Последнее слово техники
Шрифт:
— Ну, — сказала я, — выходит, на Земле — позволь мне называть её истинным именем — на Земле, где всё это происходит, столько всего интересного, что это даже вызывает у тебя скуку. — Я прищурилась. — Так следует тебя понимать?
— Типа того.
— Ты совсем сбрендил.
— А ты невыносимо скучна.
Я говорила с кораблём о Линтере на следующий же день после того, как увиделась с ним в Париже, и ещё несколько раз — позже; не думаю, что в моих словах сквозила хоть какая-то надежда на то, что этот человек способен переменить своё решение. Когда мы беседовали о нём, голос корабля казался мне скорее Подавленным.
Разумеется, корабль мог бы при желании сделать все эти аргументы чисто теоретическими, просто взяв и похитив Линтера. Чем больше я раздумывала над такой возможностью, тем крепче становилась моя уверенность в том, что корабль послал шпионить за ним микродронов или «жучков»; впервые такая догадка мелькнула у меня, когда он сказал, что, хотя выходил наружу без терминала, Капризному тем не менее должно быть известно его местонахождение. Я подозревала, что эта штука подглядывает за всеми нами, хотя, будучи прямо спрошен, корабль отрицал это (вообще говоря, если уж ОКК пожелает уклониться от разговора, то вам покажется, что нет в Галактике существа более изворотливого и скрытного; так что о прямом ответе, конечно, не могло идти и речи (Думаю, что такая привычка ужасно раздражает, но она сама с этим не соглашается. — Примеч. дрона.), так что делайте собственные выводы).
Ничто не могло быть для корабля проще, чем накачать Линтера наркотиками или послать дрона оглушить его, а потом запихнуть в спасательный модуль. С технической точки зрения.
Я даже предположила как-то, что его можно было бы просто заместить — ну, вы знаете все эти исчезновения в лучах света, как в сериале Звёздный путь, о котором корабль без хохота и говорить не мог (Госпожа Сма путает передачу материи (!) с межпространственным замещением ею индуцированной на расстоянии сингулярности. Я в шоке. — Примеч. дрона.). Но я не думала, что он и впрямь на такое пойдёт.
Мне предстояло встретиться с кораблём ещё раз — и нельзя сказать, что я была этим довольна; я знала, что его трудно уязвить как по части интеллектуальных способностей, так и относительно физически проявляемой мощи, но для корабля возможное похищение Линтера стало бы лишним признанием того, что в остроумии он человека превзойти не может. Не было сомнений, что он сделает всё возможное, чтобы заручиться всеми возможными оправданиями такого поступка, если уже не озаботился такой задачей; и, конечно, справится с ней — ведь в отсутствие других Разумов ни о каком созыве кворума, который мог бы дать ему шанс уйти от ответственности, речи не шло. Но он, пожалуй, потеряет лицо. А ОКК могут быть настроены исключительно злопыхательски. Так что Капризный серьёзно рисковал стать мишенью для насмешек всего флота Контакта на несколько месяцев, это в лучшем случае.
— Ты пришёл к какому-то решению насчёт всего этого?
— Я обдумываю все варианты, — кисло ответил корабль. — Но не думаю, что я на это пойду. Даже в качестве отчаянной меры.
Мы всей гурьбой недавно посмотрели Кинг-Конга и теперь сидели в бассейне, перекусывая снеками из казу [36] и запивая их французскими винами (виноград, конечно, был выращен на корабле, но, согласно данным статистического анализа, вино было ближе к классическим образцам, чем какое бы то ни было из доступных нам на Земле, как он нас убедил… всех, кроме меня). Я размышляла о Линтере и в конце концов отважилась спросить у автономного дрона, какие планы разработаны на тот случай, если ситуация обернётся наихудшим образом (Вообще-то Сма обращалась в тот момент к управляемому кораблём подносу с напитками, но она сама решила, что было бы глупо рассказывать, как она разговаривала с подносом. — Примеч. дрона.).
