Последний бог
Шрифт:
– Но вы ведь пришли сюда не для того, чтобы просто всё это мне рассказать.
– Нет. Вы сами начали собираться, поэтому моя просьба не потребовалось. Мы с вами сейчас направимся в центральный госпиталь, где вы встретитесь с одним человеком. По его воле вы оказались здесь, и он, слышав ваш разговор ганиадданцами, сказал, что вы оправдали его надежды. И, как вы понимаете, по его воле мы вообще согласились на тот эксперимент.
– И кто этот человек?
– спросил Ожегов, хотя уже знал ответ.
– Генерал Ланов. Вам, разве, никто не сказал, о том, что ваше присутствие здесь было его волей?
– Добряков обернулся к Ожегову и посмотрел ему в глаза.
– Кажется, кто-то упоминал. Я решил уточнить.
– Хорошо. Мы уточнили. И, раз вы уже собрались, то можем выдвигаться.
– Конечно.
Пожалуй, от предвкушения встречи с лидером мирового перерождения Ожегов волновался ещё больше. Он не видел его очень давно даже по телевизору. Престарелый генерал уже давно отошёл от дел, но, как оказалось, его совета всё ещё спрашивали, когда судьба мира становилась сложной. Вадим не знал, как себя вести и что говорить. Успокоившись, он решил, что раз не он организовал эту встречу, то и инициативы лучше ждать от других. Похоже, что старый лидер человеческого сообщества даже лучшего мнения об Ожегове, чем он сам, так что не стоит сходу его в этом разубеждать.
– Вы не хотели бы снова надеть ваш символ поверх воротника?
– предложил Добряков, - раз уж было решено, что это будет официальный знак различия священника, то нужно его показывать.
– Хорошо.
Ожегов расстегнул воротник и выполнил просьбу советника. Несмотря на то, что в машине, на которой они ехали, было прохладно, с открытой шеей ему стало гораздо комфортнее и даже казалось, что форма намеренно предполагает излишнюю строгость, являясь выражением нового мирового порядка.
– Вы слишком напряжены. Уверяю вас, господин Ланов очень доброжелательный человек. И если он захотел увидеть вас, это не значит, что вас ждёт что-то серьёзное.
– Я понимаю, но всё-таки. Я ведь представляю, кто он такой. Любой, наверное, волновался бы на моём месте.
– Главное, расслабьтесь. Напряжение ещё никому никогда не помогало.
Тем не менее, войдя внутрь палаты, где находился Ланов, Ожегов сильно взволновался. В основном потому, что не ожидал увидеть там столько людей. В полумрачном освещении собравшиеся советники выглядели каменными изваяниями, вставшими вокруг умирающего. Да, здоровье генерала было уже не таким, как даже пять лет назад, но он не находился при смерти. Тем не менее, ощущение чего-то важного и тяжёлого висело в воздухе, освежаемом вентиляторами климатических систем.
Те, кто находился внутри, обернулись на вошедших, взгляды сосредоточились на Ожегове. Из присутствовавших шести человек, он знал только Лилина и Ванина. Оба смотрели на него в обычной манере. Первый мягко, но с ожиданием, а второй с негодованием, как на источник всех бед.
– Это он?
– раздался слабый голос, который можно было услышать только потому, что в больничной палате царила тишина, - расступитесь, дайте ему пройти.
Все изваяния, как будто подчиняясь магии, разошлись в стороны, открыв Ожегову путь к кровати, на которой лежал худой и дряхлый старик. Да, совершенно определённо, это не то состояние, в котором стоило представать бывшему великому лидеру, остающемуся легендой, но по-другому было никак.
Ожегов осторожно прошёл по освобождённому для него коридору, и встал у изголовья кровати. Щёки Ланова ввалились, седые волосы были редкими и слабыми, всё лицо и лоб покрывали морщины. Если бы не его глаза, хоть и обесцветившиеся, но всё ещё не утерявшие искру, его нельзя было бы узнать вовсе. Именно она, эта искра, который раз заставляла сильных мира сего приходить к нему за советом и выглядеть при этом как беспомощные глупцы, хотя таковыми они, конечно же, не являлись.
Ланов подвинул рычажок на боковине кровати, и верхняя её половина поднялась, приводя пациента в сидячее положение. Как будто бы раньше из-за слишком большого расстояния он не видел Вадима, а сейчас сумел его разглядеть, поэтому легко улыбнулся. Его зубы в противовес всему остальному выглядели так, будто бы ему двадцать лет. Первая часть тела, которую человечество научилось легко и качественно протезировать. Так, чтобы она была даже лучше оригинала. Для бывшего лидера могли бы сделать и больше, даже несмотря на возраст, но, раз он пребывает в таком плачевном состоянии, не всё так просто.
– Ну здравствуй, Вадим, - сказал Ланов.
– Здравствуйте, - легко склонив голову, сказал священник.
– Истории повторяются. Всегда-всегда повторяются. Мы боролись с богами, хотели сделать так, чтобы они служили нам. У нас даже получилось, но потом они нагрянули оттуда, откуда мы их не ждали. Из глубины космоса.
Он кашлянул, и ближайший незнакомец, стоявший по другую сторону от кровати потянулся к какому-то аппарату, на котором Ожегов разглядел кислородную маску, но Ланов остановил его жестом руки.
– Я в порядке, хоть это и не видно.
В этих словах, несмотря на то, что голос Ланова был слаб, слышались чёткие командирские нотки, которым хотелось следовать даже Ожегову, не являвшемуся прямым подчинённым генерала и никогда его не знавшему.
– Когда-то давно умирающий хотел видеть возле себя священника. Я сам не застал этих времён, но слышал. Хоть я и был сторонником оставления религии, никогда не думал, что однажды захочу видеть священника около своей кровати. Истории, - он легко кашлянул, - повторяются.
Ожегов хоть и не ощущал напряжения, которое можно было бы ожидать, всё равно стоял, как остолбенелый, не зная даже, что сказать. Но ничего говорить и не требовалось. Не он был инициатором этой встречи, и от него лишь требовалось присутствовать.
– Дай свои руки.
Генерал немного откинул одеяло, чтобы ему удобнее было взять ладони Ожегова. Он был в больничной пижаме. Кожа на его руках была бледна и выглядела почти безжизненно. Суставы пальцев казались огромными узлами на тонких прутах пальцев, а кисти выглядели громадными на фоне тонких предплечий, немного выглядывавших из-под рукавов. Он взял Вадима за руки и ощупал его ладони.
– Вот эта ненастоящая, - он сильнее надавил на правую, - но твёрже. Она подходит тебе лучше, не так ли?
– Я бы не отказался и от своей.
– Как думаешь, смогли бы те инопланетяне сделать тебе твою новую руку целиком?
– Думаю да. Мы сами можем это сделать.
– А как думаешь, удастся их эксперимент? Сделать одного из нас целиком.
– Нет. Даже если внешне это будет выглядеть хорошо, на деле этот человек не сможет считаться настоящим.
– Да? А я уж и не знаю, чему бы я обрадовался больше, - он немного закашлялся и отпустил руки Вадима, а потом сам взял кислородную маску и сделал несколько вдохов.