Последнее лето ярла Ульфа
Шрифт:
— Решаем, — объявил я. — Идем на юг с Рюриком или ну его?
— Я за поход, — пробасил Медвежонок. — У нас товар для юга хороший. Продадим наше, купим тамошнее, может и ромейское, хорошо будет!
— А железом будем торговать? — уточнил Оспак.
— А это как боги решат, — братец хищно оскалился. Ясное дело: взять бесплатно куда приятнее, чем менять на серебро или шкурки. — Главное, чтобы места на кораблях хватило!
И был немедленно поддержан всей нашей разноплеменной братией.
Кроме Бури. Мой мастер-стрелок покачал головой и вздохнул.
Я его понимал. И тоже осознавал возможные риски. Во всяком случае, мне так казалось. Мнение Бури для меня было важным. Но решал не он. Решал я.
И я решил: походу на юг быть.
Но перед этим следует разобраться с нашей сплоченной командой. Например, объявить торжественное повышение уровней тех, кто заслужил. Кое-кто из моих варяжат явно пересидел в звании дренгов.
Глава шестнадцатая. Му-чи-тель-но!
Четверо варягов праздновали обретение статуса «хускарл». Самому старшему из них, Ануду, исполнилось уже восемнадцать зим. Младший, Вильд, встречал свое шестнадцатое лето. Искуси и Тулбу — по семнадцать. В хускарлы их произвели сразу двое: сам ярл и Свартхёвди Сваресон. Последний и сообщил парням, что отныне они будут получать полную долю от добычи.
Любо им? Любо. Но как-то буднично. Вошли в шатер дренгами, вышли хускарлами. Ни гривен потолще, ни поясов золоченых. Большие доли — это, конечно, хорошо, но хотелось еще и славы. Чтобы мед рекой, чтобы завистливые взгляды молодых отроков и восхищенные — прекрасных дев.
Искуси даже вслух посетовал: мол, если бы их в гридни опоясывали, то был бы праздник настоящий, а так, мимоходом…
— Так иди обратно к моему отцу в дружину, — предложил Вильд. — Скажи, что ты у нас в хускарлах ходил, он тебя тут же и опояшет.
— Да ну тебя! — отмахнулся Искуси. — Сам иди!
— И пойду, — ухмыльнулся Вильд. — Только не сейчас, а когда ярлом стану. И серебра на мне тогда будет не меньше, чем на Сваресоне!
Искуси насупился. Сказанное Вильдом он понял по-своему. Что ему, Искуси, ярлом не бывать. Открыл рот, чтобы тоже сказать что-то обидное, но вмешался Тулб.
— Мечи ваши давайте, — протянул руки Огонек.
— Зачем это? — насторожился Искуси.
— Так вы же сейчас драться будете, — с широкой улыбкой на веснушчатой физиономии сообщил Тулб. — Так что без оружия, на кулачках. А то если узнает ярл, то вытурит вас в дренги. А то и вовсе из хирда. Тебя, Искуси, наверняка!
— А почему только меня?
— Потому что Вильд — родич. Но ему я тоже не завидую. Ему и от ярла прилетит, и от сестры. И уж не знаю, от кого больнее.
— От Зари, конечно. Уж я-то знаю! — заверил Вильд. — А с чего бы нам драться?
— Вот его спроси, — Огонек кивнул рыжей головой на Искуси.
— А я… Я ничего, — пробормотал тот, проглотив обиду. Да и на что было обижаться? Что Вильду с родней повезло? Так это боги решают. А вот кто славнейшим воином станет, это уже от человека зависит.
— А пошли в город! — предложил Ануд. — Я там одно местечко знаю: пиво там свежайшее и вино имеется. И девки тоже. А то у меня от серебра уже пояс лопается. Пора облегчить.
— Не пояс у тебя лопается, а яички! — подколол Тулб. — Но я за. Покажем этим, смоленским, как веселятся природные варяги!
— А пустят нас? — засомневался Искуси. — Я слыхал, князь Дир страже приказ дал: чужих воев в ворота только по двое пропускать. А нас вон четверо.
— Я тоже что-то такое слыхал, — вставил Вильд. — Но это про нурманов вроде…
— На себя посмотри! — ухмыльнулся Тулб. — Тебя ж от нурмана не отличить. Пока усы не отрастут — точно.
Вильду ответить нечего. И впрямь все на нем нурманское. А усы… Усов варяжских ему не один год ждать.
Но Ануд закрыл спор.
— Так это не в самом городе, — пояснил он. — Под стеной. Там, где лучшие пристани.
Так и оказалось. Летняя харчевня, крытая соломой, стояла близ одного из тех причалов, где швартовались только самые важные гости. Строение простое, но просторное и чистое. Пара открытых печей, большие столы с широкими скамьями. И пахло тут приятно. Потому что у длинных причалов не наблюдалось ни воняющих рыбой лодчонок, ни неуклюжих, кое-как сколоченных речных насадов местных купцов. Только настоящие корабли, хищные, черные, способные выдержать и морской шторм, и крепкий удар вражеского драккара.
Ближайшим из таких был «Гунгнир»[1], драккар из флотилии Скульда.
Не самый большой, но, пожалуй, самый опасный, потому что именно на нем обосновались берсерки Бесстрашного. И сами берсерки были поблизости. Тут же за столами. Не все, правда. Только шестеро.
Вильд, углядев знакомые лица, даже замешкался на мгновение. Они Бирнировым вроде не враги. Но с детства в голову заложена мысль: от воинов-оборотней лучше держаться подальше.
Хотя вели те себя скромно. Для берсерков. Никого не убивали. Пили, ели, беседовали. И нельзя сказать, что другие гости их как-то особо опасались. Многие косились с любопытством. Возможно, даже не знали, что это именно воины Одина, а не просто нурманы.
Просто нурманы. Ха! Все равно что сказать о голодном мишке-шатуне: просто животное.
Что еще сразу бросилось в глаза: народу в харчевне — под горлышко. За семью из шести поставленных под открытым небом столов теснилось не меньше пяти десятков смольнян. А вот берсерки-даны за своим столом сидели одни. Не рискнул никто подсесть. И только за этим столом и было довольно места, чтобы пристроиться варяжской четверке.
Оценив многолюдность и особую компанию за частично свободным столом, Ануд тоже остановился. И Тулб.