Последние первые планетяне
Шрифт:
Они сорвались с места, и старшина скомандовал:
– Не рискуй! Никуда он не денется! – (Девушка ничего не ответила – лишь обернулась посмотреть на стремительно набегающий состав). – Не смей! – снова выкрикнул Давыдов.
Поезд тем временем уже влетел в тоннель и, хотя шел он привычно мерно, гора тем не менее задрожала от ворвавшейся внутрь махины. Еще несколько секунд, и Моргунов должен был исчезнуть из поля зрения офицеров. Николая всего затрясло, хотя скорее от напряжения. Предчувствуя неладное, он вновь на бегу покосился на Камиллу. Тут взгляды их пересеклись. Девушка посмотрела на старшину: сердито, но виновато. В тот же момент Давыдов понял,
Николай машинально отскочил назад, и всего его, от макушки до пят, охватила паника. Вагоны проносились так стремительно, что зазоры между ними были совершенно неуловимы, и старшина не различал силуэтов на другой стороне. Давыдов мог полагаться только на слух. Он семенил вдоль путей, предполагая, что Моргунов продолжит нестись к выходу, а Камилла вслед за ним. Он пробежал метров пятьдесят, пока окончательно не выбился из сил. Внезапно раздались выстрелы. Сперва откуда-то спереди – стрелял беглец. Потом позади – это ответила Камилла. Миг, и рокотание слилось воедино. Разразилась настоящая дуэль. Николай от ужаса схватился за голову. Время замерло для него. Издевательски медленно одна секунда сменяла другую. Поезд, который только что мчал со скоростью света, теперь полз не быстрее капли на запотевшем стекле. Давыдов видел последний вагон – все же состав казался бесконечным. Он, как ныряльщик, задержал дыхание.
Когда вагон проползал мимо, Николай был готов закрыть от ужаса глаза. Однако он не покорился слабости. Быстро поднявшись с колена, офицер ступил вперед, готовый ко всему, и сразу взгляд поймал подкошенную фигуру. Это была Камилла. Старшина затрясся, посмотрев на нее, хотя девушка стояла на ногах. Она была ранена. По счастью, задетым оказалось только плечо. Леонова крепко зажимала рану, а самой рукой умудрялась даже держать револьвер. По направлению ствола Давыдов понял, что Моргунов тоже жив. Он повернулся вправо. На глаза попалась вторая фигура. Беглец полулежал на земле, шагах в десяти впереди, совсем немного не добравшись до выхода из тоннеля. Бизнесмен держался за бок. Он был ранен явно тяжелее. Пистолет Михаил обронил на землю. Бунтарь покорно принимал капитуляцию.
Николай взглянул на Камиллу и собирался отчитать за очередное сумасбродство, но не сумел выдавить из себя ни слова. Он нервно улыбнулся, когда девушка посмотрела в ответ, и поспешил к беглецу. Старшина первым делом поднял пистолет и спрятал за пояс.
– Все закончено, – наконец на выдохе промолвил Давыдов. Он во весь рост стоял перед Михаилом и глядел на него сверху вниз с толикой жалости. – Довольно. Как уполномоченный офицер корпоративной полиции «СидМКом», – начал старшина, – я задерживаю вас, Михаил Моргунов, по обвинениям…
– Браво, – однако перебил бизнесмен и через боль ухмыльнулся. Николай намеревался продолжить процедуру, но Моргунов снова прервал офицера: – Да-да, в связи с обвинениями, и бла-бла. Незаконное применение оружия. Покушение на офицеров полиции. Предательство человеческого рода. Верно перечислил? – Михаил надменно покосился на полицейских. – Вы довольны?
Камилла, не опуская револьвера, грозно шагнула вперед.
– Будем! Как поплатишься за все, что натворил! – выпалила она.
– Как иронично. Остановлен той, чей дядя немало лет пособствовал моим делам. Ты бы могла играть за другую команду. Конечно, никогда не поздно…
Давыдов с Леоновой переглянулись. Девушка насмешливо закатила глаза.
– Каков наглец, – тогда вымолвил старшина, уже позабыв о процедуре ареста. Все-таки Моргунов умел развязывать языки. – Думаешь, выйдет купить всех и каждого? Окружить себя непроницаемой стеной из пешек и прихлебателей? Со стороны, может, это выглядит надежно. – Николай невольно усмехнулся: – На деле твои прихвостни тебя и погубят.
– Поглядим!
– Простая математика. Чем шире круг посвященных, тем выше шанс кого-то сподобить на признание. В твоем случае этот шанс зашкаливает!
Моргунов из-за ранения едва сохранял равновесие, но все же не собирался терять лицо. Протяжно прошипев от боли, он сказал:
– На вашем месте я бы не спешил праздновать. – Он попытался улыбнуться, но гримаса получилась скорее жуткая. – Или вы всерьез верите, будто прижали меня к стенке?
– Можешь тешить себя надеждой, сколько влезет, – ответил Давыдов. – Ты на крючке. Теперь мы с радостью бросим тебя на растерзание Большому Кольцу.
Старшина, договорив, сунулся в карман за коммуникатором – вызвать медиков, однако Камилла неожиданно остановила его. Николай поглядел на коллегу и ее окровавленное плечо, но девушка была непреклонна.
– Я в норме, – заверила Леонова. – Не спеши. Хочу понять, что мелит этот подонок.
– Не сообщим в больничку, он скоро перестанет говорить, – прошептал Давыдов.
Камилла лишь пожала целым плечом:
– Поделом.
– Любишь ходить по грани, как погляжу, – улыбнулся Моргунов. Он выкашлял сгусток крови и, вытерев рот рукавом, произнес: – Не скажу ни слова, пока не вызовете скорую.
– Не вызовем скорую, пока не объяснишься.
– Какое нелепое положение, – потряс головой бизнесмен. – Вы готовы рискнуть всем, чтобы узнать то, что вам не понравится. Упорство, достойное лучшего применения. Впрочем, чего уж! – вспрыснул Моргунов. – До вас, идиотов, никак не доходит… Все, что вы делаете – впустую! Думаете, отдадите меня «рудникам», и дело в шляпе… Никуда я не денусь!
Давыдов настороженно поглядел на брызгающего кровавой слюной бизнесмена, и его одолело странное беспокойство. Михаил, бесспорно, верил, что выйдет сухим из воды. Тем не менее старшина вымолвил:
– Еще как денешься. В места не столь отдаленные.
– Не на Западе, мальчик! Не на фронтире! Впрочем, я не удивлен твоему заблуждению. Без году неделя в наших краях… – Михаил зло усмехнулся и перевел взгляд на Леонову. – Но от тебя я не ожидал такой наивности, милая. Будто не знаешь, как устроена жизнь… Страшно тобою разочарован!
Камилла невольно сделала еще шаг вперед, и теперь любой выстрел, безусловно, сулил стать для Моргунова смертельным. Девушка пока держала себя в руках.
– Возможно, кое-чего я не понимаю, – сказала она. – Однако мне достаточно знать, что ты перешел дорогу Большому Кольцу. Твоя песенка спета.
– Ого, пресловутое противостояние корпов и независимых предпринимателей! – снова через боль рассмеялся Михаил. – Вечная внутренняя борьба фронтира. Я скорее вижу: вечный его двигатель.
Николай фыркнул: