Последнее слово девятого калибра
Шрифт:
– Так уж и капитана? – усомнился для порядка Струге, прихватывая со стола пластик сыра. – Не сержанта? И не прапорщика?
– Мамой клянусь, – совсем не по-судейски заявил Меньшиков. – Впрочем, мы здесь гости, а потому – судить не наш удел. Кстати, насчет судейства… Тебе не кажется, что мы в этой «школе» будем выглядеть, как два Ломоносовых среди малолетних чад? У меня уже десять лет судейского стажа за плечами…
Антон поблагодарил судьбу за то, что в качестве соседа на месяц ему достался Меньшиков. Он бы умер от скуки, если бы это был зануда, жалующийся на бесправность судей в своем городе. Медленно шагая по Арбату, Струге убеждался – нет тем, в которых они с Меньшиковым расходились бы во мнениях. И это было не дружеское притворство в желании потрафить ближнему.
– Ты посмотри, Максим Андреевич… – указывал Струге на уличный портрет скромного мастера карандаша и гуаши. – Картина кисти неизвестного художника, а запрашиваемая за картину цена превышает все лоты Сотби. Как думаешь – у мастера самомнение высокое или я в живописи ничего не понимаю?
– Вы оба в ней ничего не понимаете, – констатировал Меньшиков. – В картине зеленого мало… Слушай, мы уже восемь часов в столице. В Третьяковке были? Были. Мимо Мавзолея проходили? Проходили. Путина не видели? Не видели. Практически все, что должны были исполнить провинциалы, мы уже исполнили. Впереди целый месяц, так что есть предложение вернуться. Знаешь, я тут генерала вспомнил…
– Ты его и не забывал! – перебил Антон. – А я думаю, зачем он с собой пустую спортивную сумку взял?!
– Правильно, – невозмутимо согласился Меньшиков. – Капитанов у нас нет. Да и мы не генералы. Два ящика, конечно, нам не по здоровью, но от пары «Гессера» я бы не отказался. У гостиницы я заметил чудное кафе. Люди в него заходят и тут же выходят, вынося в пакетах «Гессер». Захватим по паре и пойдем «ящик» смотреть. Кстати, сегодня, кажется, ЦСКА играет.
Беспечному убийству времени, которым они занимались с самого утра, рано или поздно должен был наступить конец. Заполняя паузы, Антон несколько раз пытался уточнить, в каком суде и какого города работает Меньшиков, однако тот лишь отмахивался и, смеясь, повторял:
– Слушай, давай хоть сегодня об этом не будем! Из Воронежа я. Из районного суда. Вечером и побеседуем на ненавистные темы – о повышении зарплаты, о новых законах, о проблемах Терновского и Воронежских судов. Устал я, как собака, Антон Павлович. Десять месяцев без перекура…
Струге согласился. Он сам-то из отпуска вышел лишь два месяца назад, а что такое работать в процессах год без перерыва, знал не понаслышке. Разговор ушел в сторону, благо тем хватало внеправового поля. И продолжался до выхода из станции метро на проспекте Вернадского. Теперь, когда Струге убедился в том, что, познакомив с Меньшиковым, судьба скрасила его одинокое существование в самом большом городе страны, он был спокоен. Однако это спокойствие длилось лишь до того момента, когда новые хорошие знакомые появились перед входом в гостиницу. И тогда Антон вспомнил слова друга детства, прокурора транспортной прокуратуры Тернова Пащенко. Тот произнес их в трубку, предварительно извинившись, что не сможет проводить судью на вокзале:
– Струге, вы – носитель штаммов неприятностей. Остерегайтесь в Москве всех мест, где свет тускл, а прохожие – подозрительны. Когда вы не в мантии, ваш внешний вид напоминает мытищинского авторитета. Москва – не Тернов. Там сначала мозги вышибут, а потом начнут устанавливать личность и решать – нужно было мозги вышибать или погорячились… И это… На Тверскую не заглядывай. Через нее даже бабушки переходят не просто так, а со смыслом. Так что не стоит им помогать и спрашивать, что им еще нужно. Что им нужно, я тебе по приезде расскажу…
Струге тогда запомнил лишь вторую часть наказа. Сейчас же, видя перед крыльцом «Кометы» белую «Газель» с синей надписью «Прокуратура РФ» и «Мерседес» ГУВД Москвы, он дословно вспомнил часть первую.
