Последний бой Лаврентия Берии
Шрифт:
Его ближайший сосед, большевик Саша Гегечкори, забивал те же мысли рассказами об истории Грузии, послушать которые собиралась вся камера. Но сейчас Саша был занят – разговаривал с пришедшей его навестить женой. Лаврентий поднял голову, незаметно разглядывая визитеров… и подумал, что такими, наверное, бывают ангелы.
На соседней койке сидела девушка, совсем юная и невероятно красивая. Она смотрела на Сашу, но время от времени быстро взглядывала и на него, мимоходом, как делают женщины, когда мужчина их уже интересует, а кокетничать еще рано. Смотреть прямо было неприлично, и Лаврентий затеял ту же игру, время от времени взглядывая на девушку.
– Кто это к тебе приходил? – спросил он Сашу, когда посетительницы ушли.
– Племянница моя, Нино, – сосед улыбнулся. – На прощанье велела, чтобы я тебя подкормил, а то она не может понять, в чем у тебя душа держится.
– А ты ей скажи, – нашелся Лаврентий, – что когда я стану архитектором, то начну хорошо зарабатывать и обязательно растолстею, специально чтобы понравиться такой красавице.
– Я тебе покажу «понравиться», – фыркнул Саша. – Девчонке пятнадцать лет, нечего ей пустяками голову забивать. Ты меня понял, архитектор?
Лаврентий отнюдь не считал пустяками то, что он думал по поводу Нино, однако об этом с Сашей лучше было не говорить. Он завел разговор об истории Грузии, сделав вид, будто совершенно забыл о красавице, и так преуспел в этом показном равнодушии, что вскоре Саша их познакомил. А потом их обоих выпустили из тюрьмы, и Лаврентия тут же выслали в Азербайджан. В Тифлис он вернулся лишь через год, уже высокопоставленным чекистом, налаживать работу грузинской «чрезвычайки», и в один из первых же дней отправился к Саше Гегечкори, который к тому времени успел стать министром внутренних дел Грузии. Больше всего он боялся услышать, что Нино уже замужем – опасно долго держать дома такую красивую девушку, до красоты много охотников. Однако Саша оказался человеком современным, без предрассудков и не спешил сбыть с рук родственницу… тогда казалось, что без предрассудков! Держал он племянницу строго, да и сама она была строга, в чем Лаврентий потом имел возможность убедиться неоднократно.
А тогда он совсем голову потерял. Несколько месяцев ходил как околдованный, пока не позвал Нино на свидание. Выходя из дому, долго разглядывал себя в зеркале с тоскливой обреченностью: тоже мне жених нашелся! Двадцать два года, а по виду и того меньше, как одет, лучше и не говорить, да еще профессия… Ну какое будущее может быть у девушки, которая выходит замуж за чекиста? Она ведь не знает, что все это временно… Ну вот с этого и начнем! Мол, чекист он только временно, потом будет заниматься нефтедобычей. Его совершенно точно обещали послать набираться опыта за границей, только одно условие поставили: чтобы он женился. На самом деле условия такого не было – но почему бы его и не придумать? Не такой уж и плохой жених, если вдуматься! Пусть она сначала откажет, однако потом задумается, а когда он действительно поедет за границу…
Но, к его удивлению, Нино согласилась сразу. Должно быть, не нравилась девочке жизнь в чужом доме. Зато дядя ни о какой свадьбе и слышать не хотел, шумел и ругался несколько дней, а с племянницы теперь в доме глаз не спускали. Естественно, бурное возмущение наглым мальчишкой он скрыть не смог, и в ЧК дружно подшучивали над незадачливым женихом, давали советы один другого хлеще. Впрочем, один совет показался Лаврентию вполне осуществимым – почему бы, по древнему грузинскому обычаю, не украсть невесту? Ясно, что здесь им пожениться не дадут, но ведь можно дождаться командировки в Баку, а там все проще, там свои… Главное – успеть выбраться из Грузии.
