Последнее лето ярла Ульфа
Шрифт:
Вильд глянул на мертвое лицо и пожалел, что ударил насмерть. Юное безусое лицо исказила предсмертная мука, и ужас навеки застыл в мертвых глазах. Плохая смерть. Вильд ни за что не выбрал бы такую. Этот отрок тоже не выбирал. Оттого и пожалел его сейчас Вильд.
— Штаны надеть, родич, — мимоходом бросил Свартхёвди, проходя мимо. По-словенски сказал, что особенно обидно. И тоже по-словенски, хозяину харчевни: — Пояс, оружие вернуть! Считаю до пять. Потом убивать всех! Му-чи-тель-но!
[1] Напомню, что Гунгнир
Главы 17, 18, 19
Глава семнадцатая. Хозяева оружия
И вот опять мы трое сидим в покоях Дира и обсуждаем убийство, ответственность за которое, как и в прошлый раз, пытаются повесить на меня.
Когда мне сообщили об инциденте, я очень сильно напрягся.
Не из-за самого обвинения. Фиг им, а не мой Вильд!
Пропали Ануд и Тулб.
С Вильдом — понятно. С Искуси тоже.
А вот Ануд и Тулб — исчезли.
Первым делом, конечно, подозрения пали на дружинников Дира. Но те открестились: мол, не знаем, не видели. И это было похоже на правду, потому что опрос свидетелей подтвердил: нет, они моих свежеиспеченных хускарлов не забирали. Те куда-то пропали задолго до инцидента.
Но когда берсерки покинули харчевню, вся моя четверка оставалась там в полном составе.
Так Медвежонку сказал Хедин, и мой брат принял как данность.
А когда в харчевню пришли дружинники Дира, то застали там только двоих. Вернее, одного. Спящего «мордой в салат» Вильда. И пьяного в хлам Искуси.
Ануд и Тулб исчезли.
Искали новоиспеченных хускарлов всерьез.
Взяли в оборот всех местных, которые не успели смыться из харчевни. Опросили хирдманов Скульда, остававшихся при кораблях. Стражу на пристани и у ближайших ворот тоже опросили. Я и Медвежонок лично. Пряник и кнут. Вернее, кнутище. Пять дирхемов за информацию. И «вывернуть шкуркой наружу» за ее сокрытие.
Ноль.
Я был уже в шаге от того, чтобы объявить большую операцию по прочесыванию Смоленска и окрестностей с привлечением нурманов Скульда и обещанием больших проблем — смоленскому князю, который, по моим предположениям, был первым подозреваемым.
Обошлось.
Нашлись варяжата.
И оба — в порядке. Если не считать похмелья и некоторого переутомления от сексуальных излишеств. Ну и совесть их, понятно, мучила. Друзей-то они бросили. А когда узнали, что едва не стали причиной войны, то и вовсе засмущались.
Но их страдания — это ничто в сравнении с мучениями виновника сегодняшней «встречи лидеров».
Как только выяснилось, что с этими двумя все в порядке, на Вильда обрушился водопад дружеских подколок. Не исключено, что прозвище «бесштанный воин» так бы и прилипло к моему шурину, но вмешался Свартхёвди, сообщив самым активным шутникам, что собирается выгнать их из хирда за то, что не понимают основ профессии.
Потому что бойцы, которые думают, что первым делом следует хвататься за штаны, а не за оружие, это не бойцы, а… Ну, в общем, понятно.
Но вот сейчас именно хватание за оружие нам предстояло обсудить.
— Мой дружинник убит. Вира известна, и я желаю ее получить.
Позиция Дира однозначна.
— Твой дружинник беззаконно напал на моего. Мой был безоружен и вынужден был защищаться. Ножом! — акцентировал я.
Ну да. Убить простым ножом вооруженного дружинника — это почти подвиг. Или свидетельство хреновой подготовки убитого.
— Не важно! — Дир твердо стоял на своем. — Мой человек убит. Я потерял дружинника. Вира известна. Но раз он начал первым, ты можешь не платить отступное его роду.
Очень великодушно.
— Виновник — родич Ульфа-ярла, — заметил Рюрик. — И он — сын князя Трувора. Если на твоего сына набросится чей-то глупый отрок, ты тоже скажешь ему: не противься?
Рожу Дира перекосило.
С чего бы, интересно?
— Ах да, я забыл, у тебя же нет детей! Потому тебе не понять…
— Довольно, князь! — рыкнул Дир. — Я сказал свое слово!
Черт! Теперь он точно не пойдет на попятный. А Рюрик в своем репертуаре. Разделяй и властвуй.
— У тебя нет детей? — участливо поинтересовался Скульд. — Не знал. И кто же тогда твой наследник?
— Уж точно не ты!
Сутулый ухмыльнулся. Но оспаривать не стал. Что болтать попусту? Он остается здесь. И у него достаточно сил, чтобы стать наследником Дира даже без позволения последнего.
Но если вы, ребята, решили, что я буду оплачивать ваши интриги, то глубоко ошибаетесь.
— Хирдманы — наше оружие, — рассудительно произнес я. — Обидно терять одного из них. Но можно ли винить оружие за то, что оно разит врагов? Ведь это его предназначение.
— Еще как можно! — раздраженно ответил Дир. — И оружие, и его хозяина!
— Что ж, ты свое слово сказал, — вздохнул я. — И я с тобой полностью согласен.
Удивился не только Дир, но и Рюрик со Скульдом. Оба знали меня достаточно хорошо и были уверены, что платить полную виру я не стану. И Рюрик наверняка в очередной раз рассчитывал на роль арбитра.
— Что ж, раз за действие оружия несет ответственность его хозяин, то, выходит, хозяину и ответ держать.
— Да, именно так! — подтвердил Дир. — Тебе!
— Почему мне? — изобразил я удивление. — Разве я хозяин того ножа, которым убит твой отрок? Не знаю, как зовут того раззяву, но это и не важно. Ты сам только что сказал: за то, что сделано оружием, отвечает хозяин оружия. Значит чей нож убил, тому и ответ держать.
Пауза. Тишина.
Потом медвежий рык Скульда.
Это он так смеялся.
Рюрик ограничился улыбкой.
Дир — открытым от изумления ртом. И прежде, чем он успел выразить всю глубину негодования, Рюрик проговорил озабоченно и почти ласково:
— Не стану говорить, что согласен с таким рассуждением, но коли уж наш хозяин, — кивок на Дира, — так считает, то, значит, быть посему. Смерть его отрока ложится… на другого отрока. Скульд?
— А мне что? Дренг не мой, а Дира. Согласен!