После Куликовской битвы
Шрифт:
Надо заметить, что текст докончания вообще-то не дает прямых оснований считать изъятие указанных шести рязанских территорий произведенным именно в пользу Витовта: договор лишь констатирует, что великий князь литовский письменно подтверждает нерушимость старых границ удела своего «слуги» за исключением указанных пунктов. Тем не менее, высказывалось предположение, что эти «изъятия» из рязанских владений принадлежали еще Витовту, имевшему на них ярлык хана Тохтамыша [794] , а по некоторым из шести топонимов, включая «Тулу», строится гипотетическая граница между Рязанью и Литвой [795] .
794
Петрунъ Ф. Ханськи ярлики на Украшсыа землі (до питання про татарську Украшу). С. 173.
795
Петрунъ Ф. Східня межа Великого князівства Литовського в 30-х роках XV сторіччя // Ювілейний збирник на пошану академика М. С. Грушевського з нагоди шістьдесятоі річниці життя та сороковых роковин науковоі дияльности. Т. 1. Киiв. 1928. С. 167–168; Kuczynski S. M. Ziemie Czernichowsko-Siewierskie pod rzadami Litwy. S. 43–44, 131; Шебанин Г. А.
Весьма необычно в канцелярской практике употребление деепричастия «вынемши», зафиксированное в нашей грамоте. Совершенно естественным представляется вопрос, что означает это «изъятие».
У литовско-рязанского договора существует «двойник», литовско-пронское соглашение, заключенное тем же Витовтом и великим князем пронским Иваном Владимировичем [796] . Формуляры «докончаний» не просто близки, а совпадает буквально дословно, за исключением, естественно имен собственных, топонимов, а также пункта об «изъятии» неких административных единиц внутри удела.
796
ДДГ. С. 68–69.
Л. В. Черепнин отмечал уникальный для русской практики тип формуляра обеих грамот, назвав их, совершенно справедливо, «актами коммендации» [797] , по сути установления тотального контроля над княжествами со стороны Литвы. Исследователь отнес оба документа к периоду около 1430 г. или даже непосредственно к этому году [798] , связав заключение литовско-рязанского и литовско-пронского договоров с визитом в 1430 г. обоих великих князей в Троки на несостоявшуюся коронацию Витовта. Надо сразу заметить, однако, что о пребывании в этом году в Литве пронского князя, в отличие от рязанского, источники не сообщают.
797
Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV–XV вв. Т. 1. С. 108–109.
798
Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV–XV вв. Т. 1. С. 108–109; ДДГ. С. 67–68.
Иная, более точная дата заключения соглашений определена достаточно давно – лето 1427 г. Так оба договора датировали Д. И. Иловайский [799] , А. Прохаска [800] , А. И. Барбашев [801] , М. К. Любавский [802] ; с датировкой докончания 1427 г. согласился и А. А. Зимин [803] .
Заключение обоих договоров, стало звеном в цепи сходных событий во взаимоотношениях Литвы с русскими княжествами, следствием уникальной внешнеполитической ситуации лета 1427 г., времени пика могущества Витовта в Восточной Европе [804] . Летом этого года великий князь литовский совершил поездку в свои восточные владения, во время которой великие князья рязанский, пронский и новосильский, а также вдова Воротынского князя изъявили покорность Витовту и заключили с последним договоры.
799
Иловайский Д. И. История Рязанского княжества. С.206.
800
Prochaska A. Trefnis Henne u Witoldu // Szkicje Historyczne XV wieku. Krakow. Warszawa. 1884. S. 261–262; Ibid. Krol Wladyslaw Jagello. Krakow, 1906. T. 2. S. 204.
801
Барбашев А. Витовт. Последние двадцать лет княжения. С. 196.
802
Любавский М. К. Очерки по истории Литовско-Русского государства. М., 1910. С. 55.
803
Зимин А. А. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV–XV вв. // Проблемы источниковедения. 1956. Вып. 6. С. 294–295.
804
Иванов Д. И. Московско-литовские отношения в 20-е г. XV в. // Древняя Русь. Сб. статей. М., 1999. Вып. 2. С.95, 105, 108–109.
В историографии обычно речь идет только о двух докончаниях, литовско-рязанском и литовско-пронском, тексты которых сохранились [805] , но определенно существовал и третий, литовско-новосильский, относившийся к тому же 1427 г. и, главное, того же «служебного» содержания. В 1459 г. новосильско-одоевские князья Иван Юрьевич и Федор и Василий Михайловичи подписали «лист перемирный» с королем польским и великим князем литовским Казимиром IV, по которому «господарь король и великий князь… слуг своих пожаловал, прынял у службу по дяди своего великого князя Витовта докончанъю» [806] . А 3 августа 1427 г. Витовт заключил четвертый за год, хотя и тоже неравноправный, как рязанский, пронский и новосильский, но не «служебный», договор, на этот раз со своим тверским племянником Борисом Александровичем [807] (матерью великого князя была сестра Витовта, великая княгиня Мария Кейстутовна).
805
Барбашев А. Витовт. Последние двадцать лет княжения. 1410–1430. С. 196.
806
ДДГ. С. 192.
807
ДДГ. С. 62–63.
