Последний ангел
Шрифт:
Облезлые стены с давно облупившейся краской обзавелись плесенью, по углам свисали черные лохмотья паутины, остатки мебели покоились в самых неожиданных местах здания. Свозь бьющие по ушам звуки капающей где-то воды раздался тихий, на грани восприятия всхлип.
Он остановился, чтобы прислушаться, откуда именно идет звук, но тот не повторялся. Осторожно перекатывая стопы с носка на пятку, он пошел почти бесшумно к ближайшей двери в узком неуютном коридоре, потянул за ручку, и проржавевшие насквозь дверные петли издали такой ужасный полускрип — полустон, что зубы зашлись в оскомине.
— Твою ж скрипучую родню! — одними губами выругался Юки, замер на месте, прислушиваясь, после чего осторожно просочился в класс.
Помещение,
— Мать твою! — хрипло ругнулся парень и, зажав фонарик в зубах, хотел снять перчатки, чтобы воспользоваться другими органами чувств, раз уж со зрением в темноте не заладилось.
Фонарик зажегся так же резко, как до этого погас, и зрение тут же выхватило стоящую наверху горы из мебели, под самым потолком, женскую фигуру.
— Так вот вы какие, африканские зебры! — протянул Юки, прекрасно зная, что это существо его не услышит.
Он тихо, скорее, по привычке, чем по необходимости, обошел ее по кругу, отметил бледность лица, встрепанные волосы и белые, без зрачков и радужки, глаза. Женщина стояла неподвижно, словно смотря через стену в соседний класс. Она была одета в классические брюки со стрелочками и обтягивающую светлую кофту, ничего примечательно в ее облике не было, за исключением того, что она была мертва.
Парень немного расслабился, перенес вес на левую ногу, большой палец правой руки по привычке засунул в карман темных джинсов.
— Не томи уже! — лениво вздохнул, без стеснения рассматривая рану на ее шее, из которой бежала кровь, безнадежно пачкая ткань кофты.
Словно что-то почувствовав, она пошевелилась, перевела на парня взгляд белесых невидящих глаз и снова замерла.
— Чего уставилась? — беззлобно спросил он, впрочем, не ожидая ответа.
Он знал, что такие как она, абсолютно слепы. Вернее, не так. Их зрение отличаетсяот зрения людей, они видят только энергию, которая исходит от живых существ. Юки же давно научился прятаться от таких, как она, потому, что видел их с детства. И, надо сказать, призраки довольно приставучи, особенно к тем, кто их видит или чувствует, и тем более боится. Те, что умерли недавно и еще не забыли свою историю, стремятся поделиться с живыми своими страданиями и облегчить щемящее одиночество. Умершие же давно уже не хранят в себе и капли человеческого, застрявшие в этом мире, они не могут переродиться. В любом случае, они остаются по разным причинам: кто-то слишком жаждал жизни, кто-то хотел справедливого наказания, если их убили, а третьи беспокоились о родных.
Как-то некстати вспомнилось, как в детстве за ним ходил самоубийца, повесившийся мужчина, пугал до полусмерти своим видом и питался его энергией за счет страха. Тогда мальчик выучил свой первый урок — никогда не бояться. Вскоре висельник отстал от него и крепко присосался к его совершенно обычному, не страдающему такими видениями, старшему брату. Тот, конечно, не видел мертвеца, зато Юки видел, как покойник всюду следует за своим донором, питаясь любой его эмоцией, будь то радость или печаль, выкачивая из мальчика энергию. Вскоре его брат начал болеть и Юки, не выдержав, рассказал о причинах различных недугов брата родителям. Те долго ругались и сердились на «глупые выдумки» сына, и мальчик выучил свой второй урок — никогда не говорить, что ты видишь то, чего не видят другие. Юки смирился с этим проклятием и научился с ним жить. К тринадцати годам оннаучился становиться невидимым для мертвецов — отрезать все свои эмоции и чувства.
