Последний ангел
Шрифт:
— Хилые какие-то. — скривилась ведьма, но сытое выражение лица скрыть не смогла — Чем же так ценна эта девчонка? Может, стоило оставить ее себе, как думаешь?
— Вопрос был адресован ангелу, но тот никак не отреагировал.
— Ой, прости. — захихикала Берта — Я забыла, что игрушки не думают.
Проданные демоны разом скривились, как от зубной боли, и жадно воззрились на сосуд с лекарством, то есть ангела. Колдунья это заметила, грозно рявкнула:
— Не сметь! Это моя любимая игрушка. — и нежно провела пальчиком по точеной ангельской скуле — Пойдем, дорогой. Ставить
Ниас безропотно проследовал за ней до ее покоев, где и жил все это время. Берта сама бы не сумела объяснить, почему поселила его у себя, раньше ей и в голову не пришло бы делиться личными апартаментами с рабом. Она искренне думала, что ей просто приятно смотреть на свою самую большую победу, а не что так же глупо привязалась к парню, как и Корин.
Нисколько не смущаясь чужого присутствия, она скинула платье и, довольно вздохнув, погрузилась в горячую воду, заранее приготовленную подчиненным демоненком.
— Посиди со мной. — девушка похлопала рукой по краю вычурной ванны на львиных ножках и, когда Ниас сел рядом с ней на пол, с удовольствием зарылась пальцами в его волосы — Через два дня я со своей армией сомну клан Шепчущих. Ты со мной?
— Да, хозяйка.
Бертана недовольно поморщилась. Иногда ей хотелось ослабить печать подчинения, чтобы он мог говорить что-то помимо равнодушного «да, хозяйка». Но, памятуя о том, насколько он опасен, она гнала эти мысли.
— Половину своего клана: четыре тысячи демонов. — сказал Виар, обходя кругом красивую юную демонессу — Думаю, она даст сильное потомство.
Тринис довольно улыбнулся и откинулся на спинку кресла:
— Я знал, что ты оценишь. По рукам. Половина твоего клана — неплохая цена, учитывая, какой он многочисленный.
— С характером. — демон хлопнул девушку по аппетитному мягкому месту, заметив, как та яростно сжимает кулаки — Ты уж присмотри за ней, пока я не заберу, а то сбежит еще.
— Даю слово, что сделка состоится. — Тринис бросил предупреждающий взгляд на дочь, совершенно не обращая внимания на злые слезы в огромных черных, словно бездна, глазах.
— Две недели. — бросил жених и, не прощаясь, шагнул в узкое стрельчатое окно, вспыхнувшее красным светом.
Едва демон исчез, Зарина превратилась в размытую тень и, беснуясь, принялась швырять в отца все, что попадалось под руку:
— Любишь, значит?! Беспокоишься?!! Продать меня вздумал?!!
— Да что с тобой? — рявкнул Тринис, отбивая летящий в него письменный стол — Ты с детства знала, что таков закон, и как только ты созреешь, тебя продадут в клан мужа!
— Я тебе не племенная кобыла! — зарычала демонесса и метнула в него диван.
Отец уклонился, мебель, стукнувшись о стену, развалилась, а он сделал всего один шаг и схватил дочь за шкирку, как несмышленого щенка:
— Именно это ты и есть!
Зарина бессильно повисла в отцовской руке, знала, что он сильнее, лишь обреченно всхлипнула:
— Но я не люблю его!
Тринис подавился воздухом и уставился на дочь, словно врач на пациента:
— Это что я слышу от демона? Любовь! Ты спятила?
— Отец, послушай! — взмолилась Зарина — Я не могу выйти замуж за этого демона! Я не испытываю к нему даже симпатии.
— Как говорят люди, стерпится, слюбится.
— Но я уже…
— Что ты уже? — грозно сдвинул брови демон.
— Я уже люблю другого. — пискнула девушка, зажмурив глаза от страха.
— Во-первых, ты демон, демоны руководствуются только разумом. А во-вторых, я хочу знать, кто этот другой? Кто этот демон? Я его на салат пошинкую!
— Он не демон… — обреченно вздохнула непутевая дочь.
— Что?!! — взвыл Тринис — Человек?!! Ты ВЛЮБИЛАСЬ в ЧЕЛОВЕКА?!! Зарина, если ты нарушишь мою сделку с Виаром, я сотворю из тебя тысячу маленьких демонят! Ты поняла меня?!
Зарина не смогла ответить, вставший в горле противный ком помешал, но покорно кивнула головой. Она знала, что отец ни за что не уступит ее желанию быть с любимым.
Матовое лезвие черного клинка было заляпано глянцевыми пятнами черной демонской крови, и Корин бережно обтер его об одежду последнего убиенного, не сводя при этом взгляда со своей находки. Немногочисленного, но от этого не менее опасного клана Крадущих Души больше не существовало, а вот в подвале их родного гнездышка колдун обнаружил сюрприз. На сырой каменной стене почти под самым потолком, прикованный цепями за руки, висел худой мальчишка лет шестнадцати на вид. Волосы, цвет которых было не определить из-за черной крови и грязи, слиплись и сбились в колтун, по костлявому торсу рассыпались застаревшие и совсем свежие рубцы от плети, по всему телу красовались сочащиеся гноем следы от ножа, нетронутым было только лицо.
Заклинатель прошептал несколько слов в кулак, цепи, натужно скрежеща, рассыпались на звенья, и он едва успел подхватить истощенное тело парнишки.
— За что же тебя так? — тихонько пробормотал Корин, осторожно укладывая мальчика на пол, откинул с его плеча слипшиеся грязные пряди и увидел над ключицей татуировку клана Ходящих за Гранью.
Ходящие издревле считались самыми слабыми демонами, так как не имели никаких боевых особенностей. Да что там особенностей, даже способности к самообороне отсутствовали напрочь. Зато они могли переступать за Грань, общаясь с умершими, что и сделало их лакомым куском, как для заклинателей, так и для демонов.
— Вы же вымершими считались? — вопросительно выгнул бровь колдун, словно ходящий, плавающий где-то в спасительном забытьи, мог ему ответить — Ну, или истребленными. — поправил он сам себя и аккуратно, почти не дыша, поднял ребенка на руки.
Уже пошла вторая неделя, как он отпустил Зарину, теперь его жилище пустовало. Иногда Корину не хватало смущенного выражения ее лица и философских бесед за вечерней чашкой травяного чая. А еще ему недоставало негромкого шуршания старых страниц под тонкими пальцами Ниаса и его удивленных глаз, когда он задавал какой-нибудь совершенно глупый вопрос, типа: «Почему демоны живут до шести тысяч лет, когда их никто не убивает?». Иногда он просто не понимал, как этот чокнутый ангел вписался в их мир. А сам ангел, видимо, не понимал, как вообще жить в этом чудном мире. Так что Корин на данный момент был рад своей находке.