После Куликовской битвы
Шрифт:
В данном случае история с неожиданной кончиной Митяя, публично предсказанной преп. Сергием еще в 1379 г., до отъезда несосотявшегося митрополита в Константинополь, объясняет факт спешного, незапланированного и в каком-то смысле неожиданного визита великого князя в Троицу в преддверии будущего сражения, результаты которого на Руси мог предсказать только преп. Сергий Радонежский. Если пророческий дар игумена действительно получил недвусмысленное подтверждение, повторимся, накануне выступления русских войск из Москвы, и решение Дмитрия Ивановича о поездке в Троицкий монастырь к преп. Сергию принималось под свежим впечатлением сбывшегося предсказания судьбы Митяя, то в данном случае великого князя, разумеется, интересовал исход противостояния с Мамаем. Если выше изложенные предположения верны, то такая встреча могла состояться только в 1380 г. и в любом случае по получении известия о кончине на пути в Царьград великокняжеского духовника.
Несмотря на сбывшееся пророчество преп. Сергия победы великого князя Дмитрия над Мамаем отношения князя и игумена переменились только через пять лет после битвы на Дону. Это случилось к концу 1385 г. в связи с активным участием игумена в примирении московского и рязанского великих князей после захвата последним Коломны [361] . После безуспешной попытки «смирить» рязанского князя военным путем, о чем подробно рассказывалось в предыдущей главе, Дмитрий Иванович обратился «с молением» к Сергию Радонежскому, дабы побудить троицкого игумена отправиться «посолством на Рязань
361
Подробнее о взаимоотношениях великого князя и игумена: Кучкин В. А. Сергий Радонежский и борьба за митрополичью кафедру всея Руси в 70-80-е гг. XIV в. С. 358.
362
ПСРЛ. Т. 15. Стб. 150–151.
363
ПСРЛ. Т. 15. Стб. 151 («Toe же осени… игумен Сергии… сам ездил на Рязань ко князю Олгу о миру»).
Наши знания о русском посольском обычае этого времени слишком скудны, чтобы делать какие-то серьезные обобщения, однако хорошо известно, что дипломатическая практика второй половины XV–XVII вв. отмечает полную непричастность русского духовенства к посольским делам. Скрупулезный исследователь русского дипломатического этикета Л. А. Юзефович, правда, полагает, что ранее духовенство принимало участие в межгосударственных переговорах, но приводит единственный такого рода пример, и это как раз миссия преп. Сергия Радонежского к великому князь рязанскому Олегу Ивановичу 1385 г. [364]
364
Юзефович Л. А. Путь посла. Русский посольский обычай. Обиход. Этикет. Церемониал.
Конец XV – первая половина XVII вв. СПб., 2007. С. 53.
Здесь, очевидно, сразу стоит отделить посольскую миссию от ситуаций, когда духовное лицо содействовало решению проблем светской власти, но собственными, церковными методами. В биографии преп. Сергия есть примеры такого рода, поездки игумена в Нижегородское и Ростовское княжества. Традиция церковного почитания преп. Сергия не разделяла подобные миссии («и с Резанским и с Нижегородцким великими князьми великому князю Дмитрию Ивановичю мир вечный устроив посолствомъ своимъ» [365] ), а В. А. Плугин причислил все три миссии к посольствам, охарактеризовав эту сторону деятельности игумена как «практически политическую» [366] . Однако нижегородская и ростовская поездки, совершенно очевидно, имели красноречивые формальные отличия от рязанской.
365
Книга чудес преп. Сергия. Творение Симона Азарьина // Клосс Б. М. Избранные труды. Т.1. Житие Сергия Радонежского. С. 468. «Посолствами» называет поездки и Никоновская летопись (ПСРЛ. Т. 11. С. 5, 86–87).
366
Плугин В. А. Сергий Радонежский – Дмитрий Донской – Андрей Рублев. С. 73.
Надо сказать, что в отличие от поездки преп. Сергия в Рязань 1385 г., факт и, главное, время которой зафиксированы в летописном тексте и никаких сомнений не вызывают, оба предыдущие эпизода оцениваются в историографии весьма неоднозначно в силу непростой ситуации с источниками. Но, независимо от того, действительно ли преп. Сергий ездил в Ростов в 1363 г. мирить московского князя с ростовским Константином Васильевичем [367] или нет [368] , формально поездка выглядела как паломническая: игумен ходил «в Ростовъ къ Пречистеи и къ чюдотворцем поклонитися» [369] (сонм ростовских святых, мощи которых почивали в Успенском соборе, был в это время одним из самых внушительных на Руси [370] ).
