Последние первые планетяне

Третьяков Павел

Камилла опустила голову, чтобы заново прицелиться, однако в тот же момент машину Моргунова резко мотнуло вправо, и она безвольно сошла с дороги. Пикап оказался на борозде между трассой и магнитными путями. Его лихо подбрасывало на кочках и камнях. Без одной целой шины держаться на такой скорости становилось все опаснее. Ожидая худшего, Николай сбросил темп и велел Леоновой приготовиться к резкой остановке. Он взял левее, чтобы затем подъехать к пикапу по дуге, но не успел уйти в вираж, как фермерская громадина неожиданно взмыла в воздух. Один неудачный маневр, и ее подбросило правым бортом не меньше, чем на метр над землей. Машина опрокинулась на бок и продолжила

волочиться, поднимая за собою завесу пыли, что полицейские потеряли ее из виду. Донеслись громыхание и скрежет. Пикап резко затормозил и стал кувыркаться. Переворот, второй, третий. Законники решили, машине конец. Она должна была расшибиться вдребезги.

Давыдов ударил по тормозам, и они с Камиллой при первой возможности соскочили на обочину. Тут же подхваченное ветерком, облако пыли поплыло в сторону, и с каждым шагом, сделанным полицейскими, открывалось все больше следов жуткой аварии. Сначала показался искореженный кузов, рядом – закопавшийся в землю бампер. Осколки разбитых стекол, одно изогнутое колесо. Трудно было представить, что кто-то сумел пережить подобное крушение. Тем не менее нигде поблизости не наблюдалось тел и следов крови. Ошеломленный, Николай поймал себя на безумной мысли, что они с Камиллой всерьез облажались. Может, рванувшись в погоню за пикапом, они купились на хитрый план отвлечения, и Моргунова вообще не было в машине, когда она укатила с фермы. Может, за рулем был не человек, а один из синтетиков. Давыдов ощутил, как у него от ярости перехватило дыхание. Мысли эти тревожили старшину недолго. Впереди стала просматриваться раздавленная кабина пикапа, и в оконце со стороны водителя показалась человеческая фигура. Полицейские приготовили револьверы, однако зря. Человек не шевелился. Ему сдавило голову рулем и прогнувшейся крышей – он был не жилец.

Николай, так или иначе, направился к машине с осмотрительностью и жестом показал Камилле, чтобы та обошла с другой стороны. Он дождался напарницу, и офицеры заглянули в кабину. Внутри был только водитель. Старшина просунул руку в окно и откинул тело назад. Его словно молнией прошибло. Это не был Михаил Моргунов. Шофера изрядно изуродовало, когда пикап исполнил сальто, однако он выглядел моложе бизнесмена, да и крупнее. Плечо у парня было прострелено. Камилла впрямь попала в него на полном ходу.

– Проверь у себя! – меж тем скомандовал Давыдов. – Кровь или следы…

– Кажись, есть! – почти сразу откликнулась девушка. Когда старшина обошел машину, она показала на примятую траву: – Видать, выбрался! Вот живучий ублюдок!

Законники стали озираться по сторонам, но нависшее над местом аварии облако пыли пока мешало глядеть дальше, чем на десяток метров. Николай ненадолго потерял ориентацию в пространстве: не мог разобрать, в какой стороне город, а в какой – Проход. Оставленного на обочине электроцикла также было не видать.

Старшина растерянно крутанулся на месте и почувствовал, что ему становится труднее дышать. Сердцебиение участилось, рукоять пистолета заскользила во вспотевшей ладони. Это было чертовски похоже на те приступы паники, которые одолевали Давыдова в первую пору в Борей-Сити, но которые, как он думал, давно оставили его. Видимо, дело Моргунова все-таки дало о себе знать таким несуразным образом. Николай осознавал, что они теряют драгоценное время, но ничего не мог поделать с собою. С каждым мгновением промедления беглец уходил от места аварии все дальше.

Впрочем, в коем-то веке и законникам соблаговолила простая удача. Налетевший ветер угнал за собой очередной слой пылевой завесы,

и над офицерами на западе внезапно выросли могучие очертания горного хребта. До него теперь было рукой подать: сотни четыре метров, – сквозной тоннель, который еще недавно казался едва различимой черной меткой впереди, уже походил на что-то действительно примечательное. Давыдов, прикрыв ладонью глаза от пыли, всмотрелся вдаль. Всего секунды хватило, чтобы увидеть удирающего по магнитнодорожным путям Моргунова. Бизнесмен, спотыкаясь, несся что есть сил вдоль рельс. В бежевой накидке и сгорбившийся от ушибов, он почти сливался с окружающей долиной. Николай легко спутал бы размытый силуэт с огромным клубком перекати-поле, если бы Михаил успел убежать чуть дальше. Впрочем, острый глаз не подвел Давыдова. Вдалеке был человек – он уже подбирался к тоннелю, когда старшина заметил его.

Николай взял себя в руки и дальше не мешкал. Указал направление, и они устремились за беглецом – снова на своих двоих.

Очередной оголтелый забег, как ни странно, дался Давыдову легче, и, стоило офицерам оказаться под сводами Борейского Прохода, старшина не заметил, как ноги сами понесли его вперед. Они настигли Моргунова в тоннеле, однако бизнесмен не помышлял останавливаться. Несмотря на дышащих в спину законников, он будто вовсе не слышал топота ботинок позади. Михаил уверовал, что спасется, и не обращал внимания на преследователей, точно то были не вооруженные законники, а безобидные букашки. Отмахнись рукой – они сами собой отстанут.

Все изменилось, когда Давыдов зарядил предупредительный и велел, чтобы бизнесмен остановился и немедленно сдался. Услышав выкрик старшины, Моргунов словно очухался от забытья. Он на бегу выбросил в сторону руку с пистолетом и стал не глядя отстреливаться от преследующих его офицеров. В пустом пространстве тоннеля выстрелы раскатывались таким оглушительным рокотом, как будто бомбы взрывались одна за другой, и вся гора была готова обрушиться. «Черта с два сдамся!» – меж тем выкрикивал Моргунов после каждого выстрела. Казалось, он теперь не надеется выпутаться из передряги живым.

Боясь угодить под шальную пулю, Николай с Камиллой, и без того держащиеся другой стороны магнитной дороги, были вынуждены всякий раз бросаться на землю и потому никак не могли подобраться к беглецу, не рискуя собой. Больше половины тоннеля осталось позади – минута за минутой Моргунов все ближе подбирался к спасительной черте. Когда до выхода осталось всего-ничего, со спины как нарочно донеслось мерное дребезжание надвигающегося поезда. Наэлектризовавшись, рельсы едва заметно завибрировали, а стены тоннеля завыли так чудно, будто боевой горн, встречающий наступление вражеских войск. Офицеры, уже в какой раз распластавшись на земле, переглянулись и, очевидно, подумали об одном: нельзя упускать Моргунова из виду. В то же время они сознавали, что, перемахнув через пути, окажутся перед беглецом как на ладони. Взять его живым станет трудновыполнимо.

Совершив очередной бросок, полицейские прильнули к дороге и снова уставились друг на друга. Давыдов истерично искал решение, однако ни в чем старшина не был убежден столь явно, как в том, что не намерен идти на риск, подставляя себя или напарницу. Слишком много потерь для одного дня, раз за разом прокручивалось в его голове, будто заевшая пластинка. И ведь еще неизвестно, что случилось в поместье после того, как они с Камиллой откололись от отряда. Николай испугался, что с Князевым могла произойти беда, и потому замотал головой, когда Леонова вопросительно поглядела на него.