После Куликовской битвы
Шрифт:
Территория будущего Тульского уезда, «Тула и Берести» великокняжеских договорных грамот, как помним, в результате «купли» великого князя Василия Васильевича вошла в состав владений московских князей много ранее всего рязанского удела. Само Великое княжество Рязанское, пребывая к этому моменту уже более столетия под прямым патронатом Москвы, продолжало сохранять формальную независимость вплоть до 1521 г. «Крепость на Туле», и деревянная, и каменная в период строительства, возводилась в то время, когда продолжало действовать положение московско-рязанского договора 1483 г. о совместном «ведении» рубежа по р. Мече, возлагавшее на великих князей обязанности по совместной обороне южных границ от татарских набегов. Не исключено, что на начальном этапе истории «крепости Тула» последняя была также одним из элементов этой совместной обороны.
Воинские формирования великого князя московского начали регулярно выдвигаться «на Тулу» с весны 1513 г. [881] Это был «береговой разряд» из пяти полков, обычно стоявший по крепостям левого берега Оки с весны до осени и по мере необходимости выдвигавшийся за реку, «на поле». В 1513–1514 [882] и 1515–1516 гг. [883]
881
Зимин А. А. Россия на пороге нового времени. С. 159–160.
882
Разрядная книга 1475–1605 гг. Ч. 1. Вып. 1. С. 114–115, 123.
883
Разрядная книга 1475–1598 гг. С. 49–50, 52, 54–55; Разрядная книга 1475–1605 гг. Ч. 1. Вып. 1. С. 127, 136–137.
884
Разрядная книга 1475–1598 гг. С. 56; Разрядная книга 1475–1605 гг. Ч. 1. Вып. 1. С. 147–148.
Понятно, что в деревянной «крепости Тула» наверняка постоянно присутствовал какой-то воинский контингент, а в 1519 г. здесь даже держали военнопленных, «одиннатцать человек татар» [885] , но, повторимся, не было ни городового воеводы, ни, соответственно, руководимого им гарнизона. С этой точки зрения показательна ситуация 1514 г., когда возвращавшееся из Турции посольство, в связи с трудностями перехода через степи, вынужденно задержалось на Усмани, послав в Москву гонца за помощью. Царская грамота об оказании помощи дипломатам была отправлена в Рязань с князем С. Ф. Курбским, которому надлежало, прибыв в город, «обсылатися» с первым воеводой «берегового разряда» князем А. В. Ростовским, «будет на Коломне, и ему (С. Ф. Курбскому. – А. Л.) на Коломну, а будет на Туле, и ему на Тулу» [886] .
885
Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымской и Ногайской ордами и Турцией. С. 70.
886
Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымской и Ногайской ордами и Турцией. С. 94.
Проще говоря, в уже существующий «града на Туле» в этот момент еще не назначалось административное лицо ранга воеводы, а руководство крепостью осуществлял первый воевода «берегового разряда».
Кроме полков «берегового разряда» защита Тулы до 1521 г. осуществлялась силами вассалов великого князя московского. Сохранился летописный рассказ о нападении татар в 1513 г. «на Тулу, на Безпуту и на Олексинские места» и их дальнейшем разгроме силами полков под предводительством воевод «берегового разряда», князей В. С. Одоевского и И. М. Воротынского, которые «послаша наперед себя… детей боярских многих со многими людми, Ивашку Тутыхина да Волконских князей» [887] . Последние – вассалы московского и рязанского князей.
887
ПСРЛ. Т. 22. Ч. I. C. 517; Т. 26. С. 306; Т. 28. С. 352; Т. 34. С. 12.
«Ивашка Тутыхин» – И. Ф. Сумбул-Тутыхин, боярин последнего великого князя рязанского Ивана Ивановича [888] , и ранее не раз «по слову» московского князя водивший полки великого князя рязанского в походы на татар и Литву. «Волконские князья» – двое из трех братьев, Дмитрий (Митяй) и Ипат Потул Васильевичи, служившие в это время брату великого князя московского Василия III, удельному верейскому князю Андрею Ивановичу по завещанию отца, великого князя московского Ивана III, «благословленному» в 1504 г. Волконой [889] . Очевидно, в 1513 г. «Волконские князья» командовали отрядами своего московского суверена, князя Андрея Ивановича. Впрочем, в «счетном» местническом деле второй половины XVI в. князя Ф. Ф. Волконского есть отсылка к «службам» его предков 1519 г., когда «Ивашко Тутыхин, да Митя да Потул Волконские» были «на Туле» уже при великокняжеских воеводах, князе Ю. В. Ушатом и В. Григорьеве [890] .
888
Сметанина С. И. Рязанские феодалы и присоединение Рязанского княжества к Русскому государству. С. 56; Кузьмин А. В. Росписи потомков рязанских бояр в Родословных книгах XVI–XVII вв. С. 35.
889
Волконская Е. Г. Род князей Волконских. С. 16–17. Третий из братьев, князь Петр Верига Волконский, служил великому князю московскому Василию III, и его «жеребей» в Волконском уделе отошел братьям.
890
Лихачев Н. П. Рязрядные дьяки XVI в. С. 313.
Время вхождения Волконы в состав владений князей московского дома неизвестно. Как помним, по московско-рязанскому договору 1483 г. западная половина рязанского удела отошла к Москве, и в ее состав должна была входить и «Тула» с Волконой. Если высказанные выше предположения о службе не позднее 1427 г. кого-то из Болконских князей великому князю рязанскому Ивану Федоровичу верны, удельные земли последних, во всяком случае «Спаши – Испаши» и часть Гордеева за р. Колодной, вошли около середины XV в. в состав Великого княжества Московского вместе с западной половиной Рязанского княжества.
