Последний бог
Шрифт:
– Главное, поставить всё так, чтобы они приняли результат, - сказал Лилин, - объяснить, например, что даже подключение самого генерала не несло бы никаких гарантий. Мы могли его предупредить или ещё что-то. Что старые результаты, которые уже есть, в этом плане надёжнее.
– Здраво, - Ванин, сидевший рядом с Лилиным, тоже закурил и поглядел на Ожегова, - пожалуй, даже то, что старик сказал позвать священника, можно записать в его неординарные решения, которые, чёрт возьми, взяли и сработали.
– Вопреки всему, - Лилин тоже посмотрел на Ожегова.
– Благодарю за доверие, - ответил священник.
Сам Вадим испытывал радость по поводу того, что оказался полезным. Да, он не смог бы вывести программу запланированной череды экспериментов, но он подал идею, и это тоже было немало.
– Ладно, что делаем?
– после небольшой паузы спросил Ванин.
– На вас эксперименты с прошлым, - ответил ему Лилин, - на мне - с настоящим. К утру должны быть первые результаты. Задействуем центр в Климовске, там самый лучший самообучающийся интеллект. Ему должно потребоваться меньше времени.
– Хорошо. Сейчас же свяжусь, - Ванин загасил недокуренную сигарету в пепельнице и направился на выход. Следом за ним отправился Лилин, который позвал лисицина.
Добряков не спешил уходить, и Ожегов остался вместе с ним.
– Генерал слышал и видел всё, о чём мы говорили. Он согласен с вами. И я тоже.
– Но что, если они не примут наши доказательства?
– Будем изгоями. Генерал больше нас не слушает, поэтому я могу сказать вам откровенно. Если вести список тех, кто готов пожертвовать собой на благо нашего мира, то Ланов первый в этом списке. Он всегда говорит нам, что мы должны научиться обходиться без него. Другой бы уцепился за возможность обрести вторую жизнь, после бурной первой, но не он. Как думаете, что решил бы компьютер, находясь на его месте?
Ожегов улыбнулся.
– Пожалуй, - продолжал советник, - стоит задать тот же вопрос нашим новым друзьям, и выяснится, что они, подобно машине, старались бы любой ценой сохранить свою жизнь и улучшить своё положение. В чём-то они правы, даже во многом. Но над этим чем-то всегда должно быть что-то ещё, что проявлялось бы в мелочах, но проявлялось бы.
– Пожалуй, вы правы, - согласился священник.
– Жаль только, что эти аргументы они не примут, так что нам потребуется множество научных выкладок. Вы вообще как, Вадим, хотите спать?
– Нет. Я наотдыхался за день.
– Тогда могу предложить вам поучаствовать во всех экспериментах.
– Почту за честь и с радостью, только, боюсь, я ничего не пойму.
– Это не потребуется. Есть у нас люди, которые понимают. Мы с вами лишь будем следить. Что же, тогда пора выдвигаться. До Климовска ещё надо добраться, хоть дороги и свободны.
В целом, если провести параллели, то научно-аналитический центр являлся тем же заводом. Только здесь и сырьём и продуктом являлась информация. Мощные компьютеры - те же самые поточные линии и даже профессия людей, работавших с ними, называлась так же, как на заводе - оператор.
Вообще, что основные цеха их завода, что здешние помещения впечатляли. Не столько размахом - компьютеру не требовалось столько же места, сколько сложному конвейеру, оснащённому роботами - сколько ощущением размаха. Здесь тоже складывалось впечатление огромной и важной деятельности, хоть и исполнительных механизмов, движения которых заметны глазу, было меньше - в основном вентиляторы систем охлаждения.
В главном информационном зале собралось много людей. В его центре был расположен большой продолговатый стол, посреди которого находился проектор. На нём по всей длине столешницы было выведено несколько голограмм. Одна, в самом центре, изображала карту планеты, поделенную на крупные инфраструктурные зоны. Это была отправная точка при необходимости оптимизации мировой логистики. Дальше на разных голограммах выводились карты отдельных зон, их внутренняя структура и логистика.
Люди, поделенные на группы, анализировали разные данные. Одни занимались теми, которые уже были обработаны копией Ланова. Другие - теми, что поступали в реальном времени. Программа машины, составлявшаяся автоматизированно, постоянно корректировалась. Вадим плохо понимал весь процесс даже на макроуровне, но если судить по комментариям Добрякова, которые он для него делал, то, если в конечном счёте и окажется, что этот интеллект искусственный и ничего общего с человеческим не имеет, он уж точно достаточно неплох.
– Скажите, - осторожно поинтересовался Вадим, приблизившись к Добрякову, чтобы не повышать голос из-за царившего в главном информационном зале гомона, - а если выяснится, что и их интеллект искусственный, будет ли это значить, что они сами не самостоятельны?
– Сложно сказать. Особенно, если принимать во внимание вашу предыдущую теорию о том, что они постепенно стали такими.
– То есть, даже компьютер может создать цивилизацию?
– Почему нет? Это лишь вопрос осознания законов, следования им и принятия решений. Есть же на заводе у вас автоматические линии, в которых после наладки оператор почти не вносит корректировок.
– Да, но это ведь просто линии, а не целые миры.
– При должных знаниях и умениях, это можно экстраполировать и на большие масштабы. Для производственной линии и месяц работы без участия человека - хороший срок. Но и занимает она в лучшем случае одно здание. А здесь мир и целые эпохи.
– Но как мы переиграем их?
– Анализируется их поведение в том числе, и мы пытаемся вывести законы, которым они подчинятся. Допустим, мы сейчас создадим эксперимент с достаточно жёсткими условиями, относительно легко воспроизводимый и достаточно наглядный. Если они и в самом деле машины, они должны принять его результат.
– Но генерал...
– Его нельзя рассматривать, как участника, как уже говорилось. Он ненадёжен, в отличие от сухих данных, которые мы имеем. И они имели до начала эксперимента, потому что имели доступ ко всей нашей истории. Не могли же мы заранее всё сфальсифицировать таким образом, чтобы это было выгодно для нас нынешних. В то время, когда о нынешнем эксперименте и речи не было, не говоря уже о том, чтобы воспроизводить Ланова. Принимая во внимание всё тот же разброс, можно было бы ожидать, что мы выберем любую другую значимую личность из ныне здравствующих. Скажем, деятеля искусств.