Последнее отступление
Шрифт:
Преодолевая отвращение, Артемка спустился в подвал, прошел между столиками. Они были залиты вином и водкой. В тарелках с недоеденным супом плавали желтые окурки. Многие гуляки спали, уткнувшись лицом в груды объедков.
Ни Федьки, ни Савки Гвоздя здесь не было. Артемка попросил женщину в белом переднике позвать Любку и вышел на улицу. Вдохнул полной грудью свежий воздух. Из дверей вылетели клубы смрадного тепла и чада, из них выплыла Любка.
— А, миленок мой! На свиданьице? Ну, пошли.
— Куда это?
— Где-нибудь сядем рядком,
— Не стану я с тобой лясы точить, Любка.
— Не нравлюсь тебе? А ты посмотри на меня лучше, видишь, какая я сдобная.
Артемка плюнул.
— Такие слова вон тем говори…
— А зачем сюда бегаешь? Опять письмо потерял?
— Федька мне нужен, а не ты и не эти гадкие пьянчуги.
— Федька не гадкий? — Люба перестала играть плечами. — Мне, может, они не меньше, чем тебе, противные. Может, и сама я себе противная… Ты же ничего не знаешь.
— Припала мне нужда знать, кто тебе там противный! Противные — не водись с ними, и весь сказ. А то бегаешь, ловишь ухажеров.
— Мне от этих ухажеров хоть камень на шею да в воду. Пошли ко мне, Артем. Поговорим. Неужели я такая для тебя постылая? Или, может, брезгуешь…
— Дура ты, Любка, вот что! Просто жалко смотреть на тебя. Откачнись ты от этой шатии-братии! Кругом полно народу хорошего… До свидания. Не забудь, скажи Федьке, пусть зайдет ко мне. Он сулился наган купить.
— Тебе наган нужен?
— Нужен. Хочу в Красную гвардию попасть. С наганом меня сразу бы приняли. Ладно, Люба, топай до дому. Еще раз советую — откачнись от этой братии.
Артем кивнул Любке головой и пошел. А Любка оперлась рукой на штакетник палисадника, постояла, прислушиваясь к скрипу дресвы под его ногами, и тихо всхлипнула.
Вода холодная. Она обжигает лицо и, попав за воротник, заставляет вздрагивать. Зато умоешься, и усталость как рукой снимет. Вернувшись с работы, Артемка всегда умывается холодной водой, налитой в умывальник прямо из колодца. День работы порядочно-таки выматывает, а тут еще учения.
Он уже несколько раз бывал на занятиях. Обучал военному делу старый рабочий. В первый вечер он принес плакаты, развесил их на стены и, глухо кашлянув, сказал:
— Будем изучать материальную часть оружия.
Все тем же глуховатым голосом стал объяснять взаимодействие частей винтовки. От его монотонного голоса клонило ко сну. Первый час занятий прошел еще ничего, но на втором Артемка почувствовал, что дремлет, веки смыкаются. Рядом громко зевал Кузя.
Артемка, чтобы не спать, начал записывать. Он обзавелся толстой тетрадью. Это сразу подняло его в глазах Матрены. Когда он садился дома к столу со своей тетрадью, Матрена старалась не шуметь и не судачить о всякой всячине.
Раза два будущих красногвардейцев водили за город, там они разбивались на отряды, расходились в разные стороны, а потом «атаковывали» друг друга. Это было, конечно, интереснее. Но Артемке не очень нравилось. Детская игра, больше ничего.
Но все вдруг переменилось. В субботу на занятия вместе с инструктором пришел Жердев.
— Товарищи, — сказал он, — у меня к вам один вопрос. Прошу только говорить начистоту. Кто из вас хорошо знаком с винтовкой, умеет стрелять? Поднимите руки.
Артемка не раздумывая поднял руку. Кузя посмотрел на него и тоже поднял, сам привстал, вытянулся вперед, чтобы не остаться незамеченным.
— Ого! Почти все! Подозрительно. Ну, вот ты, например, — Жердев показал пальцем на Артемку, — почему думаешь, что хорошо знаешь винтовку, умеешь отлично стрелять?
— Я, товарищ Жердев, охотник. За белкой ходил, козуль убивал, птиц на лету сшибал. Правда, я все больше с дробовиком али с берданкой… Но винтовка почти такая, как берданка, только затвор у нее по-другому устроен.
— Ясно. Ну, а ты? — Жердев посмотрел на Кузю.
— Я… И я охотник. Честное слово, товарищ Жердев. Бывало, выйдешь в лес…
— Хорошо, садись. Верю твоему честному слову. И вообще верю вам, ребята, не хочу думать, что вы заливаете… Дело вам поручается, прямо скажу, серьезное. Город будете охранять. Сволочи у нас много развелось. Выползает ночью на улицы и шкодит впотьмах. Вам вручается боевое оружие. Надо уметь держать его в руках. Наша задача выловить всех, кто гадит исподтишка Советской власти. Всех беляков, воров, смутьянов, всю нечисть выметем железной метлой. Одним словом, вы будете ночами следить за порядком в городе. На каждую улицу поставим шесть человек. Ходить будете по три человека. Не друг за другом, а одна тройка идет с одного конца улицы, другая — с другого, ей навстречу. Дежурить по три часа. Первая смена заступает с десяти вечера. Пока на троих дадим одну винтовку и обойму патронов.
Жердев тут же разбил всех на тройки, назначил старших. Артемка, Кузя и Артамон Чуркин попали в одну тройку. Старшим Жердев назначил Чуркина. Инструктор раздал винтовки и распределил, какая тройка в какую смену идет дежурить. Тройке Чуркина на дежурство нужно было заступить в четыре часа утра.
Первая смена вскоре ушла, а остальные, расстелив на сдвинутые столы телогрейки, зипуны, шинели, легли спать. Но сон не приходил в эту ночь. Лежали, вполголоса разговаривали. Кузя радостно шептал на ухо Артемке:
— Слышь, а нас зачислили в Красную гвардию. Наплюй мне в глаза — зачислили. Иначе стал бы он, товарищ Жердев-то, на такое боевое задание…
— Не радуйся, узнают, что умеешь стрелять только камнем из пятерни, и выгонят. Нечестно сделал, Кузя.
— Ты, Артемка, меня не обучай, сам знаю про честность. Я не украл и против Советской власти не брехал. Пока то да се — стрелять научусь. И выходит, я не брехал совсем, только наперед все подвинул маленько, — с убежденностью возразил Кузя. — Кабы нас с тобой сразу послали в бой, тогда другое дело, а тут ерунда. Походим, поглядим — и спать, даже стрельнуть не придется. А ты меня научишь тем временем. Научишь, Артемка?