Последние первые планетяне

Третьяков Павел

На службу в память о погибших полицейских съехалось не меньше трети города. Люди заполонили Треугольник, дабы проститься с офицерами, – пожалуй, такого единения Давыдов еще не видал, даже в день поминания старшины Громова. Вероятно, дело было в том, что на сей раз провожали молодых людей. На невесту Антона косились с таким трагизмом, будто ее жизнь оборвалась в тот же миг, что жизнь жениха. Как и родители парня, Диана находилась в шоке и с трудом осознавала, что все приключилось взаправду. Она долго затем рассказывала Камилле, что пробуждается утром с надеждой, будто события последних дней привиделись ей не иначе как в страшном кошмаре. Как умирает вновь и вновь, обнаруживая вторую половину постели

пустой и холодной. Вскоре Диана покинула Борей-Сити. Николаю не удалось толком объясниться с ней, и эта недосказанность тяжким грузом легла на душу молодого старшины.

Пока же минуло три дня, и только подошла пора развеивать прах по раздольной земле фронтира. После поминальной службы народ разбрелся по делам, – иначе говоря, топить горе в бутылке, – и на пустырь за городом, где нередко развеивают останки, пришли только самые узнаваемые лица. Одной из тех, про кого затем судачили в людях, была Констанция. Приняв приглашение Давыдова, она прибыла в Борей-Сити инкогнито и с почтением посетила службу и похороны первого помощника. После исчезновения Громова только Антон и оставался для Призраков надеждой не угодить в лапы мстительной «СидМКом». Минин и тут наставника не подвел. Организовав встречу Констанции с Николаем, парень, вероятно, подарил Симу шанс на новое начало. Женщина не могла сказать этого на похоронах во всеуслышание, но в беседе с Давыдовым заверила, что не забудет, как Антон помог им.

Они с Николаем обсуждали это после церемонии, когда к ним присоединился бывший градоначальник Леонов:

– Кажется, мы не знакомы, – шепотом проговорил Сергей. Он представился и протянул Констанции руку. – Будучи мэром, все нервы извел из-за ваших выходок. Теперь вот беседуем как ни в чем не бывало. – Он усмехнулся: – Никогда бы не подумал, что такой день настанет.

Женщина помрачнела, явно не желая этой беседы. Давыдов постарался растопить лед:

– Господин Леонов не спешит хвастать, но он подергал за ниточки, чтобы утрясти кое-какие моменты, связанные с делом Моргунова.

– Пустяки. Племянница недавно поведала, как вы отчаянно сражаетесь за благополучие Сима. Говорю начистоту, мне всегда было совестно, как с вами обошлась рудная компания. – Сергей виновато покачал головой, как будто был причастен к случившемуся. – Я, может, не разделяю методы, выбранные вами для борьбы, но… уважаю подобное стремление не идти на компромиссы. Если не это фронтирский дух, черт возьми, тогда не знаю, что вообще означает данное выражение.

Констанция угрюмо, то есть в своем духе, поблагодарила бывшего мэра за комплемент, и, когда со всякого рода формальностями знакомства было покончено, Николай настоятельно отвел собеседников в сторонку от толпы. Люди продолжали наблюдать, как развеивается прах Максим; Камилла с Дианой стояли поодаль в обнимку. Словом, каждый занимал себя так, как мог в скорбный час. Никто не обратил внимание, как троица отошла пошептаться о своем.

– Знаю, время не вполне подходящее, но я хотел как можно скорее обсудить то дело, – заговорил Давыдов, убедившись, что никто не подслушивает. – Шаттл переселенцев. Спорю, ты переживаешь за нашу часть сделки? – обратился он к Констанции.

– И в мыслях не было, – замотала головой женщина.

– Мы готовы все устроить. Кроме того… есть хорошие новости.

