дрожь, сказал Андрей. — Думаю, нет смысла спрашивать, как ты себя чувствуешь?
— А как по-твоему?
— На картофелину похожа, — хотелось хоть как-то разрядить обстановку, но смех вышел натянутым. Не естественным.
Алиса понимающие кивнула, закрывая глаза. Спать хотелось неимоверно, но постоянные приливы жара не давали провалиться в царство Морфея. Приходилось довольствоваться редкими полудремами, из которых то и дело выдергивало тянущей болью в мышцах. Пока только в руке.
Соня смотрела на неё со своего места, не зная куда себя деть. Давно, ещё когда на поверхность из бункера выходили в более свободном порядке, некоторые люди возвращались назад инфицированными. Как правило это были случайности, неудачное стечение обстоятельств, но итог всегда был один — на десять дней лазарет с зараженными изолировался от основного помещения. Конвой выстраивался на всех подходах к медицинскому корпусу, однако вряд ли такие меры предосторожности были необходимы — никто в здравом уме не подходил к опасному участку ближе, чем на десять метров. И дело было не в опасности заразиться, нет.
Та боль, которая преследовала каждого зараженного на четвёртый день заболевания, выбивала нечеловеческие крики и стоны. Никакие обезболивающие или наркотические средства не помогали. Рецепторы напряженных мышц, периодически сокращающихся сильнее при редких судорогах, не реагировали ни на какие лекарства. Сознание временами путалось, извращенный аппетит не позволял нормально питаться, потому к концу третьего дня люди становились истощенными. Смотрели на медперсонал пожелтевшими глазами, в которых скрывалось понимание неизбежного конца.