После нас - хоть потом
Шрифт:
Он оборвал фразу, постоял немного с открытым ртом, потом медленно его прикрыл.
– Ну ладно, во мне веса нет, - в недоумении заговорил он.
– Но ведь они же меня, получается, на скамейке несли! На руках несли, Минька! Если бы на грузовике - я бы проснулся…
– Дядя Коля, - сказал я.
– А ты ничего не путаешь?
Дядя Коля меня не слышал.
– Урну-то зачем перли?
– расстроенно спросил он.
– Тоже ведь дай бог сколько весит - бетонная…
Тут на пороге показалась тетя Шура и зычным, хотя и подобревшим голосом
Я оттолкнулся от заборчика и на подгибающихся ногах побрел к себе.
Добравшись до своей комнаты, снова достал оружие из-под подушки.
Машинка напоминала дорогую детскую игрушку. Очень легкая - видно, пластмассовая. И цвет какой-то несерьезный - ярко-оранжевый, как жилет дорожника. Из толстого круглого ствола выпячивалось что-то вроде линзы.
Но ведь я же своими глазами видел, как исчезла скамейка! Щебкарьер… При чем здесь щебкарьер?..
Я ухватил рукоять поплотнее, и от кисти к локтю пробежали вчерашние электрические мурашки. Так, а это что за рычажок? Я осторожно потянул его на себя, и изображение на стеклянном экранчике приблизилось. Понятно…
Гришу пора будить, вот что! Хватит ему спать. Отоспался…
Посреди стола белела записка.
«Ешьте, завтрак на плите, - прочел я.
– Заставь Гришу сходить к врачу, а на Бехтеря в суд…»
Дочитать не успел - показалось, что в дверях кто-то стоит.
Я обернулся.
В дверях стоял Гриша Прахов.
Никогда раньше он не позволял себе выйти из своей комнаты, не смахнув перед этим последней пылинки с отутюженных брюк. Теперь он был в трусах, в майке и босиком. Да еще марлевая повязка на лбу - вот и весь наряд.
Я выпустил записку из рук и шагнул к Грише.
– Эти… - хрипло сказал я.
– В кого я вчера стрелял… Что с ними?
Гриша смотрел непонимающе. У меня перехватило горло. Перед глазами снова блеснули чистые пролысины на пыльном асфальте.
– Ну что молчишь? Живы они?
– Живы, - сказал Гриша.
– Ты отправил их на корабль. В камеру коллектора. Понимаешь, есть такое устройство…
Дальше я уже не слушал. Проходя мимо койки, уронил оружие на подушку и остановился перед окном. Почувствовал удушье и открыл форточку.
– Дурак ты, Гриша… - обессиленно проговорил я и не узнал собственного голоса. Был он какой-то старческий, дребезжащий. К восьмидесяти годам у меня такой голос будет.
– Что ж ты вчера-то, а?.. Я же думал - я их всех переубивал…
10
Расположились в кухне. За окном качалась зеленая ветка яблони и время от времени, как бы приводя в чувство, легонько постукивала в стекло.
А передо мной на табуретке сидел и ждал ответа… Я отмахнулся от лезущего в глаза сигаретного дыма. Черт знает что такое! Сидит на табуретке парень из моей бригады, Гришка Прахов - вон с Бехтерем у него нелады из-за Люськи…
– Интересно девки пляшут, - процедил я, - по четыре штуки в ряд… Значит, ты - преступник, я - вроде как твой сообщник, а они? Они сами - кто? Ангелы? Ну нет, Гриша, брось! Ангелы по ночам засады не устраивают. Да еще и на чужой территории…
– Они не нарушали законов, - негромко возразил он.
– Чьих?
– Своих.
– А наших?
Гриша запнулся. А я вспомнил, как эти двое вели его вчера сквозь ночной сквер. Шли - будто по своей земле ступали…
– Во всяком случае, - добавил он еще тише, - они сделали все, чтобы вас не беспокоить…
Я хотел затянуться, но затягиваться было уже нечем - от окурка один огонек остался. Я швырнул его в печь и захлопнул дверцу.
– Слушай, а что это вы все такие одинаковые?
Лицо у Гриши стало тревожным и растерянным.
– Странно… - сказал он.
– В самом деле одинаковые… А ведь раньше мне так не казалось…
Ветка за стеклом забилась и зацарапалась сильнее прежнего. Все время чудилось, что кто-то там за нами подглядывает.
– Слушай, - сказал я.
– Ну ты можешь по-людски объяснить, как ты его нарушал вообще? Закон этот ваш, насчет личности… Ну, я не знаю, там… по газонам ходил, вел себя не так?…
– Просто вел себя… - безразлично отозвался он.
Я шумно выдохнул сквозь зубы.
– С тобой свихнешься… Как это - вел себя? Все себя ведут!
– Не все, - тихонько поправил он, и словно знобящий сквознячок прошел по кухне после этих его слов. Я снова сидел, укрываясь за жидким кустиком, а из черных провалов ночного сквера на меня наползала оглушительная смертельная тишина… И они из-за этого достают человека на другой планете? Вел себя… Интересное дело - вел себя…
– Погоди-ка, - сказал я.
– А здесь ты его тоже нарушал?
Честное слово, я не думал, что он так испугается.
– Но у вас же нет такого закона… - еле шевеля побелевшими губами, проговорил Гриша.
– Или… есть?
– Это тебе потом прокурор растолкует, - уклончиво пообещал я.
Гриша опустил голову.
– Да, - сказал он.
– Нарушал. И здесь тоже.
– Ну, например?
– Например?
– Гриша подумал.
– Да много примеров, Минька…
– Ну а все-таки?
– Ну, Бехтерь, бригада… - как-то неуверенно начал перечислять он.
– Да и ты сам тоже… Ты ведь не хотел, чтобы я…
– Бехтерь?
– с надеждой переспросил я.
– А ну-ка давай про Бехтеря!
– Н-ну… - Гриша неопределенно подвигал плечом.
– У них же… с Люсей… были уже сложившиеся отношения… А я появился и…
– Отбил, что ли?
– В общем-то, да… - с неохотой согласился он и тут же добавил: - Но это лишь для данного случая.
Так… Я пощупал виски. Разговор только начинался, а мозги у меня уже тихонько гудели от перегрева.
– Погоди-ка… А я? Я его тоже, что ли, нарушаю?
Гриша удивленно вскинул голову.