Последний бой. Кто освободил Прагу?
Шрифт:
Пятнадцатого апреля в девять утра майор Гельмут Швеннингер через посыльного был приглашен в штаб русской 600-й пехотной дивизии, где проходило совещание всего командного состава части. Как ему стало ясно с самого начала, все необходимые решения были уже приняты в его отсутствие. Настроение всех присутствующих, по мнению немецкого майора, было приподнятым, включая и самого командира дивизии генерала Буняченко. Последний сразу же предложил Швеннингеру бокал вина, под одобрение присутствующих, поблагодарил связного офицера Вермахта за содействие и хорошую работу в дивизии с момента ее отхода из Мюнсингена и до настоящего времени, потом обрисовал в общих чертах свое видение ситуации на фронтовой линии Одер – Ниса и единственный возможный вариант ее дальнейшего развития, не обещающий ничего хорошего как самим немцам, так и находящейся в этом районе Первой дивизии РОА под его командованием. Закончил Буняченко свою короткую речь тем, что в дальнейшем приказы он будет принимать только от КОНР и генерала Андрея Андреевича Власова лично, а в сложившейся ситуации, если даже такой приказ не поступит от последнего в самое ближайшее время, он, как командир дивизии, готов ради спасения
38
Это перевод того, что слышал, по его же словам, немец Гельмут Швеннингер, так что как точно выглядела или звучала русская фраза, и вообще на каком языке ее все-таки произнес сам Буняченко, я не знаю, тем не менее общий смысл, думаю, ничуть не потерян.
Швеннингер все-таки решил сам ехать в штаб Пятого корпуса, чтобы попробовать объяснить командованию сложившуюся ситуацию, и тут Буняченко снова сильно повезло – в этот самый момент как раз и началось ожидаемое советское наступление, так что все внимание немецкого командования было приковано к передовой, а непонятные проблемы какой-то дивизии в тылу ни у кого не было времени и желания решать, а тем более в них разбираться. А в связи с тем, что связной майор попытался хотя бы получить разрешение на дальнейшее продвижение власовской дивизии на юг, все необходимые документы ему завизировали практически не глядя, с чем он и вернулся обратно в расположение части. Надо заметить, что и сам майор Швеннингер, хотя и всячески старался отговаривать командование дивизии РОА от невыполнения приказов командования Вермахта (больше он ничего фактически делать и не мог), был сторонником скорейшего отвода теперь уже мятежной дивизии на чешскую территорию, так как антинемецкие настроения среди ее военнослужащих (главным образом у рядового состава) постоянно нарастали, и было непредсказуемо, как могут развиваться события далее, если до зубов вооруженные власовцы в обстановке всеобщего смятения совсем недалеко за приближающейся линией фронта окончательно выйдут из-под контроля на территориях с немецким населением. Вполне вероятно, что подобные мысли имели место и в штабе Шернера при выдаче неспокойной дивизии разрешения на поход в Чехию.
Пятнадцатого апреля 1945 года 600-я пехотная дивизия Вермахта (русская) фактически уже прекратила свое существование в этой роли, хотя формально в немецких документах ею и оставалась. Теперь это уже была только Первая дивизия Русской Освободительной армии, как раз вступающая на путь своего короткого самостоятельного существования продолжительностью в неполный месяц.
То, что началось потом, можно назвать игрой Первой дивизии РОА «в кошки-мышки» с немецким командованием – серия выданных немецкими штабами приказов, и соответствующая серия их невыполнения генералом Буняченко под самыми различными предлогами, вплоть до абсолютно глупых и неправдоподобных объяснений своих поступков. Последний, видимо, придерживался правила, что лучше ответить хоть что-то, чем вообще молчать. Тем не менее цель оправдывала средства – время шло, а дивизия продвигалась все дальше на юг, практически игнорируя различные требования фельдмаршала Шернера и его штабов.
Шестнадцатого апреля 1945 года Первая дивизия РОА переместилась к населенному пункту Сенфтенберг (Senftenberg), поступает приказ от группы армий «Центр» к передислокации в район Хойерсверда (Hoyerswerda).
Семнадцатого апреля 1945 года – дивизия РОА прибывает в Хойерсверду, поступает приказ к походу на фронтовую линию и занятие позиций в районе населенного пункта Козел (Kosel), 6 километров к северо-западу от городка Ниска (Nieska).
Восемнадцатого апреля 1945 года – дивизия РОА вместо похода на Козел направляется в район Каменц (Kamenz), штаб располагается в населенном пункте Штелпхен (St"olpchen). Приказ группы армий «Центр»: двигаться в направлении населенного пункта Радеберг у Дрездена (Radeberg bei Dresden), к погрузке и последующей железнодорожной перевозке на территорию Протектората Богемия и Моравия.
Девятнадцатого апреля 1945 года – дивизия РОА приходит в Радеберг. Штаб дивизии в населенном пункте Уллерсдорф (Ullersdorf), 3 км юго-западнее Радеберга. Командир дивизии Буняченко немцам не верит, думая, что погрузка войск в железнодорожные вагоны фактически лишит его свободы передвижения и принятия решений. От погрузки на железнодорожный транспорт власовцы отказываются, по официальной версии для немецкого командования – место погрузки находится под угрозой атаки со стороны советских войск. Бои в это время идут в районе Баутцена (Bautzen).
Двадцатого апреля 1945 года – дивизия РОА движется далее в южном направлении, штаб пока остается в Уллерсдорфе.
Двадцать первого апреля 1945 года – передовые части дивизии приходят в Бад Шандау (Bad Schandau), туда же перемещается и штаб.
