Последние поэты империи: Очерки литературных судеб
Шрифт:
Здесь Аленушкины места:
И Аленушкин бережок,
И Аленушкин камешок…
Но колдун на бессрочный срок в волчью шкуру любимого облек. И ищет уже Аленушка волчьи следы, и уходит сама с горя на дно…
В шею врезался ленты жгут,
И давно по мне свечи жгут
Во родительском во дому…
Что же нет тебя? Почему?
(«Я
Можно все свести к известным фольклорным мотивам, но не перепевы сказок, не иллюстрация картины вспоминается, а след затаенной поэтической любви, беды, горести. И никак ее не отпеть, не выговорить. И уже от той алой любви остается лишь счастье ускакавшее.
Счастье мое ускакавшее, здравствуй!
Дай — обмою твои копыта!
Голову дай — обниму, гривастую,
Поцелую глаза незабытые.
… … … … … … … … … … … … … …
Мне, грустящей, не останавливаться,
Чтоб не пить из копытца водицу,
Не вспоминать ни ржанья, ни топота,
Чтобы со мной не посмел делиться
Братец Аленушки горьким опытом…
(«Счастье мое ускакавшее, здравствуй!..», 1965)
А след любимого опять оборачивается следом быстроногого, неуловимого серого волка. Как много волчьих следов в поэзии Ольги Фокиной. Чистая и грустная любовная лирика. Тема серого волка. Тема островка. Тема Аленушки. А потом уже, спустя годы, стихи к детям. Вся любовь переносится на них. Потому и поэма для детей названа «Аленушка», как память об алой любви. Десять лет любовной лирики, посвященной одному герою. Вот такой вкрался романтический сюжет в статью о творчестве народной поэтессы Ольги Фокиной.
Из поколения детей 1937 года творчество Ольги Фокиной я бы назвал самым светлым. Она не давала себе скулить — ни в годы войны, когда собирала милостыню по дворам, ни в деревенском быту, ни в одиночестве, ни в литературной борьбе. Она не боялась никогда тяжелой поклажи. Провожая в последний путь Василия Шукшина, она и в посмертных стихах, посвященных ему, писала о том, во что верила сама, — об ответственности за всех, о деяниях, за которые воздается, о поклаже непосильной русского мужика.
Сибирь в осеннем золоте.
В Москве шум шин.
В Москве, в Сибири, в Вологде
Дрожит и рвется в проводе:
«Шукшин… Шукшин…»
… … … … … … … … … … … … … …
Не думали, не видели,
На что идет,
Взваливший наши тяжести
На свой хребёт…
Поклажистый?
Поклажистей —
Другого —
Нет.
(«Сибирь в осеннем золоте…», 1974)
Впрочем, и сама Ольга Александровна Фокина, родившаяся в сентябре 1937
2000
Праздник глазами остриженного подростка: Геннадий Шпаликов
* * *
Спой ты мне про войну,
Про солдатскую жену.
Я товарищей погибших
Как сумею помяну.
Тебя, Сергей, за Волгой схоронили,
Фанерную поставили звезду.
Мой старший брат погиб на Украине.
В сорок первом, сорок-горестном году.
Спой ты мне про войну
Да про тех, кто был в плену.
Я товарищей погибших
Как сумею помяну.
Всех без вести, всех без вести пропавших.
А сколько их пропало за войну!
Всех ребят, ребят, России не продавших,
Как сумею, как умею помяну.
Спой ты мне про войну,
Про солдатскую страну.
Много стран на белом свете —
Я ручаюсь за одну.
Она меня мальчишкою растила,
На трудный хлеб, на трудные хлеба,
Ты одна на всех, моя Россия,
И защита, и надежда, и судьба.
1970-е
Геннадий Федорович Шпаликов, поэт, сценарист, родился 6 сентября 1937 года в городе Сегежа, в Карелии. Отец, Федор Григорьевич, был военным инженером и в тот период строил Сегежский целлюлозно-бумажный комбинат. В 1939 году, после завершения строительства, семья вернулась в Москву. Во время войны был в эвакуации под Фрунзе в Туркмении. В 1944 году в Польше погиб его отец. В 1945 году поступил учиться в московскую школу, но через год как сын погибшего офицера был направлен в Киевское суворовское училище. Окончил училище в 1955 году и сразу же был направлен учиться в Московское Краснознаменное училище им. Верховного Совета РСФСР. Через год на батальонных учениях повредил ногу и по состоянию здоровья был уволен из армии. В 1956 году поступил на сценарный факультет во ВГИК, который окончил в 1961-м.