Последний бастион. Фантастические романы
Шрифт:
Картр застонал и схватился неловкими руками за кружащуюся голову. Он знал, что помощи не будет. Незримый барьер отделял его от прошлого. Воспоминания были мучительными, и он отшатнулся от них. Но где-то в глубине памяти сохранилось жесткое ядро сопротивления. Оно заставляло напрягаться. Тяжело дыша, всхлипывая, цепляясь за камень, он встал сначала на колени, а потом и на ноги и тут же, потеряв равновесие, упал с крутого берега в ручей. Выбравшись из воды, он скорчился у высокой скалы, борясь с воспоминаниями.
Они были отчетливыми и яркими. Слишком отчетливыми,
Картр находился в незнакомом здании за высокими стенами и ждал, ждал страшной опасности. Она приближалась медленно, целеустремленно. Он чувствовал биение силы, окружавшей его, и знал, что должен сражаться. И в то же время он знал каждый ход будущего сражения, знал, что проиграл.
Это было столкновение воли разных людей, схватка мозговых сил. Неожиданно он почувствовал уверенность в своей мощи.
Другой мозг присоединился к мозгу противника, злобный мозг, оставлявший за собой нечистый след. Но и вдвоем они не смогли сломить его барьер. Он некоторое время защищался, потом ударил. Под этим ударом злой мозг дрогнул, отшатнулся. Но сержант не решился преследовать отступающего: второй мозг продолжал бороться. И тут первый мозг начал просить, обещать…
— Иди с нами. Мы похожи. Объединимся и будем вместе править этим глупым стадом. Никто не сможет противиться нам!
Он, казалось, прислушивался, а на самом деле готовился. Оставался еще один неиспробованный ход. И он опустил барьер. Только на мгновение. С воплем триумфа злой борец устремился вперед, и он позволил это. Но когда противник зашел слишком далеко, чтобы отступить, Картр повернулся, окружил его и начал сокрушать. Послышался крик, но только умственный. Зло было уничтожено, как будто никогда не существовало.
Но второй, тот, что манил и обещал, ждал этого. И в миг победы ударил, и не только своей силой, но и добавочной, сохраненной в резерве.
Картр боролся отчаянно, тщетно, зная, что обречен. И был сломлен, а противник, тоже истощенный, торжествующий, овладел им. Воля его была зажата, связана, а\тело повиновалось врагу.
Он, как машина, шел по темному коридору, шел целеустремленно, с бластером в руке, держа палец на курке. Внутри у него все кричало: он знал, что ему предстоит сделать.
По широкому открытому пространству метались вспышки бластеров. Его послали сюда, по ту сторону этого пространства, к вездеходу рейнджеров. Против своей воли сержант двигался вперед, от одного укрытия к другому. Видел, как падают люди; тот, что мысленно путешествовал вместе с ним, гневно рычал. Восставшие побеждали, побеждали его друзья.
Еще одна перебежка приведет его к вездеходу. И, раздумывая, почему тот, кто управляет им, так отчаянно этого хочет, он прыгнул. Двое, скрывшиеся в тени, удивленно смотрели на него. Он знал их — но рука его поднялась и он выстрелил. Изумленный выкрик резанул его слух, когда он взбирался на сиденье и хватался за управление.
Картр резко поднял машину, и перегрузка прижала его к сиденью, лишила дыхания. А тот, другой, в его мозгу определял курс, и вездеход по спирали устремился все выше и выше, пока не коснулся балкона высоко над головами сражающихся, и тот спрыгнул с балкона в вездеход.
Чужая воля повела его на максимальной скорости из города, к горизонту, где проблески предвещали рассвет. Хотя он повиновался приказу, но продолжал бороться. Бесшумная, неподвижная схватка длилась над древним городом, воля против воли, сила против силы. И Картру показалось, что другой уже не так уверен в себе, что он защищается, довольствуется достигнутым и не стремится усилить свой контроль.
Как это кончилось — эта борьба в небе? Картр опустил болящую голову на камень у ручья и тщетно пытался вспомнить, но не смог. Он помнил только, что он… он сжег из бластера Зингу! Благополучно вывез Кумми из города! Предал тех, кто верил в него. Он закрыл глаза и постарался забыть все, все!
Измученный, он, должно быть, снова уснул. Потому что, когда открыл глаза, их ослепило отраженное в воде солнце! Картр был голоден — и этот голод возродил тот же инстинкт самосохранения, который раньше привел его к воде. Руки по-прежнему плохо слушались его, но он умудрился поймать под перевернутым камнем какое-то животное. И там были еще.
К вечеру он встал и побрел вдоль воды. Потом упал и не пытался встать. Может быть, спал, но очнулся оттого, что его позвал Зинга. И тут же его охватило отчаяние. Зинга погиб. Он сжал руками глаза, но не мог изгладить из памяти лицо закатанина в ту минуту, когда тот оказался под лучом бластера Картра.
Лучше не идти никуда. Оставаться на месте, пока он не перейдет в мир, где его не сможет преследовать память… Он так устал!
Но тело отказывалось признавать это; оно поднималось и брело дальше. Ручей вывел его на широкую равнину, где росла запутанная высокая желтая трава и бесчисленные маленькие существа убегали с дороги. Потом ручей слился с рекой, широкой и мелкой, из которой торчали сухие верхушки скал.
У воды начали подниматься утесы. Картр карабкался, падал, скользил. Он потерял представление о времени, но не решался отойти от воды: здесь легко было найти еду и питье.
Он лежал, вытянувшись, на скале и пытался поймать одно из водных существ. И вдруг закричал. Кто-то коснулся его мозга! Руками он зажал рот, чтобы защититься от вторичного зова. Но зов пришел. Картр не мог избежать чужого прикосновения, оно впивалось в его мозг, задавало вопросы, требовало… Кумми! Кумми снова пытался захватить его, использовать…
Картр скатился со скалы, разодрав кожу на руке, и побежал. Прочь! Подальше от Кумми… подальше!..
Но мозг следовал за ним, спастись от контакта было невозможно. Он нашел узкое ущелье, заросшее шиповником и занесенное паводковым мусором. Не обращая внимания на царапины, втиснулся в него.
Ущелье кончалось небольшой пещерой под нависающим утесом. Сержант заполз туда, как ребенок, спасающийся от чудовища из темноты. Свернулся, зажав руками голову, стараясь ни о чем не думать, воздвигнуть барьер, через который не сможет прорваться охотник.