Двадцать второго апреля 1945 года – сбор всех частей Первой дивизии РОА в Бад Шандау. День отдыха.
Двадцать третьего апреля 1945 года – в дивизию прибывает связной офицер из штаба фельдмаршала Шернера майор Нойнер с приказом всем силам дивизии РОА переместиться и собраться в районе Гайда (Haida); генерал Буняченко вызван на следующий день к 17.00 в Гайду на инструктаж лично фельдмаршалом Шернерем.
Двадцать четвертого апреля 1945 года – Первая дивизия РОА прибывает в лесистый район горы Высокий Снежник (Hoher Schneeberg) к северо-западу от города Тетшен-Боденбах (Tetschen-Bodenbach) [39] . Штабные офицеры группы армий «Центр», связной майор Гельмут Швеннингер и лично фельдмаршал Фердинанд Шернер напрасно дожидались в Гайде в назначенный час командира власовской дивизии генерала Буняченко – на приказ немецкого фельдмаршала он не явился. Вместо себя послал командира разведбатальона с информацией о том, что Буняченко, мол, попал в автомобильную аварию и приехать не сможет. Хотя потом командир дивизии РОА демонстративно ходил пару дней перед немцами весь в бинтах и рассказывал страшные истории об автоаварии, никто ему, конечно, не поверил, но и наказывать вроде как было не за что…
39
Данная территория сегодня находится уже внутри Чешской Республики, название горы – Дечинский Снежник (723 м н.м.), а города – Дечин. До мая 1945 года это еще было частью Германии с немецким населением, которое в 1945–1946 годах было полностью насильно изгнано на основании так назаваемых «декретов Бенеша».
Двадцать пятого и двадцать шестого апреля 1945 года – два дня отдыха личного состава на удобных позициях в лесах под горой Высокий Снежник, контроль техники и вооружения. 26.04 после обеда Шернер по радио сообщает о том, что на следующий день в десять утра лично прилетит на своем самолете в расположение дивизии.
Двадцать седьмого апреля 1945 года – ровно в десять ноль-ноль утра в расположении дивизии приземляется «Физелер-Шторх» [40] Фердинанда Шернера. Дивизионный оркестр играет, рота почетного караула, весь штаб и офицерский состав построены по стойке «смирно» перед приземлившимся самолетом, из которого вместо фельдмаршала появляется начальник штаба группы армий «Центр» генерал-лейтенант Олдвиг фон Натцмер. В разговоре с ним Буняченко сообщает, что согласился бы с фронтовым применением дивизии в районе города Брно (Южная Моравия, более трехсот километров от места дислокации части на тот момент). Фон Натцмер соглашается, но с условием, что поход дивизии по чешской территории будет проходить прямо за линией обороны группы армий (то есть Чешская Липа, Турнов и далее), как объяснение такого решения, было сообщено, что там расположены склады, с которых бы по пути было можно проводить обеспечение дивизии.
40
Fieseler-Storch – небольшой немецкий самолет-разведчик, моноплан очень удачной конструкции, к его характерным чертам можно отнести возможность разворота в воздухе практически на одном месте, а также возможность старта и посадки на любой хотя бы мало-мальски пригодной для этого местности.
Двадцать восьмого апреля 1945 года – Первая дивизия РОА походом перемещается в Теплитц-Шенау (Teplitz-Sch"onau) [41] . Буняченко о предложении фон Натцмера: «Идти за хлеб? – Нет!»
Двадцать девятого апреля 1945 года – Первая дивизия продолжает поход на юг, штаб дивизии перемещается в населенный пункт Козоеды. Это уже в глубине населенной чехами территории Протектората Богемия и Моравия, около сотни километров на юго-запад от места предыдущего расположения и к западу от Праги. На то время достаточно серьезный марш-бросок за один день, даже только для штаба, который был полностью моторизован. Остальные части дивизии приближаются в маршевом порядке.
41
То же самое, что и в примечании 3, чешское название города Теплице-Шанов или просто Теплице.
В тот же день в расположении 600-й дивизии появляется лично сам Фердинанд Шернер, в бодром настроении, с коробкой сигар и бутылкой коньяка в руках, и почти что в дружеском тоне пытается выяснить у генерала Буняченко, чего же он вообще хочет… Последний продолжает «гнуть ту же линию» о готовности дивизии к выходу на фронт в районе города Брно. Немецкий фельдмаршал разрешает дивизии РОА двигаться в указанном Буняченко направлении, обходя Прагу с юга, потом, распрощавшись со всеми, покидает русский штаб [42] .
42
Опять же, лично мне снова абсолютно непонятно, как и почему немцы и их наивысшие представители продолжали «проглатывать» от командования РОА заведомую ложь или по крайней мере делать вид, что это делают. Ведь сам собой напрашивается логический вопрос: если дивизия, по словам ее командира, готова сражаться на Восточном фронте у Брно, то почему, скажем, не севернее, у Чешской Липы? Там что, меньше стреляют? Или сталинские законы, в случае попадания в плен, на Втором Украинском фронте помягче? К тому же, и Шернер это точно знал, в это время моравская столица Брно уже была 3 дня как в руках советской армии. Скорее всего немецкий фельдмаршал, исключительно из чувства разума и логики, которых у него хватало, решил просто сознательно отпустить Буняченко и его дивизию с богом, как он наверняка думал, в американский плен, так как в сложившейся уже тогда ситуации какие-либо попытки разоружить власовцев кончились бы простым и никуда не ведущим кровопролитием и создали бы больше проблем, чем их решений для самих же немцев.