367
Борисов Н. С. Сергий Радонежский. С. 106; Аверьянов К. А. Сергий Радонежский. Личность и эпоха. С. 110–115.
368
Клосс Б. М. Избранные труды. Т. 1. Житие Сергия Радонежского. С. 59–60; Кучкин В. А. Сергий Радонежский и борьба за митрополичью кафедру всея Руси в 70-е гг. XIV в. С. 88–89.
369
Повесть о Борисоглебском монастыре (около Ростова) XVI в. Сообщение Хр. Лопарева. СПб. 1892. (Памятники древней письменности. Вып. 86). С. 7.
370
Книга, глаголемая Описание о Российских святых. С. 90–102.
Также непроста история с нижегородской миссией преп. Сергия – в историографии дискуссионными остаются как сам ее факт, так и возможная дата [371] . Однако даже если троицкий игумен и принял посильное участие в «смирении» князя Бориса Константиновича, действовал он не как великокняжеский посланник, а как лицо духовное и от имени другого духовного лица, митрополита Алексея.
Согласно рассказу Никоновской летописи преп. Сергий чуть ли не лично «затворил церкви» Нижнего Новгорода за ослушание [372] , но как «технически» выглядел интердикт, хорошо известно из одного из посланий на Вятку митрополита Ионы второй четверти XV в., времени противоборства великого князя Василия Васильевича Темного и князей Галицкого дома. Предостерегая вятчан от участия в военных действиях против великого князя на стороне Дмитрия Шемяки, митрополит подробно описывает, как будут «затворены церкви» в случае неподчинения: «А не послушаете нас… и мы к вашим игуменом и попом и ко всему священству, к вашим духовным отцем писали и речьми приказывали, чтобы вас…не благословляли…и церкви бы Божии затворили и от вас бы отошли из земли вси вон. А не затворят, а… прочь не поидут, а имут у вас жити, и… имеем равно неблагословенных и проклятых в сеи век и в будущий» [373] . Здесь на самом деле решающую роль играет отказ пастве в благословении, священническом и архиерейском, а само «затворение» храмов проводит приходское духовенство. Так что игумен Сергий, если и побывал в Нижнем Новгороде, то только с посланием, письменным или устным, митрополита Алексия.
371
Подробный обзор историографии: Аверьянов К. А. Сергий Радонежский. Личность и эпоха. С. 133–138.
372
«Прииде… преподобныи Сергии… в Новгородъ в Нижнии… по митрополичю слову Алексеева… церкви все затвори» (ПСРЛ. Т. 11. С. 5).
373
Цит. по: Абеленцева О. А. Митрополит Иона и установление автокефалии Русской церкви. С. 370–371.
Посреднические миссии духовных лиц сами по себе не были чем-то необычным. Митрополит Фотий в 1425 г. ездил к звенигородскому и галицкому князю Юрию Дмитриевичу уговаривать его явиться в Москву на поставление в великие князья племянника, Василия Васильевича [374] , а троицкий игумен Зиновий способствовал примирению в 1442 г. великого князя Василия Васильевича с Дмитрием Шемякой, остановив поход галицкого князя с союзниками на Москву «и не пусти их… и еха напередъ сам… и помири их» [375] . Если же речь заходила о собственно посольствах как таковых, в которых, как это имело место в Рязани конца 1385 г., обсуждались конкретные вопросы межгосударственных отношений, то в таких переговорах участвовало не духовное лицо, а светский архиерейский чиновник, митрополичий дьяк [376] .
374
ПСРЛ. Т. 25. С. 246. О. А. Абеленцева полагает, что Юрий Дмитриевич отказывался ехать в Москву «для заключения мира», а целью поездки к нему митрополита были «переговоры о мире» (Абеленцева О. А. Митрополит Иона и установление автокефалии Русской церкви. С. 205), однако формально князья не пребывали в состоянии «немира» – речь шла о предъявлении обоими прав на великокняжеский стол, но еще никак не военных действиях, требовавших формального примирения.
375
ПСРЛ. Т. 23. М., 2004. С.151.
376
Абеленцева О. А. Митрополит Иона и установление автокефалии Русской церкви. С. 358.