Тем временем призрак подняла голову, словно принюхиваясь к чему-то, подобралась и сорвалась с места, бесшумно передвигаясь по воздуху неуклюжими рваными шагами. Недолго думая, Юки последовал за ней. Конечно, призраки могли ходить сквозь стены, но почему-то предпочитали передвигаться через двери или окна, словно в них сохранилось твердое убеждение в том, что сквозь стену пройти невозможно. Женщина передвигалась достаточно быстро, поэтому парню пришлось за ней бежать, но он по привычке контролировал каждую мысль, каждый вдох и даже сердцебиение. Наконец, покойница привела его в другой класс на третьем этаже. С первого взгляда было понятно, что это помещение предназначено для малышей: битые в щепы маленькие парты, валяющиеся по полу бесформенными обломками, обрывки цветных плакатов на стене и мокрый, словно покрытый слизью, игрушечный бегемот с торчащим во все стороны из дырявой ткани синтепоном. В дальнем конце класса находились шкафчики, маленькие, как в детских садах, и возле них уже было шестеро мертвых, не считая новоприбывшей, за которой бежал Юки. Четверо мужчин и две женщины, издавая леденящие душу стоны, тянули руки к одному из шкафчиков, пытаясь открыть его.
Юки, брезгливо морщась, прошел сквозь толпу, в прямом смысле слова, и решительно рванул маленькую дверцу. Бледный свет фонарика осветил в недрах шкафа скрючившуюся от ужаса детскую фигурку.
— Эй, — осторожно позвал парень, — не бойся.
Он знал, что это та девочка, ради которой он залез сюда, узнал ее по спутанным светлым волосам и светло-зеленой пижаме с котятами. Ребенок посмотрел на него зареванными красными глазами и сказал:
— Дядя, а ты кто?
— Разве это важно? — улыбнулся ей парень, продолжая загораживать ее собой от голодных призраков — Главное, что я не похож на тех, кого ты видела ранее.
— Я не могу проснуться! — жалобно протянула малышка, кривя рот, словно готова снова разрыдаться, и слезы снова возобновили свой бег по припухшим щечкам — Я домой хочу, к маме!
— Тогда иди за мной, и я отведу тебя к маме. — он протянул девочке руку.
Она долго смотрела на него, не решаясь принять помощь от незнакомца. Юки не торопил ее, прекрасно осознавая, что ребенок сейчас в шоке, поэтому просто ждал, когда девочка решиться, терпеливо перенося прикосновения мертвецов к своей спине. Они скребли по нему ледяными пальцами, пытаясь добраться до живой теплой энергии, исходящей от девочки, и парень чувствовал жуткий холод, который ничем не заглушить, замогильную глухую тоску и безумие одиночества.
Наконец, малышка решилась, осторожно дотронулась до протянутой руки и, почувствовав живое тепло, уверенно вцепилась в его пальцы.
— Смотри только на меня. Ни о чем не думай и ничего не бойся. — предупредил он ее и успокоил — Это просто страшный сон, скоро ты проснешься и обо всем забудешь.
Юки не ждал, что девочка справится со страхом, но она честно старалась выполнить его указания. Вцепившись в него обеими руками, она задрала голову и смотрела только на него, что не мешало ей трястись от ужаса.
Мертвецы, разумеется, это почувствовали, они не видели парня, но отчетливо видели лучащуюся негативной энергией девочку. Завыв как по команде, они бросились к ребенку, та испуганно взвизгнула и попыталась снова спрятаться в шкафу. Схватив девочку в охапку, Юки поместил ее под мышкой и сорвался на бег. Сердце отбивало дикую барабанную дробь, исключительно от быстрого бега, и на пятом витке коридора Юки понял, что просто так не оторвется, а таких сущностей нельзя вести к беззащитному телу ребенка. Вот только одна беда — девочка сейчас для них как маяк. Нарезая круги уже по улице, задыхаясь от бега, Юки решил отвлечь ее от страха: