После нас - хоть потом
Шрифт:
– Ну?
– выжидающе глядя на Ефрема, сказал Портнягин.
– А никто не наврал, - с таинственным видом объявил тот.
– Правильно напророчил Даниил…
– Как же правильно, если не сбылось?
– возмутился Глеб.
– А-а… - сообразил он спустя малое время.
– Тоже, что ли, как с приметами? Опять тёмные силы в астрале нашкодили?
– Да если бы, - вздохнул колдун.
– Тут видишь, Глебушка, какое дело… Ты-то, чай, думаешь, что физический мир - один. А их - до чёртовой матери! Учитель мой говаривал: на меже, Ефремка, живём, разными глазами разные миры видим… Возьми нарочно проверь. Сперва левый глаз зажмурь, потом - правый.
– Во-он ты о чём… - с облегчением протянул он.
– Параллельные пространства, что ли?
Колдун насупился, но придраться было не к чему: «параллельные» - слово крепко обрусевшее, «пространства» - и вовсе исконное.
– Всё знает!
– тем не менее подивился он, обращаясь к стеллажу с эзотерикой.
– Только на горшок не просится… Говорю тебе: миры - они и есть миры! А уж параллельные они там, перпендикулярные - это кому как нравится.
– И попасть туда можно?
– недоверчиво допытывался Глеб.
– Из нашего…
– Да если не врут, мы только и делаем, что из одного в другой перескакиваем, просто замечаем редко… Живёшь-живёшь, а потом вдруг померещится, будто всё это с тобой уже было…
– Дежа-вю!
– опрометчиво выпалил Портнягин.
Услышав иностранное речение, старый колдун взбеленился и немедленно выписал ученику чертей по первое число. Влетело даже предыдущим воплощениям Глеба, одно из которых, как выяснилось, принимало непосредственное участие в ослеплении Василька Теребовлецкого, а другое подглядывало из чащи за умерщвлением Ивана Сусанина.
К счастью, вспыльчивость Ефрема искупалась тем, что надолго его никогда не хватало.
– Ну и как ты это своё «дежа-вю» объяснишь?
– вернувшись внезапно в прежнее ворчливо-насмешливое состояние, спросил он.
– Н-ну… пишут, что ложная память… - осторожно отозвался ученик.
– Во-во!
– усмехнулся кудесник.
– Именно, что ложная. Не память это, Глебушка, а самый что ни есть перескок в другой мир. В смежный, понятно, который поближе… Думаешь, почему у нас в Баклужино столько разборок? Один говорит: «Отдавай должок!» А тот ему «Какой должок?» В чём тут дело? Думаешь, склероз? Жулики, думаешь? Нет, Глебушка! Из разных миров они. В одном мире - так, а в другом-то - эдак! Тут брал он в долг, а там не брал… Или, скажем, везло тебе везло - и вдруг чёрная полоса! А это ты просто в другой мир перескочил. С виду - точь-в-точь прежний, нипочём не отличишь, а ходу тебе в нём никакого нету. Такая вот штука…
– Внешне, говоришь, один к одному?
– озабоченно уточнил Портнягин, для которого вопрос удачи всегда был особенно важен.
– Нет, ежели глаз намётан, - успокоил колдун, - то, приглядясь, разницу, конечно, уловишь… Вчера, положим, все были атеисты, а сегодня до того вдруг уверовали, что даже слово «богохульство» с большой буквы пишут. Ну, тут ежу понятно: в соседний мир тебя перекинуло…
– Хм… - сказал Глеб.
– А с чего это вдруг?
– Я так понимаю, Глебушка, что за грехи, - горестно отвечал ему старый чародей.
– Обращал небось внимание: в детстве мир светлый, радостный, а в школу пойдёшь - уже не то. И чем дальше - тем хуже… Учитель мой знаешь как говорил? Какому ты миру соответствуешь, в тот мир и оползёшь… рано или поздно. Так что ты уж, мил человек, с пророчествами того… поосторожней…
– Почему?
– Тьфу ты!
– снова озлился колдун.
– Кому ж я это все тут растолковывал? Ты мозгами-то пораскинь: в разных мирах прошлое тоже, получается, разное! Тут, скажем, вышел гимн у Михалкова, а там - нет. Не получилось. Вдохновение вовремя не осенило… Или скажем, написать - написал, но не один, а в соавторстве! С каким-нибудь, я не знаю, Гарольдом Регистаном… Значит, дели порчу пополам! И смотри, что получается: рассчитал я пацаном год переворота. Правильно рассчитал. Но для того мира… А за жизнь-то за целую сколько раз согрешить случилось? Ты прикинь, в какую меня даль отнесло! Вот и Велемир Хлебников в своих «Досках судьбы» тоже на год с предсказанием революции пролетел… Такие, Глебушка, горбыли…
– Ну!
– Портнягин с недоумением глядел на старого чародея.
– Что ж теперь, совсем судьбу не предсказывать?
– Так ведь промахнёшься же наверняка!
– Ну и промахнусь, - невозмутимо отозвался Глеб.
– А кто что докажет?.. Правильно предсказал! Но для другого мира… Да, классная отмазка!
– И, подмигнув цинично пялящемуся из-под стола коту, ученик колдуна незаметно поправил заныканный под рубашкой томик Гоголя.
Порченый
…поднимали за голову, за ноги бросали на кирпичный пол… Так выковываются народные вожди.
На дворе выпали осадки - хлопьями, как в колбе, - и что-то разладилось по сю сторону мутного оконного стекла. Клиенты капризничали, предсказания не сбывались, отмазки не помогали, старый колдун Ефрем Нехорошев, спихнув все дела на руки ученику, никак не желал выйти из запоя, а тут ещё в один ненастный день под дверь осторожно подсунули конвертик с повесткой в суд. Некто Кондрат подал заявление, будто после беседы с воспитанником чародея у него напрочь исчезло биополе, - и требовал теперь компенсации за причинённый ему энергетический и моральный ущерб.
«Кондрат, Кондрат… - недоумевал Глеб Портнягин, разглядывая повестку.
– А! Сдаётся, это тот мордастенький. Да-да-да! Помню, помню падлу! Представился троцкистом, ворот расстегнул, ледорубчик предъявил… серебряный, животворный… Что ж он просил-то? Не иначе Льва Давыдовича вызвать… Стоп! Не он это! Не Кондрат… А Кондрат - он вроде такой… такой… Нет, не помню. Ну да всё равно падла!»
Мимо, в направлении сильно початого ящика водки, сомнамбулическим шагом продефилировало бездуховное тело Ефрема Нехорошева. Дух старого кудесника, надо полагать, витал сейчас где-то в тонких мирах. И хорошо, если просто витал…
Ученик чародея проводил рассеянным взглядом физическую оболочку учителя, снова вложил бумагу в конверт и, пожав плечами, отправил всё это в ящик серванта с мелким колдовским барахлом. Сгодится. Пепел любой официальной повестки, являясь сильнейшим поглотителем положительных эмоций, незаменим при изготовлении отворотных средств.
Портнягин присел на табурет, невольно копируя обычную повадку Ефрема, и призадумался. Помощи от наставника не предвиделось, а неприятности между тем следовали подозрительно правильной чередой, становясь раз от разу серьёзнее и серьёзнее. Если уж столь вопиющей ахинее, как уголовное дело о пропаже биополя, тем не менее дали ход - значит кто-то сильно этого хотел.