Так что миссия 1385 г. преп. Сергия в Рязань принадлежит к числу во всех отношениях неординарных для духовного лица действий.
Трудно сказать, когда великий князь уговорил игумена быть московским послом к великому князю Олегу Ивановичу. В Никоновской летописи приводится малодостоверный рассказ о личной поездке великого князя в Троицу с целью убедить преп. Сергия отправиться в Рязань [377] . Реально переговоры об участии преп. Сергия Радонежского в мирных переговорах с Олегом Ивановичем, надо согласиться с Б. М. Клоссом, не могли состояться ранее крещения в Чудове монастыре преп. Сергием сына московского князя, Петра [378] . Летописи указывают, однако, дату не крещения Петра Дмитриевича, а его рождения, день памяти апп. Петра и Павла, 29 июля [379] , дата же крещения и, следовательно, принятия преп. Сергием решения идти на переговоры в Рязань неизвестна.
377
ПСРЛ. Т. 11. С. 87 («и молебная свершивъ… и святую братью накорми и милостыню даде и глаголаша с молениемъ… дабы шелъ от него… посолствомъ»).
378
Клосс Б. М. Избранные труды. Т. 1. Житие Сергия Радонежского. С. 35.
379
ПСРЛ. Т. 15. Стб. 150.
Церковная практика признает разведение во времени имянаречения (назнаменования), следовавшего за рождением младенца, и его крещения [380] , причем дата последнего целиком зависела от желания родителей и здоровья новорожденного. Давая в 1419 г. разъяснения псковскому духовенству, верно ли «жене, родившей детя, докели…не крещает дитяти, дотоле не дают молитвы очистительныя», митрополит Фотий писал, что «неподобно сие есть отинудь»: после рождения ребенка священник обязан прийти в дом роженицы и дать очистительную молитву «родительници и женам, прилучившимся на рожении том», после чего «наречет имя… младенцу в 8 день» и только «егда изволят родителя… и крестит его» [381] . И много позднее, в XVII в., разведение во времени имянаречения, дававшегося младенцу духовником его родителей сразу по рождении, и крещения, дата которого целиком зависела от воли семьи и здоровья новорожденного, сохранялось в царском доме [382] . Так что временной разрыв между датами рождения и крещения мог быть и достаточно большим [383] .
380
Подробнее: Булгаков С. В. Настольная книга для священноцерковнослужителей (сборник сведений, касающихся преимущественно практической деятельности отечественного духовенства). М., 1993. Ч. 2. С. 955–961.
381
Памятники древнерусского канонического права. Стб. 416. Ср.: «А дети здоровых до 40 дни не крестятъ, аще болно толко родиться» (Цит. по: Смирнов С. Материалы для истории древнерусской покаянной дисциплины. С. 102), «аще детя 7 дни некрещено умретъ не болевъ, несть за се опитемъи. Аще же болно, в небрежении… оумретъ некрещено, год опитемъи… Аще минуло 6 недель, а умретъ некрещено, 3 лета опитемъи» (Там же. С. 91).
382
«Как приспеет время родитися царевичю, и посылают по духовника, чтоб дал…женам молитву и нарек тому новорожденному младенцу имя… И после того бывают у царя крестины, в которой день не прилучитца, смотря по младенцову здоровью» (Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1906. С. 15–16).
383
Полемика вокруг даты рождения преп. Сергия выявила множество примеров, когда разрыв между датами рождения и крещения младенца мог быть достаточно продолжительным, иногда достигая семи недель. Подробнее: Кучкин В. А. Антиклоссицизм // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2002. № 2 (18). С. 121.
В данном случае дата крещения княжича важна потому, что, похоже, обращение к авторитету преп. Сергия было для московского князя вынужденным, своего рода крайней мерой. До троицкого игумена, как подчеркнуто в летописном рассказе, в Рязани уже не раз успели безрезультатно побывать другие посланцы Дмитрия Ивановича, «мнози ездили и не возмогоша утолити его (князя Олега Ивановича. – А. Л.)». Следовательно, до «моления», совпавшего по времени с крещением, сорвалось несколько попыток со стороны Москвы наладить мирный диалог. И если крещение Петра Дмитриевича по каким-то причинам имело место, например, в начале осени, то понятно, что на безуспешные попытки наладить дипломатический диалог с Рязанью у московского князя ушло достаточно много времени.