Последние дни. Том 2
Шрифт:
– Со мной все в порядке, – сказал он Анжелике, которая все же оторвала взгляд от Кокрена и Пламтри и вопросительно посмотрела на него. – Надеюсь, Арки принесет аэрозоли Святого Михаила и Высокого Джона-Завоевателя.
– Я уложила их, – ответила она.
Кути, против собственной воли, снова смотрел на Пламтри. Ту определенно охватило нервическое возбуждение – она вынула из кармана маленький блокнотик, из тех, какими пользуются официантки, и листала страницы, кивая своим мыслям и бормоча что-то себе под нос.
Она подняла голову, перехватила его взгляд и неожиданно улыбнулась,
– Завтра, – сказала она, не размыкая зубы, – чего бы мне это ни стоило, я перестану быть убийцей!
Ее спутника эта мысль, похоже, не вдохновляла – Кокрен с мрачным видом вытряхнул сигарету из пачки и открыл книжечку картонных спичек. «Скорее всего, – подумал Кути, – он боится, что завтра все получится именно так, как предполагает его подружка, и в ее теле внезапно поселится пятидесятидвухлетний мужик».
Вот и говори тут об утраченном настроении!
Кути больше не ощущал присутствия обломков призраков – возможно, вспышка сексуального желания притупила его латентное качество короля-рыбака их ощущать. «Как будто я долго принюхивался к запаху редкого гамбургера, поджаренного на чугунной сковородке, – уныло размышлял он, – или провел день на вершине одного из новых небоскребов, далеко от земли, или хватил виски в Великую пятницу».
Кокрен чиркнул спичкой – и книжечка неожиданно полыхнула; бросил ее и поспешно затоптал на ковре.
– Вот же гадство! – в унисон воскликнули Кокрен и Пламтри, и девушка тут же добавила: – Ах ты урод неуклюжий!
Но Кути уловил в сырой, застоявшейся атмосфере комнаты новый запах – подгорелого бекона.
– Я думаю, мистер Кокрен, – сказал он, – что вы сожгли призраков. Бросьте мне спички, будьте добры.
Кокрен наклонился, поднял с ковра опаленную вспышкой книжечку и бросил ее Кути. Тот покрутил ее в пальцах.
Огонь не успел уничтожить буквы, нанесенные на каждую спичку. Кути внимательно прочитал слова и перевел взгляд на Кокрена.
– На спичке, которую вы зажгли, было написано «tenebis», верно?
Кокрен снова наклонился, пошарил ладонью по ковру и нащупал спичку, которую зажег. Потом выпрямился и рассмотрел находку.
– «Tenebis», – прочитал он вслух и посмотрел на Кути. – Ты уже видел эти надписи? Они на латыни, да?
– Думаю, что на латыни, – согласился Кути. – Нет, я никогда их не видел, но легко догадался, каким должно быть пропущенное слово, потому что это палиндром. Видите? – Он кинул пачку спичек обратно Кокрену. – Все читается задом наперед точно так же, как и в обычном порядке.
– На спичках, – сказала Анжелика с кривой усмешкой. – Где только не попадаются такие глупости, вроде «Л. А. мы дым ал» или «Л. А. уж редко рукою окурок держу – ал» – над каминами, на жаровнях… или на дульном срезе оружия, – добавила она, прикоснувшись к рукояти пистолета, торчавшей из-за пояса. – Палиндромы привлекают призраков, а огонь сжигает их, развеивает по воздуху, в отличие от огонька сигареты, через который обгорелые куски призраков попадают прямо в легкие и порождают нездоровое хищное
Эти слова, похоже, вызвали раздражение у Кокрена.
– Черт возьми, о какой такой «Индии» вы все время говорите? – резко спросил он.
В коридоре послышались мерные шаги, и Кути услышал, как Арки Мавранос что-то нетерпеливо выкрикнул.
– Не открывай, пока не посмотришь, – посоветовала Анжелика, когда Кути шагнул к двери.
– Конечно, ма. – Кути прильнул к глазку, сказал: – Да, это они. – И, отодвинув засов, распахнул дверь.
Первым вошел Мавранос, волоча двумя руками запасной аккумулятор из автомобиля; за ним – Пит Салливан, который нес стопку коробок, раскачивавшихся поверх ящика со льдом. Из одной коробки свисала электрическая вилка.
– На стол у окна, – командовал Мавранос. – И сразу подцепи зарядник в быстром режиме, на десять ампер, если, конечно, аккумулятор не сдох окончательно (тогда нужно будет сбегать за другими и зарядить какой-нибудь из них).
– Что такое Индия?
– Э-э… обитель призраков, – ответила Анжелика, хмуро рассматривавшая коробки, которые Пит аккуратно выгружал на стол. Потом перевела взгляд на Кокрена и, несомненно, отметила его сердитый прищур. – В шекспировские времена словом «Индия», на жаргоне мистиков и магов, обозначали некое накладывающееся извне место, страну на полпути между земным миром и Небесами, или Адом. Преддверие владений Диониса; считалось, что бог пришел в Фивы по пути из Фригии, находившейся на севере Индии (это примерно где сейчас Пакистан).
– Паки-Насмешник не пришел, – пропела Пламтри на мотив «Пыхни, сказочный дракон».
Мавранос дважды отрывисто хохотнул, вытирая руки от черной пыли.
– Я хо… – начал было он.
– В таком случае, что же это значит? – срывающимся голосом перебил его Кокрен. – «Ей Индия и ложе, и отчизна, жемчужина бесценная она»?
Анжелика смотрела на него хмуро, но Кути увидел за ее выражением нечто вроде растерянного сочувствия.
– Это строка из «Троила и Крессиды», – сказала Анжелика. – В ней говорится, что «она» – призрак, ассоциированный с живой персоной, или наоборот, пребывает в этом самом пространстве Индии. Этакое наложение… Упоминание жемчужины, по всей видимости, подразумевает, что она приращивается материей из другой категории – физической плотности, если она призрак, и призрачной, если живой человек. В елизаветинскую эпоху призраков иногда называли эфемеридами, что созвучно астрономическому термину, необходимому для определения координат, скажем, берегов…
– Как раз здешний берег я хочу проверить, – сказал Мавранос, – северный берег от Форт-Пойнта, у моста, до того места, где пришвартованы старинные суда – Гайд-стрит-пирс; это как раз та область, где росла дикая мята, от которой пошло первоначальное название города – Йерба-Буэна. Я приготовил piedra iman и…
– Magnet? – вскинулась Анжелика, повернувшись к нему. – Арки, но ведь он годится лишь для того, чтобы подманивать призраков. Ты что же, собираешься призрак Крейна?…