После войны
Шрифт:
Четыре редких выстрела закончились продолжительной паузой. Судя по всему, у неизвестного спасителя была старая винтовка, «осина» третьего калибра. Винтовку дореволюционного ещё образца прозвали так уже в войну, когда она очень хорошо зарекомендовала себя против нежити; мощная, дальнобойная и надёжная. А уж в сочетании с посеребрёнными пулями…
Пока твари, не отличающиеся особой сообразительностью, ориентировались в ситуации, стрелок успел перезарядить, демонстрируя поистине огромный опыт, и выпустить ещё четыре пули. Стрелять ему, судя
Потеряв ещё четверых, твари перестали стоять истуканами и перешли в отступление. Ещё двоих снайпер снял уже в движении — меня спасал редкий профессионал. Спастись бегством сумело не больше пяти не-мёртвых.
Всё ещё не веря в случившееся чудо, я стащил фуражку и сполз по стволу дерева на землю, борясь с головокружением и тошнотой; ещё не хватало в обморок упасть для полного счастья.
Будто кто-то где-то повернул выключатель; лес вновь наполнился звуками, самым громким и интересным для меня из которых был шорох шагов. Снайпер резвой трусцой приближался ко мне откуда-то сбоку и чуть сзади; сил обернуться на звук у меня не было.
Наконец, шаги приблизились.
— Вставайте, молодой человек, вставайте. Нечего на сырой земле сидеть!
Я сначала уцепился за протянутую ладонь, и только потом, уже поднимаясь с опорой на неё и на дерево, сфокусировал взгляд на её обладателе.
Моему спасителю было никак не меньше шестидесяти, а то и больше. Однако он был в отличной физической форме, какой иной молодой позавидует, а отличная выправка выдавала кадрового военного. На нём были потёртые сапоги, гимнастёрка и застиранные галифе дореволюционного (как и правильно распознанная мной потёртая винтовка на плече) образца. И гражданский кожаный ремень.
А ещё он совершенно не тянул на деревенского жителя. Слишком уж пронзительно-холодные голубые глаза смотрели хоть и вполне дружелюбно, но цепко и пристально, «по-прокурорски». Правильные и изящные черты лица, на которые даже морщины легли красиво, аккуратная бородка клинышком и тщательно подстриженные волосы. И руки у него были слишком аккуратные для крестьянина. Взяв же себя в руки и как следует приглядевшись, я с недоумением понял, что передо мной — боевой офицер, иначе говоря — чародей. И я так и не сумел определить, к какой стихии он относится.
— Очень удачно, что ваш необычный друг нашёл меня и предупредил, — продолжил говорить незнакомец. — Как вы, твёрдо стоите на ногах? Замечательно. Тогда пойдёмте, вести разговоры ночью посреди леса, на мой взгляд, несколько неудобно. У меня есть хороший чай, а он вам теперь весьма показан. Да и рюмка чего покрепче, откровенно говоря, не помешает.
— Мой… друг? — заторможенно уточнил я, послушно перебирая ногами рядом со своим спасителем.
— Я об этой странной самостоятельной тени, — пояснил он.
— Ну, когда я их заметил, я понял, что тебя предупреждать поздно, — смущённо отозвался
— Господа, не стоит бояться разглашения мной ваших тайн, — сдержанно улыбнулся снайпер. — Сейчас, мы придём, и я всё объясню. Здесь уже недалеко.
Дальше мы двигались молча. Тень, судя по всему, стеснялся, неизвестный спаситель шёл домой, а я пытался прийти в себя после очередной близкой встречи с Карой, когда мне довелось вкусить её дыхание. Причём в данном случае в почти буквальном смысле.
Твари, на которых мне довелось наткнуться, это умёртвия. Уникальный и весьма своеобразный тип не-мёртвых. Это не вставшие по какой-то причине трупы, они появляются уже такими, какие есть. Их называют «дыханием смерти», это порождения самой Кары. Они приходят на места массовых смертей, сражений, или туда, где кто-то умер очень страшно. Приходят и выпивают жизнь из случайных прохожих, пока не будет искуплено или хотя бы сглажено зло, которое вызвало их в этот мир: при помощи погребальных ритуалов, возмездия убийцам.
Их нельзя изгнать — ни жреческими словами, ни силами стихий; последняя вообще при появлении умёртвий «прячется», как и живые существа. Можно только разрушить физическую оболочку, но через несколько часов они вновь возникают на прежнем месте.
Живое эхо, умёртвия… Во имя Роса, что же произошло в этом лесу несколько лет назад?!
— Ну, вот мы и пришли, — нарушил тишину незнакомец. — Прошу, проходите, чувствуйте себя как дома. Не то место, куда с гордостью приводят гостей, но, по крайней мере, у меня есть самовар. Да и спальное место, думаю, я вполне сумею вам предложить.
Старый офицер жил в землянке, и видно было, что жил давно и основательно. Все подходы заросли густым кустарником. Не знаю уж, кто её тут строил и каким образом, но построил на совесть.
Подходя к дому, хозяин зажёг на ладони небольшой огонёк и выразительно посмотрел на меня.
— Молодой человек, вы не могли бы погасить своё заклинание? Мы уже пришли, искать и выбирать дорогу уже не нужно, а я по субъективным причинам не слишком люблю яркий свет в целом и эту магию — в частности.
— Да, конечно, — растерялся я, думая совершенно о другом. Огнём мой собеседник владел, но при этом не был огневиком. Тогда кто же он?
Будто уловив мои мысли, — или просто всё было настолько откровенно написано на лице? — он улыбнулся и ответил на невысказанный вопрос:
— Я одинаково управляюсь со всеми стихиями, не нужно упрекать себя в недостатке проницательности. Такое иногда бывает, — продолжил он, уже входя в дом. — Нет перекоса в какую-то одну из сторон. Но, само собой, и уровень управления стихией заставляет желать лучшего. В быту удобно, но в бою, к примеру, лично вам я совершенно не соперник. Присаживайтесь, я сделаю чай, — он уронил пламя с руки в специальную плошку, стоящую на небольшом столе, к которому я и сел, с любопытством оглядываясь по сторонам.