После любви

Платова Виктория Евгеньевна

– Готово.

– Спасибо за подарок.

– Приходите еще.

– Непременно к вам загляну.

– Все так говорят, но никто еще не вернулся.

Это откровение настигает меня у выхода; я уже взялась за ручку, но все еще не решаюсь толкнуть дверь.

– Нет, правда. Мне очень понравилось. Все было замечательно. За исключением кофе.

– Кофе неважный, да?

– На любителя.

– И то заведение, которое вы так упорно искали… «Cannoe Rose». Сдается мне, оно тоже на любителя.

Рука старика – пожухлая, с остро выступающими венами, пристраивается на дверной ручке рядом с моей рукой. Жест неопределенный, а потому –

неприятный, что он собирается сделать? – закрыть дверь на щеколду или повернуть язычок замка, вмонтированный в ручку?.. Улица совсем рядом, за широкими окнами; я вижу деревья, растущие прямо из металлических решеток, уложенных на асфальт, вижу людей: они безучастно проходят мимо – так, как будто Libraine не существует, уличный шум не доносится внутрь магазина вовсе.

Странно. Хотя – почему же странно? ведь «люди совсем перестали читать».

– Какая глубокая тишина, – говорю я.

– В книжных магазинах всегда хорошая звукоизоляция. Разве вы не замечали?

– Я редко бываю в книжных магазинах.

– Теперь положение исправится?

– Надеюсь.

– Вы позволите совет напоследок, милая барышня?

– Конечно.

– Остерегайтесь мифов. Мифы имеют склонность втягивать человека в сомнительные истории. И, что самое неприятное, искажать его сознание.

– Я всегда была равнодушна к мифам.

– Это так, на всякий случай. Если вы все-таки найдете кафе «Cannoe Rose».

Пытка замкнутым пространством заканчивается так же внезапно, как началась: человек, бывший в прошлой жизни бородой Фиделя Кастро, нажимает на ручку и галантно распахивает передо мной дверь.

– Счастливого Парижа, мадемуазель.

– И вам счастливо…

…Я избавляюсь от еловых веток, рождественских колокольчиков и лилового банта у урны за ближайшим углом. И, стоя прямо посередине тротуара, бегло просматриваю китов и дельфинов, доставшихся мне на халяву.

Какое разочарование!

Я ждала романтического описания дельфиньей кожи. И историй зимней миграции китов, не менее захватывающих и не более правдоподобных, чем любая история миграции: с континента на континент, из страны в страну, из одной культуры в другую. Я ждала хронологии апокалиптических битв с акулами, муренами и электрическими скатами. Я ждала приложения с текстами песен, которые дельфины насвистывают своим возлюбленным в любом из океанов Земли.

Как бы не так!

Заунывный научный трактат – вот что такое «В мире китов и дельфинов»: графики, схемы, таблицы, математические и химические формулы. Данные, полученные при помощи батискафа. Данные, полученные при помощи эхолота. Данные, полученные при вскрытии и трепанации черепа. Влияние гамма-лучей на предстательную железу. Влияние бета-лучей на гипофиз. Пищевод дельфина-афалины(см. рис. 13), строение скелета дельфина-белухи (см. рис. 21), мочевыделительные пути касатки (см. рис. 75), забор планктона синим китом (см. рис. 194).

Какая скука.

Трудно представить, что подобная книга могла оказаться в багаже человека, отправляющегося в Африку покататься на волнах. Чем же она так привлекла Фрэнки? Даже если бы я знала ответ – это ни на шаг не приблизило бы меня к разгадке его убийства. Мочевыделительные пути касатки, надо же!..

Мочевыделительные пути, предстательная железа и гипофиз так и подталкивают меня к телефону-автомату, я полна решимости выбросить из головы китов и дельфинов, забить свой день до отказа, а заодно проверить телефонные номера на визитке, которую оставил мне Алекс. Их пять – и один точно французский, может быть – даже парижский. Я меняю сотенную, купив в ближайшем магазинчике пачку (ну кто бы сомневался!) ненавистных мне сигарет «Lucky Strike». Интересно, курила ли настоящая Мерседес, и если да – то какие именно сигареты? А может быть – самокрутки? А может быть – сигары? А может, она не курит вообще?.. Зажав мелочь в руке, я прохожу еще квартал в поисках телефона. После того, как телефон обнаружен, остается пробить номер, который я считаю французским (может быть – даже парижским). Мне везет, мне чертовски везет, с первого же раза я натыкаюсь на длинный гудок.

И трубку снимают сразу же.

– «Арт Нова-Поларис».

Застегнутый на все пуговицы и полупридушенный галстуком мужской голос на противоположном конце совершенно незнаком мне. Но я могу допустить, что у Алекса есть в запасе и такой – официально-офисный тембр. Уверенности придает и приставка «арт» в названии фирмы (если это фирма).

– Алекс?

– Простите?

Ну конечно же, это не Алекс. Сукин сын и правда оставил мне телефон фирмы, проведенная с ним ночь – совсем не повод, чтобы разбрасываться частными телефонами, я могла бы сообразить сразу. Ну хорошо же!..

– Я могу переговорить с Алексом Гринблатом?

– Нет.

– Почему?

– Босса нет в городе.

Уже легче. В главном Алекс не солгал: он заинтересован во мне и потому оставил телефон, по которому я смогу найти его.

Рано или поздно.

– Когда же он появится?

– Когда посчитает нужным. Он ведь босс.

Реплика слишком развязная для секретаря, или так шутит уборщик, вытряхивающий корзинки для бумаг во время обеденного перерыва? Судя по времени – он уже наступил.

– А с кем я говорю?

– Со мной. – Ну точно, уборщик. Или электрик. Или программист-надомник, приглашенный специально для того, чтобы восстановить рухнувшую операционку.

– Мне нужен Алекс.

– Сказано же: босса нет в городе. А вы по какому вопросу?

– Вы его заместитель?

– В некотором роде.

Разговор с заместителем-уборщиком-электриком-программистом-надомником медленно перетекает в иррациональную плоскость.

– Если вам необходимо связаться с Алексом…

– Необходимо.

– Вы можете все передать мне. Просто представьтесь и сообщите, по какому вопросу вы хотели связаться с господином Гринблатом.

«Господином Гринблатом», ого, я никогда не рассматривала Алекса под этим углом, что нужно сообщить офисному попугаю и о чем необходимо промолчать? «Мы перепихнулись» – конечно, это оживит деятельность конторы Алекса на ближайшие двадцать минут. «Мы перепихнулись в дешевой марокканской гостинице» – добавит еще двадцать минут хихиканья и перешептываний на рабочих местах. «Мы перепихнулись в дешевой марокканской гостинице, где я отвечала за кондиционеры и развозку постояльцев» – плюс еще полчаса гомерического хохота в курилке. «Мы перепихнулись в дешевой марокканской гостинице, где я отвечала за кондиционеры и развозку постояльцев, и после этого он предложил мне должность коммерческого директора» – вот это точно парализует работу конторы до конца рабочего дня, а заодно – и мочевыделительные пути особо впечатлительных и со скрипом продвигающихся по служебной лестнице работников. Меланхоличные раздумья о своей горестной судьбе у писсуаров им обеспечены.