Последний брат
Шрифт:
И Диодор зашагал прочь. Он увидел как поведут себя степняки при встрече с послом. Первая легкая проверка на самообладание. Если бы мальчишка её не прошел, всё дальнейшее не следовало бы и затевать, было бы разумнее просто отдать его Хурану. Но мальчишка повел себя неплохо. Оба повели. И хозяин, и его слуга. Дальше же беседу степняка с посланцем слушать смысла не было. Хотя как состязание в лицемерии она, конечно, была любопытна. Жаль, влекли иные неотложные дела… Поэтому послушать дальнейший разговор он поручил доверенному человеку, который сейчас приник к скрытому каменному «уху». Расспросить слухача император намеревался позже. В остальном же… Послезавтра небольшой отряд с эскортом из этериотов минует стену Феодосия и направится к мугольской границе. Интрига будет запущена, фигуры сдвинуты.
Останется
Часть 2
Кони шли мерным шагом, далеко разнося цоканье копыт. Трофим расслаблено сидел в седле, позволяя телу подстроиться под ритмичные шаги лошади. Немало дней уже прошло с тех пор, как они покинули столицу. Они — это брат хагана Мугольского Улуса. Амар Мэргэн, его бывшие соученики во главе с Трофимом, а также мугольский посол, советник Хунбиш-Бильге и с ними небольшой отряд эскорта из этериотов ромейского императора.
Несмотря на то, что они не гнали лошадей, двигались довольно быстро. Выданная императором послу именная подорожная побуждала всех государевых людей всячески содействовать, доставляя еду, кров и лошадей. Менялась местность, шли дни…
Трофим оглядел растянувшийся на дороге небольшой отряд. В нескольких шагах перед ним на красивых лошадях, упряженных дорогой сбруей с большими кистями под мордами, ехали Амар с Юлхушем. За ними Трофим, в паре с Титом, потом Улеб и Фока. Далее, чуть поотстав, ехал на крепкой лошади сопровождающий Амара — советник нынешнего великого хагана, Хунбиш-Бильге. Несмотря на полноту, этот одетый в роскошные китайские шелка человек держался верхом очень уверенно. Впрочем глазастый Трофим был готов поспорить, что несмотря на хорошую посадку нахождение на лошади не доставляет Хунбишу-Бильге удовольствия, как это бывает у многих природных всадников.
Роскошный наряд советника, заставил Трофима с довольством вспомнить, как одет он сам. Император не осрамил своих посланцев скудостью одежды. Перед отправкой всю контубернию одели в костюмы отличной тонкой ткани, крашенные вайдой [32] в глубокий синий цвет. Высокие сапоги, великолепно сидевшие на ногах, защищали голени от натирания конскими боками. Кольчуги сложной вязки, облегавшие тело и совершенно не стеснявшие свободы движений, нарядные щиты, отличные мечи на кавалерийской плечевой перевязи, шлемы с плюмажами. Но главное — исподние рубахи и подштанники серского шелка, на которых было сложно удержаться мерзопакостным вшам. В таком наряде езжай хоть в легендарный Сибарис! Амар с Юлхушем были одеты еще роскошнее, но уже на свой, степной манер, в сапогах-гутулах с загнутыми носами и нарядных халатах.
32
Вайда, — растение семейства капустных, при соответствующей обработке природный краситель.
Позади советника Хунбиша ехала запряженная парой могучих быков, богато украшенная повозка. Фактически это была маленькая жилая комната, поставленная на колеса и притом весьма комфортабельная и богатая. Трофиму, не имевшему до этого дела с кочевниками, такая остроумная выдумка казалась весьма дивной. Повозка эта предназнчалась для Амара. Своей шириной она загораживала чуть ли не полдороги и несколько замедляла движение. Но Трофим понимал — статус Амара обязывает. Однако, похоже, сам Амар как раз этого понимать не хотел. Он наотрез отказался пользоваться повозкой до тех пока его сопровождает его контуберния.
Амар по-прежнему ехал верхом и ночевал вместе с контуберналами в общей шестиместной полотняной палатке, которую они ставили общими усилиями. Хунбиш-Бильге пытался урезонить члена хаганской семьи, но безуспешно. Тот сказал, что его предки всегда путешествовали в седле, значит, и ему так достоит. А если Хунбишу-Бильге так нравится возок, он может смело ехать в нем всю дорогу сам, на это Амар дает ему милостивое соизволение. Хунбиш-Бильге глянул на повозку, и Трофим, присутствовавший при беседе, увидел, что в глазах советника мелькнуло мечтательное вожделение. Однако, в голове советника возобладали какие-то соображения о субординации, и он ответил постным голосом, что не может наслаждаться ездой в повозке в то время как член хаганского рода будет трястись в седле. Тогда
Замыкал процессию эскорт этериотов. Несмотря на то, что чаще всего наемные хранители василевса использовались как тяжелая пехота, эти молодцы отлично сидели на конях, с расслабленной грацией покачиваясь в седлах. Копья с флажками, украшенная наборная сбруя, яркие щиты и богатая одежда под яркими кольчугами подчеркивали положение воинов. Несмотря на однотипное снаряжение, каждый из небольшого отряда в двадцать голов чем-то да выделялся: косицей, а то и двумя, заплетенными в шевелюре или на бороде, тяжелой серьгой, оттягивающей ухо, или таинственным знаком, оставленном на лице чередой специально нанесенных шрамов. Даже богатство одежи не могло скрыть, что рожи у этериотов совершенно разбойничьи. Впрочем, для воинов это было нормально. Эти два факта в совокупности и заставляли встречный народ уважительно пропускать процессию. Командовал отправленными в эскорт двумя десятками бритоголовый сероглазый здоровяк Довмонт, с битой оспою рожею. А его помощником и старшим над вторым десятком был Меша — тот самый, с кем контуберналы дрались не так давно на глазах у императора. Он, впрочем, оказался единственным из троицы. Возможно, так специально отобрали, чтобы в дальней дороге не всплыли старые споры. Фоку присутствие Меши действительно не обрадовало. Увидев счастливого противника впервые при сборах, Фока скорчил недовольную рожу, но смолчал… Секира Меши висела в чехле, при каждом лошадином шаге покачиваясь, будто у оружия была своя жизнь, и ей было тесно в ножнах и хотелось скорее выбраться наружу. Этериоты, судя по всему, были рады выбраться из дворца, где служба была хоть и не тяжела, но скучновата. Трофим вспомнил, что перед отъездом один разболтавшийся страж дворцовой схолы сказал, что в поход аколуф Лидул отправил самых буйных, под командой самых спокойных; чтоб дорогой дурь проветрились.
Периодически этериоты затягивали удалые песни. Вот гаркнули и сейчас:
Раздолье широ'ко, до утра далё'ко. Ночь темна, молодцу спать пора. Коня стреножил, сам рядом почил. Да только спать — трех незваных видать. На мо'лодца глядят, вот что говорят: Один — «стрелой убью», Другой — «копьем сколю». А третий хвалился — Живьем взять грозился! Пока себя хвалили — парня разбудили. За седло схватился, на коня садился. Одного стрелой убил, второго копьем свалил. Ну а третьего до дому на аркане притащил!Так, с песнями и свечерело. Трактир, который они проехали, оказался забит битком. Особо ретивые из этериотов предлагали выкинуть постояльцев в хлев (хай обнимаются с поросями, торгашьи рожи!) и занять комнаты силой. Но Амар сказал, что с радостью переночует на свежем воздухе. Хунбиш скорчил страдальческую физиономию, однако промолчал. Поэтому ночлег разбили, свернув к холму недалеко от дороги. Нашли удобное место под склоном, развели несколько костров и сготовили пищу из запасов… Этериоты выставили караульщиков. Палатки устанавливать не стали — погода была теплой и тихой. И только потом отлучившийся по малой нужде этериот принес весть, что в кустах у подножья находится вход, по видимому, в старую каменоломню.
— Ну, — сказал Довмонт, — по крайней мере, будет, куда укрыться, если дождь набежит.
— Айда посмотрим, — исподтишка бросив ядовитый взгляд на Хунбиша, предложил, Юлхуш.
— Пойдем, — улыбнулся Амар.
— Вы что там, сокровища планируете обнаружить?.. — проворчал Фока, и завернувшись поплотнее в одеяло, придвинулся к костру.
Улеб тоже не изъявил желания идти, пробурчав: упадете в какую подземную дыру, и сломаете ногу — кричите. Так что обследовать собрались Амар, Юлхуш, Трофим и Тит.