Последние пылинки
Шрифт:
– Дедушка… – голос перехватило, и Настя шагнула ближе.
Дед поднял на нее глаза – бесцветные и растерянные, будто детские. Настя присела на кровать, сжала прохладную руку.
– Что такое? – голос задрожал. – Плохо?..
Дед задумчиво глянул на внучку, стиснул полотенце в руках.
– На-а-мальна…
Только вот левая половина его лица не двигалась.
Ужас, проступивший в Настиных глазах, был почти осязаемым. Дед чуть качнулся в сторону, видимо, испугавшись этой гримасы,
– Дед, спокойно, – твердо сказала она, и даже дрожь схлынула. – Скажи мне, как тебя зовут?
Он всплеснул руками, отвернулся. Заторможенный, слабый. А ведь счет идет на часы.
– Деда, – позвала Настя голосом, не терпящим возражений.
– Што я тебе-е, совсем ду-уак?
– Скажи мне свое имя. Пожалуйста. Это важно.
Он чуть пожал плечами, открыл рот и… ничего не ответил. Пожевал губами, словно пытаясь нашарить нужное воспоминание, а потом снова растерянно глянул на нее.
– Семяшкин… – подсказала она, и дед кивнул. Но имя так и не вспомнил.
Думай. Вспоминай. Асимметрия лица – раз. Не может вспомнить имя – два. Что третье?!
– Руки! – она слетела с кровати, и дед снова качнулся. – Деда, вытяни руки перед собой. Пожалуйста, не спорь и ничего не говори! Просто вытяни.
Он вытянул. Левая рука приподнялась, но слабее, чем правая.
Инсульт. Это инсульт.
– Сиди и ни о чем не беспокойся, – бодро сказала Настя, улыбнулась даже и побежала в коридор.
– Э-э! – крикнул дед ей в спину, но нужно было спешить.
Она нашла телефон в куртке. Набрала «03», не сработало. Это же мобильник, черт! Позвонила в «112». Гудки. Гудки. Быстрее, ну!
– Оператор сто двенадцать, слушаю вас, – голос показался ей до ужаса спокойным и беспечным. Настя стиснула телефон.
– Здравствуйте. Дедушка, Семяшкин Валерий Николаевич, восемьдесят три… четыре года. Плохо говорит, лицо перекошено, руки слабо поднимает.
– Когда дедушку в последний раз видели?
– Что?..
– Когда видели его в последний раз? Раньше бывали нарушения речи?
– У моего сильного и здорового деда инсульт! – заорала Настя так, что сама испугалась своего крика. – Извините. Пришлите скорую, пожалуйста!
– Незачем так орать. Диктуйте ФИО, дату рождения и адрес.
Настя, путаясь и едва сдерживая рыдания, что комом подступили к горлу, набормотала что-то и бросилась в спальню. Дедушка пытался встать, опираясь на здоровую руку.
– Нет-нет, сиди, сиди! – Настя подскочила к нему, усадила обратно. – Как себя чувствуешь?
– На-амальна, – ответил он. – Куда… звон…
– Звонила? – он медленно кивнул. – В скорую. Надо, чтобы они проверили. Ты странно говоришь, дедуль.
– На-амальна! – в его глазах мелькнул испуг. Дед лежал в больнице всего раз в жизни, когда ему вырезали аппендицит. Если бы врачи могли делать операции на дому, он бы и тогда не поехал. Радикулит, сердце, больные зубы – на все дед показывал скрученную фигу и бодро отвечал:
– Не дождутся!
Вот и сейчас Настя, глянув ему в глаза, попросила:
– Надо. Ради меня потерпи, пожалуйста. И сиди спокойно… Так. Паспорт, полис… Где у тебя документы?
Он слабо заморгал.
– Понятно, сиди. Только не двигайся!
Она умчалась в гостиную, вырвала ящик из стенного шкафа – дернула так, что он вылетел на пол, рассыпался бумагами по ковру. Настя упала на колени и принялась перебирать документы. Платежки, желтоватые письма, черно-белые фотографии… Паспорта нет.
– Насте-ёна, – позвал из спальни дедушка.
– Сейчас! – она отодвинула ящик, побежала обратно. – Что?!
– Та… м… – он ткнул пальцем в книжную полку, все еще сжимая в руках полотенце.
– Поняла, – она кинулась к полке.
Паспорт нашелся в тумбочке у кровати. Настя, мечущаяся по квартире, дрожала, но не плакала – некогда ей плакать. Паспорт, старенький полис с белыми заломами. Побежала собирать вещи: банный халат, полотенце и зубная щетка, брусок мыла, сменное нижнее белье, пачку пряников, бутылку минералки, вдруг пить захочет, тапки…
Розовые тапки с помпонами. Засмеют дедушку соседи по палате.
Ладно, потом привезет ему нормальные. Где же эта чертова скорая?!
Они приехали через двадцать три минуты, неспешно прошли в комнату и распахнули ярко-оранжевый чемоданчик. Печально зашуршали синими куртками, две полнотелых женщины с серыми лицами.
– Рассказывайте, – попросила темноглазая.
Настя сбивчиво рассказала. Как только врачи перешагнули через порог, ей мигом полегчало – вот теперь-то дедушке помогут, его наверняка спасут. Дед, съежившийся на кровати, старался на медиков не смотреть. Вытирал лицо полотенцем, щурился, будто от яркого света.
А потом понеслось: кардиограмма, кровь из пальца на сахар, укол… Дед и на Настю не глядел, отводил взгляд и морщился, когда кололи.
– Собираемся в больницу, – скомандовала женщина, заполняющая бумаги. – Вещей пока много не берите, на инсульт похоже. Документы с собой. И мужиков ищите.
– Мужиков? – опешила Настя. – Каких еще мужиков?
– А носилки что, мы потащим с этой верхотуры? – спросила темноглазая.
И Настя побежала искать мужиков.
С трудом уговорила соседа, страдающего от похмелья, и тучного паренька, пришлось бежать аж до первого этажа. Настя тараторила без умолку, повторяла, что дед сильный, он справится, надо только быстрее в больницу…