Что же касается собственно Волконы, то Москва владела ею уже не позже 1491 г. В этом году московские власти, из опасения занести «болесть» (в Крыму бушевала эпидемия), вынуждены были задержать ханских послов, следовавших в Москву, за Окой, «на Волконе», где дипломаты провели более полугода [891] .
Ранее уже приходилось ссылаться на наблюдение А. А. Зимина, обратившего в свое время внимание на существование неписаного правила в отношениях между московскими великими князьями и служившими им удельными князьями, по которому последние обязывались принимать участие только в тех войнах, которые затрагивали их непосредственные интересы как формальных держателей определенных территорий [892] . Московская «Тула» примыкала как непосредственно к территории Великого княжества Рязанского, так и к уделу Андрея Ивановича, бывшие же владения Болконских князей просто оказались в зоне вооруженного конфликта, что и определило участие бывших вотчинников в обороне Тулы.
891
Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и Турцией. С. 120, 127, 135.
892
Зимин А. А. Россия на пороге Нового времени. С. 64–65, 402–403.
Итак, строительство «крепости на Туле» стало важнейшей вехой в истории региона. Как же соотносятся «Тула» договорных грамот последней четверти XIV – первой половины XV вв. и «крепость на Туле» летописей первой четверти XVI в.?
Наиболее вероятным «претендентом» на звание административного центра «Тулы» великокняжеских договоров остается городище XII–XIV вв. у с. Торхово в десяти километрах от современной Тулы, с обширным посадом, в окрестностях которого выявлено большое количество сельских поселений того же времени. В пользу ее идентификации с «Тулой» договоров XIV–XV вв. говорит, в том числе, и единственный случай наименования последней в договоре 1402 г. не «Тула», а «Тулцы». Топоним, как видим, имеет здесь окончание множественного числа, городище же располагается на двух реках бассейна Упы, правом притоке, Тулице, при впадении в другой Тулицы, Синей [893] . Собственно «Тулцы» может быть понято как гидронимическая отсылка к двум соименным рекам Тулицам в месте их слияния [894] . Заметим также, что крепость 1-й четверти XVI в. в летописях именуется «град на Туле» то есть город, поставленный на территории «Тулы» договорных грамот, но не на месте какого-то иного соименного центра.
893
Гриценко В. П. К вопросу о местонахождении летописной Тулы. С. 13; Он же. Торховское городище и его округа. С. 20.
894
Ср. «Тулцы» с гидронимом «Табалы» московско-рязанского докончания 1483 г. (ДДГ. С. 285, 289), под которым грамота имеет в виду два соименных левых притока Дона в районе Куликова поля, pp. Сухая и Мокрая Таболы, имеющие в низовьях общее течение.
В литературе давно присутствует мнение, что «град на Туле», крепость эпохи великого князя московского Василия III, располагающаяся в 10–12 км. от Торховского городища, предполагаемого административного центра «места Тулы» XIV–XV вв., ставилась на месте какого-то древнерусского поселения, следы которого были уничтожены в ходе строительства города [895] . Археологические обследования центра современного города результатов не дали, более того, позволили его авторам «сформировать довольно четкую картину его (города Тулы. – А. Л.) культурных напластований. В ней не остается места для поселения, непосредственно предшествующего городу XVI в.» [896] .
895
Косточкин В. В. Оборонительные сооружения Тулы. С. 44. Прим. 24 (автор называл его Тульским городищем).
896
Фомин Н. К. Историческая топография Тулы XVI – начала XIX вв. // Позднесредневековый город: археология и история. Тула, 2007. Ч. 1. Изучение позднесредневековой Тулы. С. 38.
Согласно несохранившейся писцовой книге по Туле 1551/1552 гг. один из местных земельных собственников имел жалованную несудимую грамоту на владения «в Тулском уезде в Заупском стану да в Старом городище», которые названы, между прочим, «обеими половинами Тулы» [897] . Речь, следовательно, надо вести о том, что изначально посад «града на Туле» состоял из двух «станов» – «половин», причем одной из них являлся некий предшествующий по времени появления «летописной Туле» т. е. каменной крепости укрепленный населенный пункт, находившийся на противоположном от нее берегу р. Упы. Писцовая книга 1587–1588 гг. фиксирует зримые следы этого предшественника «града на Туле», называя его «Старым Тулским городищем», остатки которого существовали, во всяком случае, на момент составления писцового описания, то есть в последней четверти XVI в. «Старое Тулское городище» локализовывалось «на посаде за… Упою от усть речки Тульцы вверх по Упе по берегу» (заметим, выше по той же реке Тулице находилось Торховское городище – предполагаемый центр «места Тула» договорных грамот). Писцовое описание указывает приблизительную площадь «городища»: его бывшую территорию, согласно писцовой книге, «отмерели под новой девичь монастырь, в длину семдесят сажен, а поперег тритцать сажен» и под монастырские дворы «тритцать сажен, а поперег десять сажен» [898] . Таким образом, в сумме площадь городища была не менее 2 400 кв. сажен или около 10 000 квадратных метров.
897
Юшков А. И. Акты XIII–XVII вв., представленные в Разрядный приказ представителями служилых фамилий после отмены местничества. С. 148–150. Подробнее о писцовых книгах: Города России XVI в. Материалы писцовых описаний. Изд. подгот. Е. Б. Французова. М., 2002. С. 253, 276–278.
898
Города России XVI в. Материалы писцовых описаний. С. 276–278.