Так и сделали. Едва получив вызов, Берия условился с Ниной. Вечером к нему пришел ее двоюродный брат, принес вещи, а утром, когда Нино отправилась в училище, Лаврентий подхватил ее по дороге. Теперь у них был целый день в запасе. На дорогах шалили бандиты, поэтому путешественники, как в средние века, собирались вместе, караваном по несколько машин. Перед границей Лаврентий пересадил Нину к какому-то пожилому экспедитору, который ехал с женой и двумя дочерьми, документы на чужое имя были у него давно готовы. Границу проехали благополучно, Лаврентий отвез Нино к матери и отправился в ЧК. Едва он переступил порог, как его вызвали к Багирову.
– Тут на тебя розыск объявили, – ухмыльнулся начальник АзЧК. – По всему Закавказью. Саша Гегечкори телеграмму прислал. Прочитать? «Ты почему посылаешь к нам всяких бандитов, которые крадут молодых девушек?» Требует, чтобы я принял к тебе меры по всей строгости революционных законов.
– И что говорят на этот счет революционные законы? – поинтересовался Берия.
– А они говорят, женщин воровать нельзя. Я тебе все сказал, а теперь иди к товарищу Кирову, у него для тебя тоже хорошие слова найдутся.
Киров также, само собой, получил соответствующую телеграмму и расхаживал по кабинету, стараясь быть как можно более сердитым.
– Вот от кого не ожидал! Перспективный работник, коммунист, и подвержен отжившим предрассудкам! Зачем было воровать девушку? Посвататься, как положено, не мог?
– Саша Гегечкори сам ходячий предрассудок! – рассердился наконец Лаврентий. – Я посватался, и знаете, что он мне сказал? Я не понимаю, если мы хотим пожениться, почему он мешает, по какому праву? Разве женщина – не свободный человек?
– Ну и сколько лет твоему свободному человеку?
– Шестнадцать! – исподлобья взглянув на партсекретаря, признался Берия. По правде сказать, это было единственным слабым местом в его позиции.
– Ох! – только и сказал Киров, задохнувшись от смеха. – Ты не только бандит, ты еще и совратитель малолетних… И что теперь – в тюрьму тебя сажать? Оно бы и полезно, так ведь людей не хватает катастрофически, кто работать будет? Брак зарегистрировали?
– Кто нас регистрировать станет после такого скандала? – поморщился Берия.
– Ладно, помогу. Но смотри, если ты через год разводиться придешь, я тебе все припомню…
Киров действительно помог, но все равно досталось Берии по полной программе: и от Багирова, и от партийной ячейки. А потом его снова отправили в Грузию, не слушая никаких доводов. Впрочем, дядя Саша к тому времени успел смириться с неизбежным, сменил гнев на милость и даже позволил молодым жить в своем доме, пока те не получат приличное жилье. А разводиться они так и не стали, ни через год, ни через двадцать лет. И ни разу Нино не дала мужу ни одного повода усомниться в ней. Она не была современной женщиной в том смысле, какое вкладывали в это слово в Москве – а смысл был вполне определенный. Единственное, в чем она была современна – так это в том, что всю жизнь работала, хотя Лаврентий на этом и не настаивал. Но без работы ее жизнь стала бы совсем печальной. Муж неделями не бывал дома, то гоняясь по горам за бандитами, то пропадая на стройках и в колхозах, а уж после войны Нине и вообще оставались только вечер субботы да воскресенье, и то если повезет. Сталин как-то горько обронил, что государственный деятель не должен жениться, он никогда не сможет быть хорошим мужем. Когда Лаврентий передал эти слова жене, как она рассердилась! Он выслушал тогда целую лекцию о том, что быть хорошим мужем мешают вовсе не государственные дела, а женщины. Товарищ Сталин, кстати, это прекрасно знает и, когда был женат, на других женщин не смотрел, не то что некоторые…