Старшина, договорив, перевел взгляд на бывшего мэра – Леонову не терпелось самому сообщить чудную весть. Тот немедля подхватил:

– Когда мне рассказали обо всем: о шаттле, о сделке… ну… – замялся Сергей, – что вы помогли с Моргуновым в обмен на права на раскопки, скажем так, затея мне не понравилась. – Леонов виновато заулыбался: – Ох нет, не из жадности. Меня обеспокоило местоположение находки. С описания Николая я решил, что

шаттл располагается на корпоративной земле. Это было бы ожидаемо. Во всяком случае, мы подумали, Моргунов потому и прятал его. Однако я провел собственное небольшое расследование. – (Констанция с тревогой глянула на бывшего градоначальника). – Не волнуйтесь, – отмахнулся Сергей. – Я был осмотрителен. Подключил знакомства в офисах «рудников». Напомнил о паре долгов. Все провернули по-тихому.

– Что выяснили? – спросила женщина.

Бывший мэр наклонился вперед, как бы предавая словам лишнего веса.

– Оказалось, никто из нас не прав, – вымолвил он. – Если мы с Николаем поняли верно, шаттл все это время располагался на нейтральной земле. Ничейной, если хотите. От пещеры, в которую он провалился, добрых полкилометра до ближайшего участка корпов. Поразительное везение, не так ли? – Сергей настороженно огляделся: не навострили в толпе уши, – и потом продолжил: – Трудно сказать, знал ли Моргунов, – пожал он плечами. – Возможно, он скрыл находку только с той целью, чтобы нанести «рудникам» неожиданной удар. А, возможно, он с самого начала подозревал, что возникнет ситуация, как с Громовым. Что кто-то решит, такое открытие заслуживает гораздо более благородного применения. Как считаете? В таком случае мерзавец был в некотором смысле прав, скрывая шаттл. Ведь он в тайне присваивал народное достояние. Фронтирцы заслужили долю с находки ничуть не меньше.

– Словом, если тебя или твоих людей мучают сомнения, – вновь включился Давыдов, – оставьте их. Моргунов украл первым.

Старшина было усомнился, что его довод оказал какое-либо влияние на Констанцию, – ее лицо нисколько не изменило угрюмого выражения, – однако он явно поторопился. Покачав головой, женщина выругалась:

– Сомнения?! Да хрена с два! – Она виновато осмотрелась, однако, как кажется, никто, помимо непосредственных собеседников, не услышал брани. – Может, когда-то в Симе чтили старые добрые традиции фронтирцев, – тогда объяснилась она. – Товарищество. Достоинство. Честный труд. Только деньки те давно ушли. Так скажу: рудная компания подтерлась нашими принципами, когда оставила город. С тех пор мы озабочены выживанием. В таких условиях, знаете, не до клятой морали… – (Сергей Леонов восторженно усмехнулся). – Верно, господин градоначальник! Совестно ли отбирать товары у жителей Борей-Сити? Ни капли! Эти корпы на одно лицо. Вредим одним – вредим всем. Если придется напоследок замарать ручки, дабы отойти от дел, мы не против. Хотя приятно, что оно так вышло, – все-таки, изобразив улыбку, заключила Констанция.

Это был первый и последний раз, когда старшина наблюдал, чтобы женщина проявила маломальское подобие радости.

Они еще недолго говорили о том, как произойдет передача раскопок в руки Призраков, и, хотя в словах Леонова все-таки проскальзывало разочарование, что грандиозная находка не перепадет Борей-Сити, тем не менее бывший мэр оставался верен себе. По большей части он выражал неподдельную радость, что настрадавшиеся соседи наконец заживут с достоинством. Николаю показалось даже, лично Констанция вызвала у Сергея особое чувство восхищения. В иное время, подумал старшина, Леонов не отказал бы себе приударить за властной дамой.

Однако по возвращении из изгнания Сергей и правда казался другим человеком. Когда Констанция оставила их, дабы перекинуться парой слов с Камиллой, бывший градоначальник только сдержанно похвалил женщину за несгибаемую волю.

– Почему-то мне кажется, как шум от случившегося слегка сойдет на нет, – сказал он, улыбаясь, – ее изберут главой Сима. Чес-слово! Первый независимый мэр в наших краях… Та еще поднимется шумиха в корповской прессе!

– Пожалуй, – ответил Давыдов. – Думаете, план сработает?