Последний бой Лаврентия Берии
Шрифт:
Наконец, третье. Неужели вы думаете, что члены сталинского Политбюро позволили бы, как говорил на пленуме Хрущев, «сначала арестовать, а потом разобраться»? Тем более если речь идет о втором человеке в стране? Не надо их держать за идиотов! Давайте вспомним хотя бы дело Михаила Кагановича, всего лишь брата одного из членов Политбюро. Август сорок первого, идет война. Тем не менее эти предельно занятые люди сначала смотрят материалы дела, потом допрашивают Ванникова, который дал показания на Кагановича, затем проводят очную ставку – и все это время Каганович остается на свободе. А ведь он всего-навсего директор завода.
– Стало быть, аресты решением Политбюро…
– Придуманы гораздо позже. Все было куда сложнее. Перед тем как дать НКВД санкцию на арест, в Политбюро тщательнейшим образом изучали все материалы…
– Этим занималось все Политбюро?
– Нет, насколько мне известно, руководящая «двойка» – Сталин и Молотов – и те, кто непосредственно имел отношение к вопросу. Если речь шла о военных – Ворошилов, если о партийцах – возможно, Маленков. В общем, чтобы получить разрешение на арест высокопоставленного деятеля, Ежову надо было очень и очень потрудиться.
– А как же резолюции на донесениях НКВД: «арестовать такого-то»? Скажете, этого не было?
– Было, конечно. Причина в том, что «двойка» имела гораздо больше информации, чем следователи НКВД и даже нарком. К ним ведь стекались данные всех разведок и контрразведок, сколько их было в стране, плюс к тому информация шла по личным каналам… Всей полнотой картины обладали только Сталин и Молотов, и многое из того, что им было известно, не полагалось знать не только наркому внутренних дел, но даже другим членам Политбюро. Кстати, в этом причина того, что некоторые арестованные заговорщики, молчавшие на допросах, начинали говорить после личной встречи со Сталиным – вождь знал, что им предъявить.
– Вы хотите сказать, что во время репрессий произвола не было?
– Был, и еще какой! Но не в отношении лиц из номенклатуры. Сейчас трудно даже представить себе, с какой дотошностью в Политбюро курировали следствие по делам важных персон! Не на уровне обвинительных заключений – на уровне отдельных допросов! И я уверена, что в том знаменитом сталинском «расстрельном» списке на 129 человек – кстати, единственном опубликованном списке – он знал каждое дело… Так что, как видите, слишком много аргументов за то, что не было никакого ареста, и ни одного реального доказательства того, что Берия после 26 июня был жив… впрочем, об этом я подробно писала в «Последнем рыцаре Сталина». Ну и, соответственно, не было ни бункера, ни допросов, ни дуэли Берии и Руденко…
– Если ареста не было, стало быть, и все протоколы допросов – вымысел?
– Нет, нисколько. Протоколы вполне реальны. Это та неправда, о которой существуют документальные свидетельства. А раз они есть, почему бы их не использовать в романе? Только уж очень они глупые, эти протоколы…
– А хроника переворота?
– Составлена по таким же свидетельствам. Это правда в той мере, в какой правдивы сами свидетельства, но поскольку мы отрабатываем именно эту, считающуюся ныне официальной, версию…
– Был ли Берия свидетелем совещания у Сталина по вопросу о письме Эйхе?
– Нет, конечно. Это чисто художественный прием. Хотя вполне возможно, что Сталин с ним советовался по чекистским вопросам, но, конечно, не такими шпионскими методами. А впрочем, мог его и просто пригласить на совещание, что тут невозможного? Кстати, когда Ежов в августе тридцать восьмого узнал, кого назначили ему в заместители, то сильно перепугался. Сначала неделю пил, а потом еще неделю уничтожал документы…
– А секретная сеть? Генерал Кудрявцев и остальные? Они – с натуры?
– Знаете… что бы я ни ответила, мне все равно не поверят. Но в целом так: секретные агенты есть у любого главы государства – тем более они должны были быть у Сталина. Какие задания они получили на будущее, мы не знаем, но человеком вождь был гениально предусмотрительным. Кто реально создавал эту службу? До войны, возможно, сам Сталин, а после войны, надо полагать, продолжил Берия – кому еще можно доверить такое дело? А как Берия строил, мы знаем. Грузия была богатейшей республикой аж до 90-х годов, оборонка стоит до сих пор, а КГБ – сами видите… Выводов делать не буду…
– В той ли версии или иной, меня и, думаю, многих продолжает мучить главный вопрос: как Лаврентий Павлович Берия, с его-то опытом и несомненным умом, мог так попасться? Неужели он не предвидел, что с ним готовится расправа?
– На этот вопрос однозначного ответа у меня пока нет. Но даже если предвидел, едва ли он мог предполагать настолько грубые силовые действия, а главное, что переворот будет производиться руками военных, с танками, БТРами и пулеметами. Второе – похоже, он все-таки доверял Хрущеву. И третье – по всей видимости, он считал, что Сталин умер абсолютно естественной смертью. Нелепые показания охраны, свидетельствующие о том, что со смертью вождя все было очень непросто, даны уже много десятилетий спустя, а тогда версия была простая и ясная: охрана обнаружила умирающего Сталина под утро 2 марта и сразу же сообщила куда положено. Если бы Берия знал, что Игнатьев причастен к смерти вождя, он, возможно, и поостерегся бы так прямо его арестовывать. Но… даже самый опытный солдат может наступить на мину. И Берия – не исключение.
Еще раз о Сталине, Берии и других
(Человечность вождей)
– Как вы думаете, какие отношения были между Сталиным и Берией?
– Очень близкие и теплые. Это были два человека одной культуры, одного менталитета, у них были одинаковые жизненные ценности и цели в жизни. Да и факты говорят именно об этом. Есть, например, любопытнейшее воспоминание Серго Берия, относящееся к началу 1934 года – как раз тогда, когда Берия был на съезде избран членом ЦК. Серго вспоминает, как уже после съезда они ехали на сталинскую дачу, причем он был в одной машине со Сталиным и без родителей. На даче Сталин сам укладывал его спать, потом там был праздник. Куда делись папа с мамой? Скорее всего, общались с Кировым, а Сталин занимался ребенком, давая им возможность побыть вместе. Согласитесь, это свидетельствует о том, что отношения были достаточно близкими. Или, например, существуют фотографии Берии вместе со Светланой, причем их несколько. А у Сталина не было привычки позволять каждому встречному сниматься со своей дочерью. То есть похоже, что уже в начале 30-х Берия был близок Сталину. А что здесь, кстати, удивительного? Человек он был незаурядный, очень обаятельный и по-человечески хороший – почему нет?
– Берия – по-человечески хороший… Звучит странно…
– Увы, таков холодный голос анализа. Когда, разбирая ворох свидетельств, я отбросила все, что исходит от Хрущева и его команды, а также откровенную ложь, фактов осталось очень мало. Но эти разрозненные обрывки реальности начали складываться совсем в другую картину. Кстати, одной из побудительных причин написания этой книги было – составить портрет Берии-человека. Я его действительно собирала чисто аналитическими методами, буквально по крохам, по обмолвкам, по разрозненным свидетельствам, складывала их как мозаику, и что получилось, то получилось…