36
Японский ресторан.
— Отчаянной меры?..
— Не знаю, как сказать… Можно было бы, допустим, следить за ним до тех пор, пока местные не обнаружат, что он не один из них — скажем, в больнице. Потом устроить там… маленький ядерный взрыв.
— Что?
— Они бы об этом такого насочиняли… назвали бы это Взорванной Тайной.
— Ты серьёзно?
— Вполне. Что изменится в этом зоопарке — там, на планете — от ещё одного акта бессмысленной жестокости? Это было бы вполне логично. Попал в Рим? Так сожги его [37] .
37
Досл.: When in Rome, burn it. Бэнкс здесь обыгрывает как известную историю о сожжении Рима от скуки Нероном, который пожелал полюбоваться зрелищем катастрофы, так и английскую пословицу When in Rome do as the Romans do, примерно соответствующую русской «Не езди в Тулу со своим самоваром».
— Ты ведь это на самом деле не всерьёз, правда?
— Сма, да за кого ты меня принимаешь? Конечно же, не всерьёз!!! Ты что, совсем того? Да к чертям собачьим моральные препоны: это было бы так некрасиво! Ты за кого меня держишь, в самом деле?!
И дрон оскорблённо удалился.
Я поболтала ногами в бассейне. Играл джаз тридцатых годов, в нереставрированной версии; были слышны все хрипы и щелчки оригинальной записи. Корабль сейчас как раз увлекался этой музыкой, а также грегорианскими хоралами, хотя совсем недавно (как раз в то время, когда я была в Берлине) пытался всех приобщить к Штокхаузену [38] . Я не испытывала особого сожаления, что пропустила период постоянных шатаний корабля от одного стиля к другому.
38
Карл-Хайнц Штокхаузен (1928–2007) — немецкий композитор, лидер европейского электронного авангарда второй половины ХХ в.
Кроме того, я узнала, что в моё отсутствие корабль послал во Всемирную службу ВВС открытку с просьбой пустить в эфир Странный случай в космосе [39] Дэвида Боуи «для доброго корабля Капризный и всех, кто на нём путешествует». (Это сделала машина, способная заглушить весь спектр электромагнитного излучения Земли трансляцией откуда-нибудь из окрестностей Бетельгейзе.) Ответа мы не получили. Кораблю эта проделка показалась забавной.
39
Песня 1969 г. о вымышленном астронавте по имени Майор Том, который затерялся в космическом пространстве и, по некоторым предположениям, не вернулся на Землю, опасаясь ядерной катастрофы. ВВС использовала её как музыкальную тему для репортажей о высадке американских астронавтов на Луну.
— О, а вот и Диззи. Она должна знать.
Я обернулась, увидев Рогрес и Джибард Альсахиль. Они уселись рядом со мной. Джибард была, как я вспомнила, подругой Линтера в год между отлётом с борта Неудачливого бизнес-партнёра и прибытием на Землю.
— Привет, — сказала я, — что именно я должна знать?
— Что произошло с Дервлеем Линтером? — спросила Рогрес, окунув руку в бассейн. — Джиб только что вернулась из Токио и хотела повидаться с ним, но корабль пришёл в раздражение и сказал, что не хочет говорить, куда тот запропастился.
Я посмотрела на Джибард. Она сидела, скрестив ноги, похожая на маленького гнома. На устах её была сдержанная улыбка, но внутри чувствовалась каменная неподвижность.
— Почему ты думаешь, что я об этом что-то знаю? — спросила я Рогрес.
— Я слышала, что ты виделась с ним в Париже.
— Хм… ну да, да, я его встретила там. — Я в замешательстве воззрилась на световые узоры, которыми корабль украсил дальнюю стену; они постепенно становились ярче, в то время как основные источники света тускнели, что знаменовало наступление вечера на борту корабля (который постепенно сближал продолжительность наших суток с земной).