Заволновался и Меньшиков. Это означало, что Струге ошибиться не мог. Двое судей одновременно никогда не ошибаются. Эти автомобили привезли не новых постояльцев. Глядя на сосредоточенные лица заполнивших холл людей в штатском, Струге сделал единственно верный вывод. Слова Пащенко оказались пророческими. Теперь оставалось убедиться – насколько.
Глава 2
Войдя в холл, Струге и Меньшиков тут же попали в поле зрения заполнивших зал людей. Судя по всему, основное действо происходило на каком-то из верхних этажей, так как на первом суетились молодые сотрудники. Окинув их взглядом, Струге сразу понял, что перед ним оперативники из уголовного розыска.
– Куда вы направляетесь? Ваши документы?
– Мы судьи, – ответил Антон, вынимая из кармана удостоверение. – А направляемся в свой номер. Если позволите, конечно…
– На каком этаже вы проживаете? – не унимался сыщик лет тридцати на вид. Из команды внизу он, вероятно, был старшим.
– На десятом, – не глядя на чересчур серьезного оперативника, Струге обошел его и направился к лифту.
– Вам придется подождать, – заметил парень. – Туда нельзя. Что в сумке?
Антон насупился. Он не знал, каковы взаимоотношения между различными ведомствами в столице, но то, что в остальных субъектах Федерации милиционеры с судьями так не разговаривают, было ему известно наверняка. Впрочем, может быть, он зря на Белокаменную грешит. Возможно, что Струге был первым из судей, с кем пришлось столкнуться этому молоденькому сыщику? Как бы то ни было, судья Струге прекрасно знал свои права. Плох тот доктор, что не может излечить самого себя, и плох тот судья, который не может защитить свою честь. Глянув удивленным взглядом на Меньшикова, который уже начал расстегивать «молнию» на сумке, Струге остановил его движение рукой и наклонился над парнем. Ему это удалось легко – сыщик, несмотря на свои восемьдесят килограммов веса, имел рост чуть более ста шестидесяти сантиметров. Этакий решительно настроенный толстячок из мультфильма «Следствие ведут Колобки»…
– Я подожду, когда мне придет это в голову. – Струге говорил тихо, наклоняясь над дерзким милиционером все ниже и ниже. – Уж не собираетесь ли вы мне дорогу преградить? Или вам еще раз продемонстрировать удостоверение? Вы успели прочитать мою должность или нет? Там написано – СУДЬЯ.
Толстячок действительно первый раз сталкивался с судьей в быту…
– Ну и что? – сморозил он первое, что приходит в голову растерявшимся людям. – А если у вас в сумке взрывное устройство?
– Значит, вам не повезло, – усмехнулся Струге. – Я подорву его там, где захочу. Потому что вы в мою сумку нос не сунете. Права не имеете. Подойдите к своему старшему и расскажите об этом возмутительном случае. Он вам, для общего развития, даст что-нибудь почитать о судьях. Пойдемте, коллега…
Последнее относилось к Меньшикову. Уже в лифте тот признался:
– Черт, я растерялся. Кстати, спасибо, что выручил…
– В смысле? – не понял Струге.
– У меня удостоверения нет!
В ответ на изумленный взгляд Антона он пояснил:
– Дома, в Воронеже, забыл, будь оно проклято!.. У нас завтра судья в командировку в Москву летит. Я попросил, чтобы привез. Надо же так лопухнуться…
– А как же ты в гостиницу устроился?
– Здесь устроиться не в лом. Паспорт предъявляешь, и дело с концом. Черт, я не думал, что оно понадобится в первый же день…