Последний Бастион
Шрифт:
Джон перекатился ближе к кровати. Поморщился – осколки от разбитого окна больно впились в спину. Не вставая, потянулся рукой, открыл шкаф, стоящий рядом с кроватью – и тут дверца шкафа со свирепой силой вырвалась у него из рук, полетели щепки. Пуля от АК-47 ударила десятью сантиметрами выше рукоятки, за которую держался Джон.
Черт! Джон снова потянулся к двери, дернул ее на себя – и тут прямо на него упала его любимая винтовка, с которой он провел сотни часов в буше – охотничий Маузер, сделанный вручную под патрон 30-06. Самый универсальный патрон, можно охотиться на
Ощупью пошарил по дну шкафа, пальцы наткнулись на знакомые картонные коробки – патроны. Вытащил две, разорвал упаковку пальцами, рассыпал патроны по засыпанному стеклянными осколками полу. Порезав пальцы об мелкие осколки стекла, затолкал один за другим шесть патронов в винтовку. Снял кожаные колпачки, предохраняющие оптику прицела.
Готов.
Снова перекатился, приходя в позицию для стрельбы лежа. Точно в такой же позиции он выпустил тысячи пуль – и сейчас был уверен что не промахнется. Горячая кровь из изрезанных пальцев попадала на ложе винтовки, на спусковой крючок, редкими каплями падала на пол – но Джон не обращал на это никакого внимания. Весь мир для него сейчас свелся к перекрестью оптического прицела, своему спокойному дыханию, открытой двери на веранду, через которую было так удобно целиться и вспышкам на дульных срезах автоматов впереди, которые словно язычки пламени мелькали во мраке африканской ночи.
Бах!
Винтовка привычно и жестко отдала в плечо, изображение в оптическом прицеле смазалось под воздействием отдачи – но чутье и опыт подсказали Джону, что он попал.
Бах!
Ага… Кажется и брат тоже добрался до винтовки. Теперь держитесь, гады…
Вверх – на себя – от себя – вниз. Классическое, отработанное годами тренировок движение, опытные стрелки затрачивают на него меньше секунды. Желтоватого цвета гильза, выброшенная из винтовки, запрыгала по полу – а Джон уже перевел винтовку на новые, ясно видимые в ночи вспышки выстрелов, нахал спуск. Винтовка отдала в плечо, грохнул выстрел.
Еще один огонек погас, а Джон только успел перекатиться по полу под защиту стены – как град автоматных пуль разнес в щепки остатки перил на веранде и вонзился в противоположную стену. Разъяренные потерей своих сотоварищей, боевики патронов не жалели.
Тр-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р….
С другого крыла здания внезапно раздался грозный, несмолкающий звук, больше всего он был похож на звук рвущейся парусины, только был во много раз громче.
Вскочив на ноги, Джон передернул затвор и дважды прицельно выстрелил по опешившим партизанам.
Пулемет Максим… Тот самый, старый "зигвагваген", Дейв де Вет держал его в своей спальне в полной исправности. Гости дома, когда видели пулемет, частенько шутили на эту тему, но старый Дэйв с каменным выражением лица сносил все шуточки и продолжал держать пулемет под рукой. И вот теперь он пригодился…
Тр-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р….
Пулемет продолжал работать, тяжелые пули разносили в щепки кустарники и забор перед домом. Старая немецкая машина, которая была даже старше отца, работала безукоризненно.
Тр-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р Пулемет заглох –
Стоя в проеме балконной двери Джон одну за другой выпустил две оставшиеся пули в сторону гранатометчика. Ему показалось, что он даже увидел, как черная тень, прячущаяся за сараем, согнулась пополам и упала на землю. Отбросив винтовку, Джон бросился по веранде к левому крылу, охваченному ревущим пламенем. Каждую секунду он ждал пули, которая оборвет его жизнь.
Но больше не стреляли. Следом за Джоном по веранде бежал его старший брат, Роджер. Напуганные серьезным сопротивлением, обстрелянные из пулемета, бандиты предпочли скрыться, бросив своих убитых и раненых. Гранатометчик дал выстрел только для прикрытия отхода.
– Папа!
Комната уже полыхала, жар обжигал лицо, но Дэвид смело сунулся в ревущий огонь.
Распростершись на полу, лежал его отец.
– Где он?
Прикрывая голову руками от нестерпимого жара, в комнату вбежал Роджер.
– Вытаскиваем его!
Намертво вцепившись в отца, Джон тянул и тянул его из комнаты, сзади в его вцепился, помогая Роджер. Волосы на голове тлели с противным потрескиванием, но Джону было все равно. Задыхаясь, он вытащил отца на веранду, сделал шаг – и они вместе с братом полетели вниз, на землю через разнесенные в щепки перила.
Навстречу уже бежали темнокожие работники фермы с ведрами – тушить разгорающийся особняк.
– Папа?
Отец лежал на спине, глаза были закрыты.
– Папа!?
Джон с силой затряс отца.
– Ты бы лучше дом тушил что ли, чем из меня душу вытрясать – раздался недовольный голос отца…
Соединенные штаты Америки
Пригород Вашингтона 18 мая 2009 года – Ты, как я понимаю, уже все для себя решил? – нижняя губа у отца подрагивала, что было предвестником вспышки гнева.
– А ты как считаешь? – упрямо сказал я – я должен наплевать на завещание деда и бросить набитый золотом и бриллиантами транспортный самолет?
– Да никакого самолета и в помине ни х.. не было!! – как бомба взорвался отец – ты, что не понимаешь ни черта? Этот старый хрен под старость лет придумал идиотскую историю в духе Индианы Джонса, чтобы вернуть тебя в то дерьмо, что называется югом Африки! В этой гребаной Родезии я потерял твою мать и не хочу терять еще и тебя из за идиотских закидонов твоего деда!
Моя мать, Марина Фраскетти, родом из США из семьи итальянских эмигрантов, познакомилась с отцом на сафари в 1969 году, перед началом большой войны. В семидесятом родился я, причем по настоянию матери родился я в США и изначально получил американское гражданство, против чего дед был категорически. А в семьдесят девятом мама погибла в результате террористического акта, совершенного черными боевиками ЗАНЛА в Солсбери. Мощная бомба, начиненная болтами и гайками, взорвалась в супермаркете, убив маму и еще больше тридцати человек. Только по счастливой случайности там не оказался я – меня за день до этого положили в больницу вырезать аппендицит.