После нас - хоть потом

Лукина Любовь Александровна

Кажется, Кученога уже отчитывали за давно не мытую башку.

–  Н-н…

–  Глава подполья!..
– в мистическом восторге восклицала Ника.
– Это значит - черное кашемировое пальто!.. Шляпа с мягкими полями!.. Белое кашне!.. Но не пиджачок!.. Пиджачок снижает образ!..

Тут Кученог окончательно уяснил, что за Никой ему не поспеть в любом случае, и попробовал приступить к делу напрямик, минуя светскую беседу.

–  Д-д… - начал было он, но тут в руке у него откуда-то взялась бутылка чумахлинского шампанского - и пришлось ее вскрыть. Ахнуло, как при покушении. Буйно закудрявилась

пена, и Панкрата внезапно посетила тоска профессионала по навинченному на горлышко глушителю…

Страшная это штука - профессиональное мышление. Те, что снаружи, разумеется, поняли все превратно… За распахнутым настежь окном мотнулось нечто вроде гигантского маятника - спецназовец на веревке. По счастью, Панкрат Кученог сидел к происходящему спиной - поэтому обошлось без жертв. А то бы снял влет. Чисто рефлекторно…

Впрочем, спецназовец оказался приметлив и сообразителен. Уже отмахнув полпути, он разглядел, что в руках Панкрата не пистолет, а бутылка. Ухитрившись в последний момент изменить траекторию, отважный контрразведчик с маху вплющился в стену рядом с окном и, видимо, за что-то там ухватился. Внимания на него не обратили, поскольку шума он произвел немного, а тут еще отвлек нервно задергавшийся дверной колокольчик.

Ника поставила бокал на столик, выпорхнула в прихожую и распахнула входную дверь. Настежь, естественно…

–  Аристарх!..
– в восторге взвизгнула она, бросаясь на шею Аристарху.
– Да ты моя умница! Я так тебе благодарна!.. Такая лапушка твой Кученог!.. Общительный! Обаятельный!..

Нет, нужно, конечно, быть Никой, чтобы при всем при том не заметить дюжину наставленных на тебя стволов!

–  Ой, да ты с друзьями!
– обрадовалась она.
– Заходи! И они пусть заходят!..

–  Нет… - несколько деревянным голосом отозвался Аристарх.
– Я, пожалуй, зайду, а им некогда…

Ника заметно огорчилась, но особо убиваться не стала - все-таки главной ее добычей был сам Кученог…

Завидев непьющего Панкрата с бокалом шампанского, Ретивой остолбенел, а когда наконец пришел в себя, то обнаружил, что в его левой, свободной от пистолета руке тоже шипит и пенится неведомо как и откуда возникший бокал. Колдовство - да и только!.. Но колдовством это быть никак не могло - с «Красными херувимами» подобные штучки не проходят…

Хотя, если вдуматься, бесцеремонность и напористость мало чем отличаются от колдовства: результаты и в том, и в другом случае - те же самые…

–  Ты насчет домового выяснил?..
– с недоумением спросил Аристарх.

Панкрат хотел ответить, но, разумеется, не успел.

–  Ой, домовые!..
– Ника звучно ударила в ладоши.
– Это такие лапушки! Такие пушистые, нежные!.. Погодите, не пейте!

Она вновь поставила свой бокал и выскочила в прихожую. Террористы переглянулись. Слышно было, как Ника взбирается на табуретку и распахивает настежь створки антресолей. Затем раздалось обиженное восклицание - и вскоре художница, надув губки, вновь появилась в комнате.

–  Сбежал… - капризно пожаловалась она.

–  Дымчатый?
– отрывисто спросил Аристарх, также ставя бокал на стол и вынимая из заднего кармана знакомую читателю серебряную масленку.

Панкрат не сказал ничего - лишь подобрался по-волчьи.

–  Дымчатый… - В огромных по-детски глазах Ники уже стояли слезы.
– Пушистый…

–  Спокойно… - сказал Аристарх.
– Никуда он отсюда не денется. Сейчас быстренько все окропим - сам выскочит…

Он поднял масленку, но тут последовал акустический удар такой силы, что Ретивой пошатнулся и едва устоял на ногах, а приподнявшийся Панкрат снова упал в кресло. Изданный Никой вопль по частоте был близок к ультразвуку.

–  С ума сошел?..
– крикнула она, возвращаясь в слышимую часть спектра.
– Водой!.. Акварели потекут!..

–  Да она святая… - пробормотал смущенный Аристарх.

–  А от святой, думаешь, не потекут?.. Убери фляжку! Все! Пока я не выпью с Кученогом на брудершафт, никаких домовых!

Панкрат бросил отчаянный взгляд на Аристарха, но тот лишь беспомощно приподнял брови. Сам он уже в подобной переделке побывал месяца полтора назад…

Глава подполья и свободная художница переплели руки с бокалами и пригубили благородную лозу Чумахлы. Непривычный к вину Панкрат поперхнулся, но Ника так сверкнула на него глазами, что пришлось пить до дна. И только было собрался бедняга Кученог перевести дух, как его кривоватый рот оказался наглухо опечатан жаркими губами хозяйки.

Глядя на них, Аристарх Ретивой крякнул и залпом осушил свой бокал…

И никто, естественно, не услышал стремительного проворота ключа и звука распахнувшейся входной двери.

–  Не двигаться!
– страшно скомандовал железный мужской голос, и все, вздрогнув, обернулись.
– Отпусти ее!..

В проеме, чуть просев в коленях и слегка откинувшись назад, стоял и целился во всех сразу из одного пистолета подполковник контрразведки Николай Выверзнев. Надо полагать, поднимаясь по лестнице, он услышал вопль и тоже истолковал его в меру своей профессиональной испорченности… Странный, ей-богу, народ эти мужчины!.. Можно подумать, Николая только сегодня угораздило познакомиться с Никой! Нашел, понимаешь, кого спасать!..

Наконец Выверзнев всмотрелся - и чуть не плюнул.

–  М-милая… - с бесконечным терпением в голосе молвил он, нехотя пряча пистолет.
– Когда-нибудь я тебя застрелю.

–  Песик!
– взвизгнула Ника, кидаясь на шею Выверзневу.
– Противный песик!.. Почему ты не предупредил, что Кученог придет сегодня?..

Николай попытался освободиться из объятий, но это было все равно что откреплять пластырь, прилепленный к волосатой мужской груди. Назревала разборка. Лелея мечту отдалиться от Ники, Выверзнев тем не менее ревновал ее ко всем знакомым. Кстати, ситуация довольно распространенная…

–  И ведь на кого променяла… - процедил он, испепеляя Панкрата презрительным взором.

Действительно, выглядел Кученог неважно. Глазенки у него разъехались окончательно, а на кривоватом лице террориста обозначилась бессмысленная шалая улыбка. Трудно было даже поверить, что это именно им стращают баклужинскую ребятню, когда та отказывается кушать тюрю…

–  Ты - мавр!..
– восхищенно ахнула Ника, отстраняясь и словно бы увидев Николая впервые.
– Боже, какой ревнивый!.. Я боюсь тебя…