Последний апокриф
Шрифт:
В три года он уже резался в карты, как бравый гусар (но, в отличие от гусаров, наш маленький герой никогда не проигрывал!).
В неполных четыре он вышел на шахматный поединок с известным в церковных кругах того времени отцом настоятелем эфиопского храма Можежей Камоху…
…Тут мы только слегка нарушим плавное течение нашего правдивого повествования и заметим, что Можеже Камоху в шахматах не знал себе равных!
Все еще помнили, как у Можеже в гостях побывал сам Хосе Рауль Касабланка (в
Так вот, этот самый Камоху сражался с Хосе одной левой – правой он ковырялся в носу!
Все еще помнили, как, проиграв, Касабланка запил и не поехал в Бангкок…
…Итак, продолжаем, безвестный мальчонка по имени Джордж побил именитого старца Можеже всухую, со счетом 3:0 (в итоге бедняга-монах пал духом, ушел в сторожа, сбежал в мусульманство и удавился!).
Тут всем стало ясно, что Джордж не так прост…
Однако, поскольку любой в старом Иерусалиме хорошо понимал, что честной игры в природе по определению не существует – постольку, собственно, никто и не сомневался, что мальчик мухлюет.
Что мальчик мухлюет, впрочем, мало кого волновало – все только пытались понять, как это ему удается.
К примеру, он карты видел насквозь!
Выкидывал кости на стол с максимальным фантастическим результатом!
Или за доли секунды он менял все фигуры на шахматной доске (понятно, фигуры противника – не свои!)!
Короче, обжуливал всех без разбору, за что однажды едва не поплатился жизнью…
Вот мы и подошли к событиям, кардинально изменившим, казалось, налаженную судьбу юного шарлатана.
Как-то однажды всем известный шейх по имени Хусни Муд-Аг в сопровождении трехсот тридцати трех жен и шестисот шестидесяти шести евнухов, скучая и ковыряясь в зубах, бродил вдоль крепостной стены старого города.
Отяжелевшее послеполуденное солнце лениво закатывалось за мельницу Монтифиори.
Жара почти спала.
В небе парили орлы.
Местный и пришлый люд весело кучковался вокруг пятачка у Яффских ворот, где наш юный герой, по обыкновению, обжуливал очередного искателя приключений.
Обычно любая толпа перед шейхом расступалась, а тут на него даже дети не обращали внимания.
Простояв с полчаса в изумлении, Муд-Аг не удержался и решительно направился к юноше.
– Кидай! – раздраженно выкрикнул он, безобразно рыгнув.
– Мы тут как бы на бабки кидаем, великий шейх, – падая ниц, почтительно простонал папаша Арарат (он всегда находился поблизости к сыну, чтобы того не обидели, не дай бог, а также следил за порядком, выкрикивал ставки, жульничал на кассе – в общем, руководил процессом!).
– О чем это он? – растерянно поинтересовался шейх у главного евнуха.
– В переводе со староармянского, – витиевато пояснил кастрат, в совершенстве владевший всеми известными и неизвестными языками и наречиями (за что и был кастрирован!), – «кидаем на бабки» буквально означает: «играем на деньги».
– Корыстный, однако, какой! – одобрительно пробормотал Муд-Аг.
Ласковый иерусалимский вечер для шейха в итоге оказался неласковым: очень скоро он проиграл все деньги, какие имел, жен и наложниц, евнухов и верблюдов, наконец шатры и дворцы.
Муд-Аг до того заигрался, что хотел уже было заложить свою голову (последнее, собственно, что у него оставалось!).
– Да на что, сам подумай, мне твоя глупая голова! – устало воскликнул добряк Арарат, презрительно сплюнув на слабо освещенную ущербной луной каменную мостовую.
Не описать канители, свалившейся на Капутикянов одновременно с деньгами, драгоценностями, верблюдами, шейхскими женами и евнухами (тема другого романа!).
Муд-Аг же, оправившись от потрясения, с войском своего двоюродного брата Ага-Муда осадил по всему периметру армянский квартал и срочно потребовал головы «маленького негодяя».
Армяне, однако, своих выдавать не привыкли и соврали (ложь во спасение – не ложь!), будто бы «маленький негодяй» испарился.
Пока они юлили и врали, наш юный герой достиг порта в Яффо, скоренько пристроился юнгой на корабль, плывущий на родину предков, в благословенную Армению…
Однако вернемся в Москву…
16 … Тут к помпезному входу Казино одновременно лихо подкатили тринадцать полицейских машин, из которых повыпрыгивали бравые сотрудники правоохранительных органов в масках, с собаками и с воплями «сдавайся, кто может!» устремились внутрь игорного дома…
17 …Между тем Джордж через узкое окошко туалета выбрался на пожарную лестницу, по которой скоренько добрался до крыши, где он разулся и трижды поплевал на каучуковые рифленые подошвы новеньких ботинок.
Снова обувшись, Джордж внимательно огляделся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, стал, пригнувшись, пробираться в направлении крыши соседнего дома.
У бетонного парапета он опустился на четвереньки и еще раз огляделся: там, внизу, уже толпился народ и с истеричным воем прибывали кареты «Скорой помощи».
На четвереньках же он дополз до слухового окна, отогнул в разные стороны пять ржавых прутьев, кое-как протиснулся сквозь образовавшуюся щель на чердак и вскоре уже, непринужденно насвистывая, сбежал по лестнице и смешался с толпой…
18 …Когда бойцы и собаки с лаем и воплями ворвались внутрь Казино, там уже царил вечный покой.
Двое с немецкой овчаркой на длинном поводке, не задерживаясь, устремились по направлению к мужскому туалету.
Жуткая псина, оскалившись, брызжа слюной, яростно лаяла и неудержимо рвалась по свежему следу.