Существует мнение, что рязанско-литовский договор был заключен во время личного визита Витовта в Рязань [808] , причем не в 1427, а в 1428 г., в ходе якобы имевшей место второй поездки литовского князя в столицу Рязанского княжества [809] . Мало того, что такого рода поездка в столицу вассала была бы во всех отношениях умалением чести литовского князя [810] , но место встречи великого князя рязанского Ивана Федоровича с Витовтом в 1427 г. выясняется довольно легко по источникам: она состоялась, по весьма аргументированному предположению Д. И. Иванова, в одной из пограничных литовских крепостей, Любутске или Мценске [811] . В следующем, 1428 г. встреча тоже имела место не в Рязани, а на территории Литвы, и ей предшествовали события, наглядно продемонстрировавшие степень влияния великого князя литовского на русские дела.
808
Базилевич К. В. Внешняя политика Русского государства. Вторая половина XV в. С.37; Загоровский В. П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI в. Воронеж, 1991. С. 22; Иванов Н. В., Шебанин I. А. Политическая принадлежность бассейнов рек Плавы и Соловы во второй половине XIV–XV вв. С. 71 (авторы полагают, что Витовт побывал не только в Рязани, но и в Пронске. См. также: Шебанин I. А. К вопросу о локализации Дороженя. С. 209).
809
Шебанин Г. А., Шеков А. В. О политической принадлежности Тулы во второй половине XIV–XV вв. С. 150.
810
За свое долгое правление Витовт ни разу не был ни в Москве, ни в Твери – московская и тверская родня сама ездила к великому князю литовскому. Единственное известное нам исключение – встреча Витовта с внуком, Василием Дмитриевичем на территории Великого княжества Московского, в Коломне в 1396 г. (ПСРЛ. Т. 25. С. 227). Свидание, заметим, имело место не в столице великого княжества, а в московской пограничной крепости, причем после успешного разгрома литовцами лежащей на противоположном берегу Оки Рязани.
811
Иванов Д. И. Московско-литовские отношения в 20-е г. XV в. С. 102.
Через год после заключения договоров о «даче в службу» рязанского князя Витовт «в силе велице», в сопровождении, князя Свидригайло и многочисленных литовских и польских князей ходил в поход на Новгород Великий [812] , занявший все летние месяцы.
План летней кампании был разработан уже в начале апреля. Именно тогда из Ковно в Мальборк, столицу Ордена, великий князь литовский отправил письмо шуту магистра Пауля Руссдорфа, Хенне (Henne то есть Курица, обычно в русской транслитерации Генне) с приглашением принять участие в походе на Новгород [813] . На «Петрово заговенье» Витовт «мир (с Новгородом. – А. Л.) разверзе», «паки по том пять недель изыде» во главе литовской армии под Новгород, где «Литва» «бысть на шестои недели», в середине июля [814] . В августе, «смирив» новгородцев, Витовт вернулся в Литву с контрибуцией в 11 000 рублей [815] .
812
Подробнее: Барбашев А. Витовт. Последние двадцать лет княжения. С. 194.
813
Prochaska A. Trefnis Неппе u Witoldu. S. 262.
814
ПСРЛ. Т. 5. Вып. 1. С. 38.
815
ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 432; Т. 25. С. 247.
На обратном пути из новгородского похода Хенне отослал письмо в Мальборк, сообщив, что во время возвращения великого князя литовского «рязанский великий князь вышел навстречу с пятью другими князьями они принесли… присягу в подданстве». Эта встреча Витовта с великим князем рязанским Иваном Федоровичем состоялась на дороге между Минском и Смоленском, в котором великий князь литовский пробыл с 10 по 15 августа и откуда отправился Днепром через Киев в свои владения [816] . В сентябре 1428 г. великий князь литовский находился в Ковно, откуда отправил два письма магистру с благодарностью за поздравления по случаю успешного завершения новгородского похода [817] .
816
Prochaska A. Codex epistolaris Vitoldi. S. 800–801.
817
Prochaska A. Codex epistolaris Vitoldi. S.866.
Как видим, в 1428 г. в Рязани Витовт появиться никак не мог не только по статусным соображениям, но и физически. Так что оба докончания, и литовско-рязанское, и литовско-пронское, писались летом 1427 г. в походной канцелярии Витовта, подобно литовско-московскому договору, заключенному великим князем литовским и Василием Дмитриевичем Московским в 1407 г. во время встречи тестя с зятем в литовской Вязьме [818] . Кстати, где и при каких обстоятельствах был заключен литовско-тверской договор 3 августа 1427 г., неизвестно, но никаких сведений о визите Витовта к великому князю Борису Александровичу, нет, равно, впрочем, как и о визите тверского внука к литовскому деду.
818
Хорошкевич А. Л. Документы начала XV в. о русско-литовских отношениях // Культурные связи России и Польши в XI-ХХ вв. М., 1998. С.41, 51–52.
Ни рязанский, ни пронский князья не приняли участия в новгородском походе 1428 г., хотя договоры, заключенные всего годом ранее, казалось, прямо их к тому обязывали [819] . Очевидно, визит к победителю с выражением лояльности Витовту стал формой реализации закрепленных докончанием «служебных» отношений Рязани и Пронска к Литве. Впрочем, к осаде в 1422 г. орденского замка Голуб великий князь литовский привлек и тверичей, и москвичей [820] , как будто бы не связанных в тот момент договорными отношениями с великим князем литовским.
819
«А быти ми с нимъ заодинъ на всякого. А с кем он миренъ, и с тем язъ мирен. А с кемъ онъ немиренъ, с темъ и язъ немиренъ» (ДДГ. С. 68–69).
820
Иванов Д. И. Московско-литовские отношения в 20-е г. XV в. С. 84.